Я бы хотел, я говорил со счастливой улыбкой.
Лариса отвела меня в просторный зал и, убедившись в том, что мне ничего не нужно, ушла. Тут было прохладней, чем где либо. Возле телевизора, справа у стены, разместилось шесть человек. Все пожилого возраста и все в инвалидных каталках. У окон три стола с шахматами и стулья. У левой стены широкие столы с бумагой и карандашами. В центре зала лежит ковёр. Большой запас стульев компактно сложен в углу, у входа. Помещение яркое, на лампочки не поскупились. Это хорошо, зрение не испортишь, при рисовании.
Когда Лариса покинула меня, оставив наедине с пенсионерами, я долго топтался на месте. Не знал, чего бы мне хотелось. Смотреть в окно, на падающий снег, вспоминать, как переставлять шахматы или влипнуть в экран телевизора? Последнее взяло верх. Тем более я не помнил, когда последний раз смотрел фильм. Показывали какую-то романтику. Он пришёл к ней, а она полюбила другого. Тот обозлился и украл их состояние. Потом начались разборки и всё закончилось хорошо. Добро победило, как и должно было быть.
В зале прибавилось людей. Все больные и неадекватные. Я смотрел, как они входят в помещение, как передвигаются. На первый взгляд мне показалось что безумцы, вокруг меня, непринуждённо шатаются в зад вперёд и чувствуют себя счастливо. Но это не так. Некоторые из них обозлёно таращатся на каждого проходящего мимо. Таких было мало, но их держали привязанными, на всякий случай. Санитаров, кстати тут теперь тоже не мало. Они следят за всеми, дабы не случилось чего плохого.
Почему-то говорить не хотелось, поэтому я решил вернуться к просмотру фильма. Так просидел, пока не стемнело. В зале ничего не поменялось. Кто-то выл, кто-то рисовал. Были и такие, которые играли в шахматы. Значит с ними можно поговорить, раз они умеют думать. Но до того, как я решил к ним подойти, моё внимание привлёк энергичный мужичёк. Он активно расхаживал из стороны в сторону, постукивал указательным пальцем правой руки по сжатым губам и тихо постанывал. А может, мычал изредка что-то бормотал. Шёл к одному углу, обходя сидящих на полу пациентов, упирался в стену и поворачивал к другому углу. Некоторые пациенты следили за его передвижением. Чего-то ждали.
Хэ-гэ! воскликнул сидящий со мной рядом старик, Опять началось.
Серп
Так я впервые увидел Серпа. Он активист, любит выступать на публику и этим всегда веселит окружающих. Его фантазия безумна, а идеи просто фантастичны. Серп причислял себя к «истинным коммунистам», которые смогут изменить мир к лучшему. Он подбивает людей подняться и идти по пути духовного развития, чему умиляются даже санитары. Для них это как концерт юмориста.
В день когда я увидел его впервые Серп агитировал народ на революцию прогресса. Обещал изменить всё, что сейчас не удовлетворяет каждого жителя страны. Из всего перечисленного я запомнил что-то о высоковольтных проводах и отоплении. Серп решил опустить силовые линии под землю, а водоснабжение модернизировать так, чтоб в городах никогда не было протечек. Тоже касается и канализации. Всё должно работать исправно. В этом смысл работы партии Серпа. Для начала лишь нужно скосить всю коррупционную власть и казнить продажных чиновников.
До того момента, когда мужик не начал призывать к насилию, стоя на стуле, санитары не вмешивались. Они стояли в стороне и посмеивались с больного. Но потом выступление перешло все границы и они сняли активиста с пьедестала.
Я не раз уже спасал мир, орал Серп, пытаясь вырваться из сильных рук, Голосуйте за меня. Я поведу страну вперёд и мы поднимемся на несколько порядков выше.
Да! поддерживали его из толпы.
Кто-то истерически хохотал. Кто-то пытался помочь герою.
Мы за тебя, Серп.
Мы поднимем город, а потом и страну! закричал он, перед тем как санитары вывели его из зала.
Толпа тут же утихомирилась. Больные занялись своими делами. Оставшиеся санитары этому поспособствовали и уселись на места. А я, почему-то никак не мог забыть слова Серпа. Каждый день потом их обдумывал. А ведь он дело говорил. Если всё сделать по его плану, то Украина заживет счастливо. Где только взять такую технологию, о которой он толковал? Нержавеющие трубы, неразрушающийся асфальт, подземные провода электропередачи. Фантастично, но реально. Дать бы только возможность изобретателям и те сделают всё для прогресса.
Николай
Я потерял счёт времени. Не могу вспомнить в какой день от моего пробуждения он подошёл ко мне, но это случилось не сразу. Я уже чаще стал посещать общий зал и каждый раз ходил есть в столовую. У меня появлялись собеседники. Кто-то даже просил срочно вылечить его, а кто-то другой, кажется Иван, просил выпустить его к детям. Это говорило о том, что они узнавали меня. Знали что я доктор. Но это всё пустое. Самое важное знакомство было с тем, с кем судьба свела ещё в палате реанимации.
Это произошло в общем зале. Я сидел за столом с шахматной доской, в полном одиночестве и отчаянно пытался вспомнить с чего начинается игра. Вокруг бесновались психи, а санитары время от времени успокаивали их. Я иногда наблюдал за происходящим и очень удивлялся, что некоторые пациенты ведут себя совсем сумбурно. Неужели так можно сойти с ума? Некоторые сидели и просто пускали слюни, а один удивил меня больше всех. Он нагадил себе в штаны и полез смотреть, чем именно. Недоумок достал своё испражнение и принюхался. Как это отвратно выглядело. Меня едва не стошнило. Я хотел отвернуться, чтоб не видеть дальнейшее, но любопытство было сильнее. Стало интересно, что будет дальше. И он начал целиться, выбирать цель. Если бы не санитары, то этот псих запустил бы свои фекалии прямо в телевизор, где всегда сидят пожилые пациенты. Злодея забрали и вывели из зала. Вскоре прибежала уборщица и громко возмущаясь начала убирать то, что упало на ковёр. Некоторые пациенты охотно ей помогали. Я слышал, за подобные поступки в больнице практикуют поощрения. Какие не знаю, ведь у меня всегда всё есть. По крайней мере, есть то, что мне нужно.
Я потерял интерес к суете и вернулся к шахматам. Моё внимание вдруг привлёк торчащий из-под доски бумажный уголок. Странно, что раньше его не замечал. Отодвинул доску, достал несколько листков бумаги с разными надписями и изображениями.
На первом листке изображён череп, в зубах которого была роза. Рядом серп. А на других листках рисунки ничуть не лучше. Разные демоны, трупы, оружие. Художник везде старался изобразить кровь. Жуть. Это ж как надо с ума сойти, чтоб такое рисовать? Или для этого не обязательно быть сумасшедшим? Хотя, может, этот пациент хотел так избавиться от своих страхов.
Перевернув один из листов, я окаменел от страха. Там в полный рост была изображена Смерть с косой. Почему-то вид этого рисунка настолько устрашающий и гнетущий, что я ощутил как холодеют мои стопы. По телу забегали мурашки, а горло сдавило мёртвой хваткой. Мне хотелось кричать, но ничего не получалось, дыхание сбилось. Я даже начал терять сознание и заваливаться на бок. Уже представлял, как больно ударюсь головой и как мой мозг будет трястись при этом. Но этого не случилось. Меня подхватили крепкие руки и удержали на месте. Во мне тут же появились силы сделать глоток воздуха и пробиться сквозь внезапно навалившуюся волну страха. Открывая глаза, я ожидал увидеть санитара, но моим спасителем оказался один из пациентов. Его плохо выбритое, узкое лицо имело хамский вид. Глаза бешено бегали по сторонам, а руки немного трястись. Тип явно был чем-то обеспокоен. Возможно не меньше моего. Поэтому поначалу я не знал, как мне реагировать. Толи боятся рисунка, толи подошедшего психа. Как выяснилось, последнего бояться не пришлось. Человек явно был мне хорошо знаком. Об этом говорило, то чувство, которое возникало в столовой при виде Лохматого.