Кабанов, наверное, полно задумчиво произнес Робер., да и оленей тоже
Верно! Франк хлопнул его по плечу, как вернемся, сразу же ко мне! Милости прошу! Такая, брат, охота! Закачаешься!..
С превеликим удовольствием, Филипп! Робер радостно кивнул головой.
Де Леви машинально кивнул в ответ, посмотрел в окно, откуда открывался прекрасный вид на слегка волнующееся море, вздохнул и продолжил:
Потом я служил во Фландрии вместе с покойным графом Гильомом Клитоном
Услышав это имя, Роббер вскочил, да так резко и быстро, что сильно ударился головой о балку судна, на которую опирался потолок их небольшой, но весьма уютной каюты.
Матерь Божья потирая ушибленное место на голове, произнес Бюрдет. Он сел, продолжая массировать место ушиба, его глаза были так широко распахнуты, что казалось они вот-вот выскочат из орбит. Так вы тот самый «боевой шмель»?! Это вы командовали тяжелой феодальной конницей его светлости?!..
Филипп смутился и с виноватым видом развел руки мол, всякое бывало.
Кем только меня не обзывали! И «осой», и «шершнем» он вздохнул и опустил голову. Потом резко поднял ее и, глядя в глаза товарищу, произнес. Единственное, что могу сказать четко, де Леви с трудом сдерживал слезы, готовые нахлынуть на его глаза, я именно тот человек, который не сумел отвести роковую стрелу от тела графа Гильома
Он встал, повернулся спиной к Бюрдету и, подойдя к окну каюты нефа, уставился на безбрежную синеву моря, покрытого мелкими серебристо-белыми барашками волн. Голубое и величественное безмолвие, окружавшее корабль со всех сторон, делало все, что он пережил и о чем вспоминал, таким мелким и неважным в сравнении с этим величием природы.
Робер поднялся и подошел к нему.
Это твоя епитимья? Верно?..
Филипп не стал спорить и рассказывать ему о том, как король почти предал его и практически в открытую запретил исполнять клятву. Это незачем было знать нормандцу.
Угадал он с большим трудом улыбнулся, вернее натянул некое подобие улыбки на лицо. Пойду, пожалуй, пройдусь по верхней палубе
Да-да, конечно Бюрдет понимал, что его товарища надо оставить в покое и больше не теребить его все еще не затянувшиеся и болезненные душевные раны.
Филипп немного прогулялся по палубе, кутаясь в меховой плащ под резкими порывами юго-западного встречного ветра и наблюдая за резкими и широкими галсами суда, продирающегося к югу, несмотря на встречный ветер.
Он вышел на корму и уселся на стул, намертво закрепленный большими гвоздями с проржавевшими шляпками к доскам палубы, плотно закутался в плащ, выставив ветру только кончик носа, согрелся и, сам того не заметив, погрузился в воспоминания о последних месяцах, проведенных в Париже
ГЛАВА III.
Принцесса Констанс.
25 сентября 1128г. Париж. Королевский дворец.
Он шел, громко стуча шпорами по старым и истертым плитам коридора королевского дворца. Раздражению не было предела. То, что и каким тоном сказал ему король, просто поразило его, перевернуло в его голове все вверх ногами, перемешало все в его голове
Оставьте эти пустые и бредовые затеи, мессир де Леви! именно так и ответил Людовик, услышав от него о клятве освободить из тюрьмы герцога Робера Куртгёза. Мало ли, какие клятвы можно сдуру дать над телом боевого друга! Если, вот так, каждый начнет клятвы раздавать направо, король взмахнул руками, напоминая своим жестом большого и толстого пингвина (правда, они еще не знали об их существовании). Европа утонет в кровавом месиве! Забудьте, Людовик неотрывным взглядом своих тяжелых и холодных глаз посмотрел на рыцаря, забудьте об этом, вы мой вассал! Не пристало еще спорить с вассалом! Он резко ударил кулаком по столу и крикнул. Вам стоит выбросить из головы эту глупость и приступить к своим обязанностям! Филипп исподлобья посмотрел на него. Король удивился его волчьему взгляду, вскинул брови и произнес. Ба! Мы уже научились зубы показывать
Филипп учтиво поклонился королю и ответил:
Жизнь научила, сир
Людовик молча посмотрел на него, смерил с головы до ног, усмехнулся и, переведя взгляд на Сугерия, сквозь зубы произнес:
Вот и обласкай невежу
Сугерий что-то хмыкнул в ответ и коршуном посмотрел на Филиппа.
Мессир рыцарь! Он вскочил со стула и подбежал к Филиппу. Тщедушный и маленький, он едва доходил до плеча де Леви. Для придания убедительности своим словам, аббат стал отчаянно жестикулировать, пытаясь помочь своими суетливыми жестами в доведении мысли короля. Филипп! Вы должны понять, зарубить себе на носу воля сюзерена это закон для вассала! Его величество беспокоится за вас, ведь вы ему, почти как сын родной. Он вас обласкал, приблизил к своему дому, познакомил с молодым, он запнулся, с покойным ныне герцогом Гильомом, вы понравились его дочери! А вы?!..
Филипп отшатнулся. Это был удар ниже пояса, удар мастерский, нанесенный опытным бойцом, именно тогда, когда и положено было нанести. Де Леви молча захлопал глазами и сделал шаг назад, словно защищаясь от атаки Сугерия. Людовик, молча наблюдавший за ними, встал и, желая изобразить из себя сердобольного и довольного монарха, подошел к рыцарю, положил ему свою большую, словно лопата, ладонь на плечо и сказал:
Не мучьте себя и уважьте мои седины. Я могу избавить вас от данной клятвы. Он бросил быстрый взгляд на аббата, тот молча кивнул. Людовик приосанился и добавил. Божьей волей и по моему велению снимаю с вас, мессир де Леви и де Сент-Ном, клятву и полагаю, что отныне вы чисты перед Господом нашим Творцом.
Только сейчас до Филиппа дошло, в какую изощренную ловушку он попал. Напоминание о несбыточной мечте возможной женитьбе на дочери короля, молодой и прекрасной Констанс, выбило его из седла и превратило в жалкого и безвольного человека, недостойного того, чтобы называться рыцарем и вообще честным человеком
Но холодный взгляд Людовика и колкие бегающие глазки его всесильного министра насторожили рыцаря. Филипп решил не отказываться от своей клятвы.
Я признаю свои заблуждения, сир он опустил голову и встал на одно колено перед Людовиком. Позвольте мне искупить вину и наложить на себя епитимью, отправившись в Святую землю
Они переглянулись. Король с явным облегчением вздохнул и кивнул головой. Сугерий едва сдерживал улыбку змеи.
Раз вы повторно настаиваете, тогда извольте, мессир де Леви. Мы еще в тот раз распорядились, дабы вам выдали из казны приличную сумму. Негоже королевскому «боевому шершню» терпеть лишения.
Ваша щедрость безгранична, сир Филипп, с трудом сдерживая закипающие эмоции, прикоснулся губами к руке короля.
Ступайте
Рыцарь учтиво поклонился и вышел из комнаты, оставив короля и его канцлера вдвоем. Он машинально шел по низкому со сводчатыми потолками и освящаемыми чадящими факела коридору дворца на острове Ситэ в Париже погруженный целиком и полностью в свои мысли
Кто-то окликнул рыцаря. Филипп остановился и, понял, что покинул покои короля в таком сильном смятении и даже не заметил, как прошел по коридору из одного конца до другого, почти до дверей покоев принцессы Констанс. Это была она.
Мессир Филипп, нежный, словно небесный голосок молодой девушки, как ушат холодной воды, привел его в чувство. Куда вы так спешите? Вы, право, чуть было не сбили меня на пол
Он неуклюже поклонился и, покраснев, ответил:
Простите, ваше королевское высочество
Констанс удивленно посмотрела него, ничего не поняла и обиженно надула свои прелестные пухлые губки:
Почему вы такой!..
Филипп посмотрел на нее:
Принцесса, я не понимаю
Это я ничего не могу понять, Филипп. Его имя она произнесла с таким чувственным придыханием, что у рыцаря закружилась голова от нахлынувших чувств. Вы такой странный сегодня она часто заморгала своими длинными и пушистыми ресницами. У вас что-то стряслось?..