Ты бы лучше помолчала, Анастасия. Скажи, ты рассказала сестре, что украла у неё? Ведь даже Дри и твоя мать хотели отдать это бедной сиротке. У них была совесть, а у тебя нет, резюмировала Рабе, глядя на резко побледневшую Анастасию.
Хватит с меня откровений, твёрдо сказала Элла. Мне все равно! Вообще, мне нужно идти искать Лоу, и вы меня не остановите.
Рабе закивала:
Конечно, кто тебя останавливает. Так и быть, бери тот сомнительный пузырёк и иди, а вот карта останется здесь, сказала Рабе и материализовала карту в своих руках.
Что ты хочешь, за карту? спросила Элла, понимая, что просто так Рабе её не остановит.
Правду, но не от тебя, а от Анастасии. Пусть она расскажет, что скрыла после пропажи твоего отца, Рабе ухмылялась и явно наслаждалась представлением.
Элла посмотрела на все ещё сидящую возле её ног бледную Анастасию.
Что бы это ни было, расскажи мне, попросила девушка. Прошло уже много лет, и я не буду на тебя сердиться. Мне просто нужна карта.
Анастасия сглотнула, поднялась на ноги и отошла от Эллы. Затем открыла сундук и достала шкатулку.
Прости меня, пожалуйста. Я тогда сглупила, потупила взгляд Анастасия. Это было сразу после пропажи твоего отца. К нам пришёл его поверенный, юрист, огласил завещание, по которому все переходило в равных долях моей матери и тебе, разумеется.
Элла кивнула, для неё не было секретом то, что часть поместья и земель принадлежит ей. Однако до совершеннолетия она не имела права претендовать на это, а после свадьбы уже не видела смысла в доме, который принес так много боли. Она отписала все мачехе, которая, разумеется, была просто счастлива.
Помимо этого он передал нам шкатулку. Там было 2 письма: одно от твоей матери, написанное незадолго до её смерти, а второе от твоего отца, и медальон.
Анастасия открыла шкатулку, и Элла увидела два конверта, один был вскрыт, а второй ещё запечатан. Сверху лежал медальон, который многие годы носила Анастасия. Серебристый, с гербом из трёх роз: белой, красной и синей.
Это же твой медальон, ты говорила, что тебе его отдал твой отец, едва выдавила из себя Элла.
Анастасия, казалось, не слышала слов сестры.
Мы не смогли открыть письмо твоей матери, видимо, оно было магически запечатано, но это не удивительно твоя тётя маг, наверно, и у матери были способности. В письме же отца ничего не писалось о медальоне, лишь то, что он принадлежал твоей матери, и в её письме все объясняется, Анастасия сделала паузу и, все ещё не поднимая взгляда, продолжила. Моя мама решила, что ничего страшного не произойдет, если у тебя будет что-то от твоей семьи. Она попросила меня отдать тебе эти вещи. Однако яяя не смогла. В тот день ты со всеми разругалась и не выходила из комнаты, Анастасия снова всхлипнула. Мама заставила нас приносить еду тебе и помогать. Как-то вечером она не зашла к нам в комнату, я пошла искать ее и нашла сидящей у тебя. Поместье, внимание матери все было у тебя. Мне показалось это несправедливым.
Анастасия закрыла глаза и сжала губы, но покашливание Рабе заставило её продолжить.
У меня появился план. В твоих комнатах я разбросала вещи, в том числе и шкатулку с письмами. Мамиными тенями нарисовала себе синяк, сделала царапины на руках, растрепала волосы и пошла жаловаться ей, что ты меня избила, когда я отдавала шкатулку. В следующие пару дней мы с Дри по очереди подставляли и жаловались на тебя, ведь ей тоже не нравилось внимание матери к тебе. В конце концов, мать не выдержала и сослала тебя жить на кухню, сделав почти что прислугой. Только я одна виновата в этом, Анастасия рухнула к ногам Эллы.
Вот теперь можешь взять карту и идти, сказала Рабе. Однако, если вернёшься и попросишь снова об услуге, цена будет выше, чем твой ребёнок, подумай!
Элла кивнула и забрала карту из рук Темной. Затем опустилась к Анастасии и сказала:
Я никогда тебя не прощу. Ты испортила мне жизнь, ненавижу она взяла шкатулку из рук сестры и внезапно рассмеялась. Вы это ожидали услышать?
Анастасия перестала всхлипывать и с изумлением посмотрела на сестру. Тёмная скривилась.
Мы были детьми, и мачеха уж точно могла распознать ложь своих дочерей. Ей было удобно не видеть правду, а мне, как вы и сказали, не хотелось ничего менять. Да, я не была подарком, огрызалась и отвратительно себя вела. Сейчас понимаю, как была неправа. Согласна, что выдумала вечную любовь с принцем и никогда не действовала, предпочитая ждать. Однако я верю в прощение, и что люди меняются. Анастасия давно не ребёнок и мы прекрасно с ней ладим. Она была ко мне добра последние годы. Я простила даже мачеху, а сейчас ещё и выяснилось, что она хотела отдать мне эти вещи, Элла показала на шкатулку, за что я теперь уважаю её ещё больше.
Рабе скрестила руки на груди.
Я недооценила тебя. Показать, что ты уязвлена и устроить истерику, а затем просто сказать, что ты и так все знаешь. Знала бы попросила о другой цене. Ты же и о шкатулке знала, не так ли? спросила тёмная.
Да, и то, что она моя, как и медальон. Извини, Анастасия, я не сержусь на тебя. Я отчасти также виновата. Главное, что сейчас мы обе стали лучше. Так что не переживай, все хорошо! Элла помогла сестре подняться с пола и крепко обняла её.
Рабе скривилась, смотря на них, обернулась и исчезла в темной дымке.
Анастасия слабо улыбнулась в ответ и, отстранившись от сестры, спросила:
Как ты догадалась, что она попросит рассказать о шкатулке?
Элла пожала плечами.
Я и не знала. Но помнила, что крестная сказала: Тёмные врут. Потом ты это подтвердила. Ещё там в кухне, при первом моем появлении здесь, я заметила, как Рабе наслаждается чужими страданиями, становясь сразу такой доброй: мол поживи здесь, дорогая, у тебя есть целый месяц на раздумья, и все это после моря моих слез о ребёнке, все ещё улыбалась Элла. Я просто предположила, что сегодня так и будет, подыграла. Дворцовая жизнь все же кое-чему меня научила: я умею подделывать эмоции, надевая удобные маски по случаю и ситуации.
Несколькими часами позже, после долгой дороги, встречи с Лоу и потери сознания, Элла очнулась. Она лежала на диване в режущей глаза, пёстрой гостиной: салатовые стены, ореховый паркет и в разноцветных разводах потолок. Напротив дивана, над камином с разожжённым пламенем, висела картина. На ней были изображены две светловолосые девушки. Они смеялись и обнимали нахмуренного рыжеволосого парня.
Мама, тетя? хрипло сказала Элла.
Надо же, узнала, голос Лоу прозвучал откуда-то сбоку.
Элла приподнялась и огляделась. Позади неё в нефритовом кресле, протянув ноги на кофейный столик, полулежал Лоу. Возле него стояла открытая шкатулка, а в руках было то самое, ранее запечатанное, письмо от матери Эллы.
Глава 8. Обретение новой себя
Милая моя, любимая и дорогая доченька. Элла!
Я чувствую, что жизнь покидает меня. Прошу извинить меня за то, что не смогу быть рядом с тобой.
Конечно, все должно было быть вовсе не так. Мне хотелось увидеть твоё взросление, первую любовь, победы и разочарования, поплакать на твоей свадьбе и воспитать внуков, но не все зависит от нас хотела бы я сказать. Однако в этом виновата лишь я и мой неправильный выбор.
Перед смертью мне лишь хочется предупредить тебя и позволить избежать моих ошибок.
Начну, наверное, с известных тебе фактов.
Ты же знаешь, что твоя крестная тетушка, фея?
Да, да. Она обладает магией.
Я раньше тоже обладала магией, но после одного инцидента отказалась от нее и заперла силу на долгие годы. После я встретила твоего отца, а потом и ты родилась, а я, трусиха, так и не решилась вернуть её. Твой папа не знает, что я маг, и не узнает об этом никогда. Как и о том, что ты тоже маг. Так предполагалось.
Однако больше я не хочу решать за тебя.