«Очередное возвращение Бэтмена» гласила надпись на шедевре. Молодой человек лет под тридцать, что нёс полотно первым, скорее всего, и являлся его творцом, на то весьма явно указывало унылое выражение лица и мятый халат, весь перепачканный красками. Он был высок ростом, правильные черты лица несколько портил длинный нос, его изрядно отросшие и светлые волосы были кокетливо собраны в хвостик. Вторым, пусть и косвенным обстоятельством, подтверждающим несомненное его авторство, являлся его напарник, нёсший полотно сзади, из-за того, что признать в нем человека, принадлежащего к сфере искусства, было проблемно: его походку сложно было назвать твёрдой, внешность артистической, а физиономию трезвой.
Как можно забыть: имя автора! Никакая картина, пусть самая превосходная, не будет считаться таковой, если не подписана прославленным именем, хорошо известным не только около-художественным критикам, но и широкой публике, не чуждой изящному. Без этого наиважнейшего условия все потуги художника, будь он четырежды гениальней Рафаэля, пропадут втуне и ни один музей его творений приобретать не станет. Ежемесячный оклад и никаких квартальных премий такова участь современного гения!
Увы, любого художника, пусть самого талантливого, могут преследовать неудачи, даже в мелочах: законченная афиша не желала вставляться на предназначенное для неё место в уличный подрамник, сваренный из металлических уголков. Этому казусу имелось простое объяснение недавно натянутый на старую раму холст оказался грубее и толще прежнего. Начавшийся моросить дождь уже намочил низ полотна, строка со временем сеансов предательски поплыла вертикальными подтёками.
Пахомыч, молоток подай!
Напарник художника извлёк молоток из петли комбинезона, однако решил проявить самостоятельность:
Лучше я сам!
Если бы отечественная ругань могла материализоваться и имела те же единицы измерения, что и сила звука, то рядом с Мариинским театром вместо клуба работников торговли в мгновение ока вырос-бы остеклённый небоскрёб высотой в сто двадцать децибел Пахомыч с размаху угодил молотком себе по пальцам. Не все учреждения культуры ассоциируются с банно-прачечными комбинатами, однако псевдоантичное здание Клуба работников торговли имени Первой Пятилетки под напором многоэтажного мата пока-что устояло и не обратилось в руины. Случайный прохожий как человек, наверняка не чуждый прекрасного и явно понимающий толк в живописи, что наблюдал за выносом и монтажом живописного произведения, решил вмешаться.
Бог в помощь! прозвучал чей-то хрипловатый голос: обернуться и рассмотреть его источник у автора полотна возможности не было. Давай пособлю.
Упрямый подрамник с трудом вошёл в верхние пазы, однако в нижние вставляться не желал.
Немного выше, теперь голос прозвучал над самым ухом, утратив при этом большую часть первоначальной язвительности. Монтировка есть?
Я сам, придержи лучше вот здесь, раму с холстом заклинило в верхних креплениях и вставать на место та не желала. Пахомыч, кончай материться, лучше молоток подай.
Несколько точных ударов и наконец, живописный шедевр занял соответствующее ему место.
Сколько не болела, а померла, произнёс нежданный помощник. Привет, Дюдя!
Афиша встала на место и у её автора появилась возможность внимательней рассмотреть своего спасителя, в бородатом лице которого угадывалось что-то знакомое.
Влад, Бородин?
Вам встречались люди, чья внешность является полной противоположностью вашей собственной? Если вы высоки ростом, то ваше vis-a-vis3 будет росточка маленького, антагонистом худого будет человек полный, курносому будет оппонировать горбоносый, а блондину противостоять брюнет. Если поставить таких людей рядом, то два старинных приятеля, случайно встретившиеся у ныне несуществующего здания клуба, в точности этому правилу соответствовали: давно замечено, что такие люди или делаются недругами, испытывая друг к другу беспричинную антипатию, либо по жизни друг друга дополняют, становясь друзьями не-разлей-вода.
Из сказанного следует, что Влад был невысокого роста, имел склонность к полноте и вздёрнутый нос, коротко стриженные тёмные волосы и отдающую лёгкой ржавчиной бороду. Одет он был в армейская куртку поверх футболки с линялой надписью «Pink Floyd», а сандалии на босу ногу были явно не по погоде.
Точно! Изостудия дворца пионеров, год эдак семьдесят второй.
Ну конечно! Ты мне тогда колонковую кисть подарил, для акварели.
Не помню такого.
Не важно, я помню, будем считать, что мы в расчёте! автор живописного шедевра явно обрадовался неожиданной встрече. Из-за растительности на физиономии тебя сразу не признать ну прямо вылитый Че Гевара. Если не спешишь может, зайдём ко мне в мастерскую, тут рядом. Чай или кофе?
Кофе, конечно!
Питерский дождь, поначалу собиравшийся зарядить надолго, передумал и на короткое время уступил своё место солнцу. Колоритная троица, расправившись с Бэтменом, свернула в переулок, Пахомыч двигался замыкающим, дуя на ушибленные пальцы, и продолжал устало ругаться. Служебный вход оказался не заперт, после улицы глухой коридор казался тёмным тоннелем, Дюдя не сразу отпёр ключом дверь с разболтанным замком. Мастерская оказалась каморкой на два окна, в ней стоял характерный запах художественных химикатов, вдоль стены изнанкой пристроились пара холстов, на полках громоздились банки с краской. Календарь, ярким пятном висевший на облупленной стене, устарел на пару лет, показывая, что на дворе всё ещё 1987 год: явное свидетельство о наплевательском отношении обитателя мастерской ко времени. Глянцевая блондинка с идеальной фигурой собиралась освежиться в бассейне, в синеве которого отражались пальмы, её единственным дефектом являлся ранний склероз блондинка забыла надеть купальник. Катушечный магнитофон занимал большую половину письменного стола, остальную его часть загромождали бобины с плёнкой, кисти, флейцы и горшок с завядшим кактусом. Незавершённый шедевр стоял грубо сколоченных козлах, новая афиша являла собой броскую и весьма живописную композицию, центром которой был прицел двустволки, наведённый на бутыль с русским национальным напитком. Полотно было почти дописано:
Особенности какой охоты? прочёл Влад часть названия, намеченного пока карандашом.
Национальной. Тебе с сахаром?
Шесть ложек кофе из бумажной пачки перекочевали в алюминиевую турку с болтающейся ручкой, которая, в свою очередь, оказалась на самодельной электрической плитке. Дюдя разложил складной столик, сервировав тот разнокалиберными кружками и пачкой печенья.
Как-то неожиданно было видеть тебя сегодня, сражающегося с самим Бэтменом сказывали, что ты в Москву перебрался? в интонациях Влада одновременно сочетались ирония и сочувствие. Ты ведь вроде-как Строгановку4 закончил?
Да, верно. После академии помыкался работы нет, а где есть ничего не платят. Идти вольным художником на Арбатскую панель так там та ещё мафия, чужих, да ещё с академическим образованием не пустят. Устроился в центральные реставрационные мастерские, имени Грабаря. Зарплата не ахти, но жить было можно.
Дюдя, так мы с тобой коллеги, я тоже по части реставрации! А в Питере какими судьбами?
В Москве пришлось всё бросить, из-за того, что тётушка заболела. Обширный инсульт, год за ней ухаживал, месяц назад похоронил. Зато работу нашёл почти по специальности, спасибо Пахомычу, он мой сосед по подъезду: хороший он мужик, когда трезв. Раньше трудился инженером на Адмиралтейской верфи, уволили, жена ушла, Дюдя разлил остатки кофе по кружкам. Две радости: клуб в трёх шагах от дома, а рабочий процесс тот же холст, краски. Старое смываю, поверх пишу новое.