Не знаю, угрюмо пожал плечами врач. Нас зацепило самым краем, и то недолго. Может обойдётся, но эти хреновы инженеры возились с движком почти сутки.
Я сказал раздевайтесь! От ваших вещей надо избавиться! Чистую одежду сейчас принесут.
Всё потом, Стёпа! Главное, я достал их! Николай бережливо вынул из-под пальто драгоценную коробку. Внутри всё чисто! Нужно сейчас же начать ставить, мы сильно задержались, могут быть серьёзные осложнения!
Прежде всего вас всех надо обработать, пока не поздно, Березин всунул в руки товарища баночку с таблетками йода.
Ты что, не слышишь?! замотал головой Николай. Я знаю, что нам делать! Но ты сейчас должен заняться пациентами!
Шеф, тут многое произошло
Анатолию не забудьте антигистаминные предварительно вколоть, не слыша помощника, надиктовывал врач.
Да послушай меня!.. пытался вставить слово Березин.
Оле только половину инъекции, здесь концентрат сильнее, чем был у нас, активно жестикулируя, так быстро тараторил мужчина, что почти забывал дышать.
Коля! закричал Березин, хватая доктора за плечи. Оля умерла! Сегодня утром.
Что? вмиг замер врач. Руки обессилено разогнулись, еле удерживая коробку, глаза остекленели, а разум больше всего на свете возжелал, чтобы происходящее оказалось очередным иллюзорным кошмаром. Но я же привёз. Я нашёл их. Как? Я же
К вечеру она уже не могла дышать сама, Ева сидела с грушей всю ночь не помогло.
Николай вытаращился на товарища глазами, наполненными застывшим безумием: Я же осматривал её перед отъездом. У нас была пара дней точно, а ночная должна была предотвратить отёк.
Её не было, плохо скрывая гнев, стиснул зубы Березин.
Что? чуть более осмысленно посмотрел доктор. Что значит не было, Стёпа? В каком смысле не было?! У нас в кладовой оставался дневной запас!
Мы открыли последнюю пачку, чтобы поставить им на ночь, но в ней ничего не было, помощник лепетал, задыхаясь от пробирающей злобы и тыча пальцем в направлении части. Ни единой ампулы, только пустые ряды.
Но они были, Стёпа, едва двигая губами, почти шёпотом выдавил из себя врач. Мы ведь вместе проверяли оставшиеся запасы пять дней назад и всё было на месте
Знаю. Видимо, какая-то тварь украла их на днях. Но, Коля, сейчас надо заняться вами!
Николай, рефлекторно кивая, обмяк и сел на асфальт. К горлу подступил комок отвращения начало тошнить: А с остальными что?
Четверо всё. Екатерина и Дмитрий стабильны.
Займись ими, пока есть шанс.
Я всё сделаю, шеф, но, пожалуйста, вас всех нужно обработать! уже строго прикрикнул помощник. Доктор поднял осмысленный взгляд и пробурчал согласие. Несколько солдат уже принесли съёмную одежду и помогали другим пострадавшим избавиться от облучённой.
Сохрани это для меня, её нельзя потерять, отдав сбережённую коробку с лекарствами, Николай протянул Березину чуть помятую тетрадь. Если на ней и есть фон то не опасный. Не дай её сжечь!
Помощник бросил сомневающийся взгляд, но, всё же, кивнул, схватил записи и быстро зашагал в лагерь.
Ледяная вода иглами пронзала кожу и выбивала воздух из лёгких. Гулявший по открытой дороге шквальный ветер уносил остатки последнего тепла, заставляя оголённые тела сотрясаться в спазмах и судорогах. Зубы, у всех без исключения, стучали так громко, что толпу пассажиров можно было спутать с процессией оживших щелкунчиков. Наконец, вёдра с раствором опустели и пострадавшие кинулись к сваленным в кучу принесённым вещам. Новой одеждой Николая оказались дешёвые, чуть великоватые ботинки, штаны из полиэстера, простая хлопковая футболка и болотно-зелёная толстовка. Тут же разожгли бочку. Николай, всё ещё подрагивая, стоял и смотрел, как языки пламени поглощают старое пальто. В памяти всплыли картины его покупки более десяти лет назад, ещё на ранних курсах. Мужчина нервно поморщился, запер неуместные воспоминания под замок и, отвернувшись, зашагал в лагерь.
Людей на улице стало заметно меньше: большинство жителей сидело по палаткам, а те, кто всё же решался выбраться наружу, выглядели мрачнее некуда и напоминали картинных злодеев из мультфильмов середины прошлого века. То ли сказалось урезание питания, то ли все просто исчерпали свои внутренние запасы оптимизма. Поселение не только обеднело на прохожих, но и стало заметно тише: не было слышно смеха бегающих детей, да и никто не играл в баскетбол у забора. Единственным непоколебимым источником звуков остался Василий со своими безустанными певунами, на сей раз распевающие душевные строки, про дальнюю станцию и высокую траву по пояс. Помимо музыканта, в хор входили: его, по-видимому, поправившаяся и выписавшаяся из лазарета супруга, бодро обнимающиеся братья Ерохины, Кирилл, держащийся за руку с дочкой одного из них, какой-то уставший после дежурства рядовой и пожилая, мило держащаяся за руки, супружеская пара. Внезапно, даже, для самого себя, Николай остановился и сел на покрышку рядом с кострищем.
Коленька, спустя пару минут осторожно подошёл к врачу Борис. Как ты? Мы все беспокоились, когда вы пропали.
Обычно назойливый и чересчур болтливый мужчина, сейчас, на удивление, совершенно не раздражал, наоборот, навевая какое-то спокойствие и душевную теплоту.
Жить буду, усмехнулся врач. А вот как долго вопрос.
Мы слышали, что случилось в лазарете, пока вас не было. Прими мои сожаления.
Лёгкие буквально умоляли о затяжке, но, как назло, никто из присутствующих не курил. Доктор прикрыл глаза: Спасибо. Но мне не впервой терять пациента.
«Зато, это первый раз, когда ты убил сам», внезапно в голове пронёсся тихий женский смешок, и Николай машинально обернулся, на мгновение поверив в его реальность. Однако, за спиной взгляд встретил лишь пустоту. Вновь насильно отринув мысли, доктор повернулся к мужичку и кивнул на активно машущего руками Андрея, во всю горланящего припев подле музыканта: Как твой брат?
Гораздо лучше! Я всё делаю как ты сказал, чуть дождь гоню его домой!
Скоро с лекарствами будет совсем туго, Николай всмотрелся в чуть приплюснутое широковатое лицо собеседника. Береги его.
Пламя кострища, наконец, отогнало холод. Врач вгляделся в оранжевые языки, вспоминая давние лекции по радиологии в солнечном сплетении неприятно потянуло. Ноты музыки ласкали слух несмотря на буйный нрав, Василий действительно оказался прекрасным музыкантом.
Это твоя или Андрея? Николай смерил взглядом юную девушку, положившую голову на плечо Кирилла.
Моя! лишь взглянув на дочь, расплылся в счастливой улыбке Борис. Машка, пятнадцать. Уже неделю вместе гуляют. Я не деспот, да и он вроде парень не плохой, но не нравится мне, что с девятнадцатилетним трётся. А она у меня боевая, попробуй ей ещё что скажи за словом в карман не полезет. Да и, будем честны, кровь молодая, а выбор тут невелик.
По секрету: ему семнадцать, добродушно усмехнулся Николай. Парню хочется казаться постарше. Только не говори никому.
Да?! Вот жук! облегчённо выдохнул мужичок. Ну, тогда ладно. Только потом поговорю с ними, а то не хватало мне ещё дедом до пятидесяти стать.
Потом может быть поздно, сдержано засмеялся доктор.
Собеседник посмотрел каким-то отцовским взволнованным и заботливым взглядом: Тебе бы хорошенько отдохнуть, Коленька. Посидишь с нами? Ещё немного винца осталось, успели до пожара выменять.
Глаза обожгло подступившими эмоциями, Николай отрицательно мотнул головой и поспешил отвлечься: А что с часовней-то случилось?
Не знаем, но поговаривают, что полковник и тот мужик старый что-то не поделили, его со вчера никто не видел.
Едва выстроенное оборонительное спокойствие вмиг рухнуло, возвращая разум в полную проблемами реальность. Спина вновь ощутила забравшийся под кофту холод. Николай тяжело выдохнул, вместе с группой тихо пропел последнюю строчку песни о растаявшем в городском шуме поезде и, пожав руку Бориса, быстро зашагал к лазарету.