Вот такой вот бизнес-планчик дружище! Что скажешь? выдохнул Макс, закончив свою яркую и довольно убедительную речь, после чего, сложив на столе руки, словно школьник за партой, наклонил голову и исподлобья уставился на Юрку.
Осушив одним глотком стакан пива, после продолжительной паузы, Юрий саркастически-издевательским тоном заявил:
Старичок, а ты часом, нигде головой об косяк не прикладывался?! Или, может хворь какая? Все, я понял, это нам в пиво что-то подмешали! Хотя я вроде не брежу?!
Сделав вид, что пропустил мимо ушей обидные и совсем необъективные Юркины выпады в его сторону, Максим спокойно продолжил:
Можешь смеяться надо мной, можешь не верить, но для себя я все решил не ты, так другого напарника найду! Конечно, помучиться придется, у тебя все-таки знания, опыт уже приличный, но поверь мне Юра, я упертый, я добьюсь, а ты вот через несколько лет, когда из тебя там, Макс указал пальцем в направлении расположения Компании, все соки выпьют, вспомнишь наш разговор, но сам понимаешь, часы назад не ходят!
Максим сделал движение, которое могло означать только одно разговора не получилось, и он собирается встать и уйти, но Юрий вдруг, перегнувшись через стол и удерживая друга за руку, уже серьезно, без намека на желание вновь подтрунивать над ним, сказал:
Подожди, Макс, сядь! Я не хотел тебя обидеть. Просто с некоторых пор я не являюсь сторонником принятия скорых необдуманных решений. Предположим, все продумано, бизнес-план составлен, арендодатели офисных помещений готовят оркестры для нашей встречи, но остается один незначительный, можно сказать, ничтожный вопросик по теме: где взять деньги на раскрутку?!
Скучно даже! плюхаясь обратно на стул и скривив смешную гримасу, означавшую, видимо, что ссора отменяется и он готов продолжить разговор, произнес Максим. Я ж не просто так битый час тебе пытаюсь втолковать, что долго готовился к этому нашему разговору! Есть один парень, ваш бауманский, Виктором зовут, но еще он на Бурбона откликается. Меня недавно с ним познакомили. Я, откровенно говоря, не знаю, чем он сейчас занимается, но деньги у него есть и, как я понимаю, деньги немалые. Как мне рассказали, в девяностые, он смог сколотить кое-какое состояние и живет безбедно, а еще с удовольствием вкладывается в предприятия, которые в перспективе смогут приносить доход. У меня был с ним предварительный разговор, и я представил ему свой бизнес-план. Бурбон сказал мне, что посоветуется со знающими людьми и после этого даст свой ответ. В общем, вчера мне позвонили от него как соберусь, нужно дать знать, и он назначит встречу.
Ну вот, снова-здорово! вновь возмутился Юрий, у вас в Архангельске все такие безбашенные или ты один? Что, по стопам своего отца пойти решил? Ты во что меня втягиваешь?! Я почти уверен, что этот твой любитель виски недобитый бандит! Эти люди не меняются независимо от времен. Прошу, послушай меня, Макс, я их немного знаю, связался один раз, мне хватило!
Все, Юр, закрываем лавочку, не то рассоримся окончательно к чертям собачьим! И прошу, отца моего не трогай больше, он здесь совсем не при делах! Последний раз тебе повторяю, я тоже ни в какое дерьмо лезть не собираюсь! В общем, так, надумаешь звони! Жду до конца праздников. Если звонка не будет, значит, я ищу другого партнера, но в Компанию я возвращаться не собираюсь! с этими словами Максим резко встал из-за стола и быстро вышел из бара, оставив Юрку наедине с опустевшими стаканами и неоплаченным счетом.
«Если ты и выручку с компаньонами будешь так же делить, как счета оплачиваешь, грохнут тебя коллеги по бизнесу, как пить дать грохнут!», зло подумал Юрка, запихивая мятые купюры в скромно положенную официантом на край стола элегантную кожаную папочку со счетом внутри.
***
Ровно на следующий день, сказавшись больным, Максим Лагуткин на работу не вышел. «Вот бесенок упертый!», думал Юрка, тупо уставившись на пустующее рабочее место боевого товарища. «Ведь всего несколько дней до праздников, мог бы и потерпеть. Нет, это он назло мне! Решил показать на деле, насколько серьезны его идиотские намерения. А я, значит, из-за его неуемных амбиций теперь за двоих здесь вкалывать должен?!».
Весь рабочий день Юрий ходил смурной, на вопросы коллег и начальства отвечал неохотно, а то и просто их игнорировал буркнет что-то себе под нос и уходит. Да, он на самом деле злился, только не мог до конца понять, на кого больше. То ли на Макса за его, прямо скажем, эгоистичный поступок, то ли на себя за отсутствие той бесшабашной дерзости и твердой уверенности в себе, а также в реальность воплощения в жизнь всего задуманного. И ведь несомненно, что перечисленные черты имели место в характере Макса. Понимал Юра и то, что большинство людей, сумевших оседлать фортуну, обладали именно такими качествами.
Как ни пытался Юрий избавиться от этих назойливых мыслей, не получилось. Работа не клеилась, осознание скорых праздников не радовало, как в прошлые годы, не заставляло сердце сжиматься и радостно подпрыгивать в груди. Задел-таки посланец Лукавого за живое. Подцепил чертенок своими острыми коготками тонкие душевные струны, зазвеневшие вдруг в сердце какой-то странной мелодией, не дающей никакой возможности слышать ничего, кроме нее самой. И не утихала она со временем, как, казалось бы, должно быть, напротив, становилась резче и мощнее и от того более мучительней, но слушать ее, вопреки всему, хотелось все больше и больше.
Несколько дней Юрка ходил сам не свой, полностью погруженный в раздумья. Если бы его спросили, как прошел праздник, он, наверное, не смог бы вспомнить и половины того, что происходило за столом, хотя, как всегда, было вкусно и весело. Делая вид, что внимательно слушает жену и родителей, он не только не слышал их, но и смотрел сквозь них, однако никто как будто бы не заметил его зомбического состояния.
К вечеру первого новогоднего дня Юрий уже знал, что согласится сунуться в Максову авантюру, но по инерции продолжал сопротивляться, взвешивая все «за» и «против» этого поистине смелого проекта. Результат взвешивания оказался равным. Не без Юркиной, конечно же, помощи. Если вдруг одна из чаш придуманных им весов, перевешивала другую, Юра мысленно добавлял на другую небольшой аргументик, и все возвращалось к ничейному счету, что вполне его устраивало.
«Безумству храбрых поем мы песню!», внезапно всплыли в голове у Юрки, давно, казалось, забытые вместе с остальной школьной программой строки из Горького. И представился ему сокол, сложив крылья с огромной высоты вниз головой камнем, падающий на прибрежные скалы. Вот только вместо соколиной головы воображение рисовало Юрке узкоскулую, оттопыренноухую, клочковолосую, с бегающими, как всегда, глазенками, голову Макса.
И вот тут Юрку прорвало. Он стоял на кухне у окна с кружкой кофе в руке. Позывы смеха сначала легкими, затем все усиливающими толчками быстро подкатили от живота к горлу и с громким вспрыском вырвались изо рта, разбрызгивая во все стороны капли задержавшегося во рту глотка горячего напитка. Уже больше не сдерживаясь, Юра хохотал во весь голос и, прежде чем согнуться пополам, еле успел дрожащей рукой поставить чашку на стол. Но все равно часть пролитого кофе коричневыми пятнами расползалась по столу и напольной плитке. Сквозь выступившие слезы он увидел в дверях кухни Элину, чье лицо выражало удивление и легкую озабоченность. Сделав рукой неопределенный жест, который, должно быть, означал, что говорить он сейчас не в силах, и, указав пальцем на дверь ванной, согнувшись и держась рукой за живот, направился туда, изрыгая из себя остатки смеха.