Зрители натянули капюшоны, но Цилла дождю порадовалась. Палач затягивал петлю на шее девушки, а она откинула голову назад и позволила воде смывать с нее грязь и сажу, которые налипли на коже за те дни, что она провела в камере.
Веревка, стягивающая запястья, резала кожу, но Цилла вновь и вновь пробовала ослабить узел, завязанный одним из солдат. Она крутила руками и так и сяк, пытаясь освободиться, пока острое лезвие не уперлось ей в спину и не заставило замереть.
По приказу короля Инцендии, провозгласил солдат. Его глаза бежали по свитку так, будто он читал, но слова размыло, и они стекали темными чернильными каплями с края промокшего от дождя пергамента. Солдат, должно быть, повесил столько пиратов, что уже знал написанное наизусть. Его голос гремел и разносился по всему двору. Все лица, связанные с пиратством, будут привлечены к ответственности без суда и следствия.
Цилла осматривала верхний ярус форта в поисках Роды и других Алых Дев. Девушка уповала на то, что сестра и команда придут ей на помощь, как поступила бы она, случись беда с ними, но никого не видела, и это лишь подтверждало: не все в Морских Сестрах поддерживали самого молодого капитана. Команда сдалась, но что еще хуже они оставили ее умирать в этом богами забытом королевстве. Взгляд Циллы метался туда и сюда, вниз по лестнице, к воротам, искал среди зевак у помоста, куда только ни кидался. С надеждой что ошибается. С мечтой что промелькнут туго заплетенные косы сестры, хитрые улыбки подруг.
Но нет, их не было. Циллу словно ударили в грудь, колени ее задрожали, сердцем овладело глубочайшее, жесточайшее одиночество.
И вдруг взгляд девушки упал на одного человека в толпе: голова без капюшона, со светлых волос капает вода, губы расплылись в знакомой улыбке, слишком хорошо знакомой. От вида блондина внутри Циллы все загорелось поднялся гнев, достаточно сильный, чтобы заглушить боль в груди.
В другое время, в другом месте, которое она похоронила глубоко-глубоко в своей памяти, увидев в здешней толпе эти глаза цвета морской волны, она бы почувствовала облегчение и, возможно, позволила бы себе в них утонуть, а он пусть спасает ее от несправедливой смерти.
Но в эти минуты, учитывая то, как развивались события, он находился здесь не для того, чтобы спасти ее. На самом деле именно из-за него Цилла и оказалась перед лицом смерти.
Флинн Ганнисон человек, который ее предал.
Это было все равно, как если бы он самолично затянул петлю на шее Циллы. И после того как предал ее доверие, их дружбу и то, что могло бы быть между ними, у него хватило наглости смотреть ей прямо в глаза. Девушка гордо вздернула подбородок. Она не позволит Флинну увидеть, как больно он ее ранил.
Цилла винила и себя в некоторой мере за то, что была так глупа, за то, что неделю назад позволила Флинну, его прикосновениям, порождающими в теле огонь, затащить себя в постель. Может, свою роль сыграло его очарование. Может, виноват ром. Что бы то ни было, ценой стала ее жизнь.
Солдат снова заговорил, и желудок Циллы сжался в комок, девушка оторвала взгляд от предателя Флинна.
Цилла Абадо из Макайи, капитан корабля «Алая Дева», участница заговора против Короны, пират по духу и пират по крови, приговаривается к казни через повешение за шею, провозгласил он.
Промокший свиток порвался по краям, но солдат все-таки сумел свернуть его, спустился по лесенке с эшафота и удалился. Никто не радовался. Никто не хлопал в ладоши. Дождь продолжал поливать Циллу, вода пропитала одежду, капала с кончика носа. Повешение сломает ей шею, и если по какой-то случайности не убьет, она все равно задохнется, и скоро. Эти мысли не помешали ее пальцам отчаянно вцепиться в веревку в попытках сорвать ее.
Цилла еще раз закрыла глаза и вознесла последние молитвы Морским Сестрам. Она просила Анафину милостиво провести ее душу через Лимб в Загробный мир. Она умоляла Талону дать ей сил в предсмертные минуты, и хотя команда и сестра бросили ее, помолилась и за команду, и за Роду, которым придется жить без нее. Наконец, она заклинала Иодею отомстить за нее и обрушить на Порт Барлоу свирепые и высокие волны, выше любой башни, которую они могли бы построить, выше, чем Обсидиановый дворец в их столице.
Вдруг предсмертное желание Циллы удержит Инцендию от дальнейшего вторжения в Церулию островное королевство. Если инцендианский король добьется своего, пиратский флот Церулии упокоится на дне моря, а вместе с ним пойдет прахом и все то, за что они боролись. Кроме золота, конечно. Алчный король приберет к рукам все до последней монеты.
Позади нее раздались шаги палача тяжелая поступь, под которой скрипел помост. Цилла тяжело задышала, считая каждый вздох. Руки девушки сжались в кулаки, ногти вонзились в ладони так, что оставили на них следы-полумесяцы, она старалась держаться стойко до самой последней секунды.
Щелкнул рычаг и под девушкой распахнулась деревянная створка.
На мгновение перед падением все замерло, дыхание перехватило.
Сначала сердце ухнуло вниз, за ним полетели ноги. Вся эта человеческая толпа, их гневные крики заставили Циллу неистово пожелать себе упасть с такой силой, чтобы шея сломалась. Быстрая смерть. Жадные до зрелища людишки не заслуживают видеть, как она бьется за каждый вздох.
Промелькнул всего лишь миг, но пока он длился, в голове пронеслись, словно горсть листьев, летящих по ветру, воспоминания. Цветущие верхушки деревьев в джунглях Макайи. Бабушкины окрики на палубе, резкие, властные, ее было слышно даже сквозь грохот волн. Искорки в темно-карих глазах матери, они горели, даже когда она, больная, лежала в постели и умирала. И нежность Роды к ней, которую она никогда никому больше не дарила.
Прекрасные картины одна за другой сменяли друг друга вдруг что-то тихо просвистело над головой девушки, и вместо того, чтобы резко повиснуть, она продолжала падать, веревка на шее все никак не затягивалась. Удар о землю был силен, ноги под весом Циллы подогнулись, она упала и стукнулась головой о камень.
Воздух вокруг нее сгустился в облако с острым запахом, горло от него стало зудеть. Может, она все-таки сломала шею при падении и умерла? Может, так пахнет смерть?
Цилла открыла глаза, но облако не рассеялось. Она поморгала, еще и поняла, что дело было не в зрении, а в дыме. Из-за него она задыхалась. Каким-то чудом в этот раз ей удалось избежать смерти.
Руки оставались связанными, девушка попыталась сесть, но у нее не получилось, в лодыжке запульсировала немилосердная боль. Закусив губу, чтобы не застонать, Цилла перекатилась, встала на колени и, придерживая подвернутую ногу, выглянула из-под эшафота.
Девушка увидела совершенно обезумевшую толпу. Женщины визжали, каждая, стараясь вырваться вперед, чтобы первой уйти от опасности, набрасывалась на подругу по несчастью и царапалась, им мешали собственные грязные юбки, о которые они спотыкались. Как и женщины, мужчины в большинстве своем устремились к воротам форта; раскрыв глаза пошире, они на бегу выискивали угрозу. Солдаты покинули все свои посты внутри форта и держали шпаги наготове. Они пытались добраться до Циллы, но паникующая толпа оттеснила их от виселицы.
Петля все еще оставалась у Циллы на шее, девушка взглянула на другой конец веревки. Она лежала на камне и вид имела потрепанный. Дым вокруг Циллы поредел, она подняла глаза, осмотрела крепостную стену и обнаружила маленький кинжал, вклинившийся между двумя камнями. Только один человек мог метнуть кинжал с такой точностью, чтобы перерезать веревку. Тот самый, что практиковался в метании кинжалов, всаживая их в кукол Циллы, когда они были детьми.