Как же мне хотелось ему верить! Однако с каждым мгновением мне становилось все хуже. Счет уже пошел не на месяцы, а на дни. Я с трудом поднималась с постели, задыхалась. На измученных лицах родных я видела ожидание неизбежного. В какой-то момент я потеряла сознание и, очнувшись, обнаружила дома священника. Видимо, родные решили, что конец настал, и привели его отпевать усопшую. Увидев, что я жива, священник сконфуженно меня исповедал и ушел, готовый вернуться по первому же зову.
«Видимо, все», помню, прошептала я сжимавшему мою слабую бледную ладонь Антону.
«Нет, Сашенька! Что ты такое говоришь? Я обещал тебя вылечить и вылечу! твердил он. Потерпи. Я обязательно что-нибудь придумаю. Как же твой рай на земле и без тебя: сказочные города и прекрасные люди?»
«Молчи, слышишь! перебила я его. Молчи!»
И, притянув Антона к себе, я прижалась своими холодными губами к его, горячим. У него на глазах заблестели слезы. Слезы отчаяния. А к утру я умерла
Стоп! Что значит «умерла»? удивленно воскликнула Катя.
То и значит, без доли шутки ответила Саша. К утру Антон обнимал мой холодный труп.
Как же ты могла умереть? Ты же вот, передо мной, жива, как говорится, и невредима.
Не знаю как. Но тогда я точно была мертва. Есть даже заключение о смерти. Я более суток официально считалась мертвой. А о том, что произошло в течение этих суток, я знаю лишь по рассказам и
И?
Да это так, ерунда, отмахнулась Саша. Скорее, приснилось уже потом. Может, чего-то я сама выдумала. Или привиделось в бреду.
И все же, что ты видела? с любопытством настаивала Катя. Расскажи!
Слышала когда-нибудь о выходе души из тела?
Ну да. Черный коридор, свет в конце тоннеля и все такое
Ну, сама я не очень-то верю в подобную чушь, поморщилась Саша. У меня не было никаких сияний и черных коридоров И все-таки мне кажется, будто я помню все, что происходило вокруг меня, и даже за пределами комнаты, в которой я лежала В смысле, мое мертвое тело. Я помню, как побледнел Антон, когда понял, что произошло. Он долго сидел возле кровати, опустив голову, а потом резко встал и вышел из комнаты. Когда его увидели мои родные, им не пришлось ничего объяснять. У него было такое бледное и испуганное лицо, что они все поняли без слов. У матери случилась истерика, отец побежал в комнату, принялся трясти меня. А Антон ушел. Кажется, он отправился куда-то далеко за поселок, туда, где находятся военные полигоны. Я же следовала за ним, видела его как бы со стороны Он до сумерек бродил там один, затем ушел в поле, упал на траву и долго лежал, рыдая и колотя кулаками землю.
«Почему? кричал он. Почему?!.»
А потом поднял перекошенное злобой лицо к небу и заорал:
«Кто бы ты там ни был, если ты есть, дай мне сил спасти ее! Дай силы не позволять, чтобы такое случалось на свете!..»
И представляешь, в этот момент вспыхнул яркий свет!
Фантастика! завороженно прошептала Катя.
Нет, это не то, что ты подумала, горько усмехнулась Саша. Это не облака разверзлись, и не ангелы спустились с небес. Это мощные прожекторы ударили по полю. А в следующий миг округа наполнилась каким-то тонким и пронзительным свистом, по траве и кустам фейерверком заискрились электрические разряды. Антон скорчился на земле от боли, сдавив виски кулаками, бешеными вылезающими из орбит глазами глядя в черное небо. Его затрясло, как на электрическом стуле, он извивался, из носа и ушей хлынула кровь, скрюченные пальцы беспомощно рвали траву
И вдруг свет погас, а в обрушившейся на округу темноте раздался пронзительный крик:
«Какого хрена гражданский делает на полигоне? Куда смотрело оцепление?..»
Отовсюду набежали люди в военной форме и с автоматами. Похоже, там проводили какие-то секретные испытания. К потерявшему сознание Антону бросились солдаты, закинули его на носилки, и спустя полчаса он уже мчался на машине в армейский госпиталь. Все это время я была рядом. Я осознала: еще немного и Антону конец. И мне так обидно стало оттого, что все это из-за меня. Ведь если б не моя смерть, разве пошел бы он в то поле? «Неужели мало одной смерти в этот день?» с отчаянием думала я. Мне сильно-сильно хотелось ему помочь
«Гляди-ка, жив!» воскликнул вдруг врач.
Антон распахнул глаза и сел, с недоумением глядя по сторонам.
«Счастливчик! Я уж думал, кранты покачал головой второй врач. В рубашке родился парень!»
Когда машина подъехала к госпиталю, Антон чувствовал себя так, словно ничего не произошло. Дежурный санитар осмотрел его, пожал плечами, но на всякий случай оставил пациента в госпитале до утра, не забыв позвонить и успокоить его родителей. А утром стали происходить просто невероятные вещи.
Антон проснулся на больничной койке из-за царящего в палате переполоха. Врачи бегали, что-то громко обсуждали. Прислушавшись, он понял лишь, что все пациенты госпиталя за ночь каким-то таинственным образом исцелились: не осталось ни одного больного! Какой-то мужчина в белом халате восторженно вещал о том, что он сам лично видел у одного солдата-срочника шрам после удаления аппендицита, а теперь его нет как не бывало! Антона все это не заинтересовало. Во-первых, он не верил в мистику лишь в науку и считал, что всему есть логическое объяснение. А во-вторых, тогда его волновала судьба только одного человека той, которую он так и не смог спасти. Он отпросился домой. Врачи разрешили ему уйти, даже не подумав, что отпускают главного виновника произошедших в госпитале чудес.
Не подозревал этого и Антон. Он не спеша добрел до нашего района и стал на перекрестке, соображая, куда пойти: сразу ко мне или сначала сходить домой. Спешить-то уже было незачем. Он опоздал еще вчера. В этот момент на него сел комар и впился в руку своим кровожадным хоботком. Антон хлопнул по нему ладонью, подцепил пальцами раздавленное тельце и поднес к глазам. И каково же было его удивление, когда через мгновение комар вдруг дернулся и абсолютно невредимый взмыл в небо. Антон ошарашенно смотрел ему вслед. Он решил повторить эксперимент, но ни одно насекомое не рискнуло сесть на его вытянутую руку. Тогда он пошел к ближайшему подъезду и на окне лестничной площадки обнаружил потенциальную жертву бегающую по стеклу муху. Антон ловко поймал ее, раздавил, положил на подоконник и принялся наблюдать. Ничего не произошло.
«По-моему, у меня начался бред наяву», сказал Антон и разочарованно толкнул муху пальцем. Та вдруг заработала крыльями и снова заскользила по стеклу.
Вот тут-то Антон, похоже, и связал эти чудеса с событиями, произошедшими в госпитале. Он снова выскочил на улицу и решил отыскать пациента посерьезнее. Взгляд его упал на бредущую вдоль забора хромую подранную дворнягу. Антон помчался к ней, от всего сердца желая обрушить на нее свое милосердие. Дворняга не поняла благородного позыва, и, едва он протянул к ней руку, тут же вцепилась в нее зубами, после чего дала деру, опасаясь людского возмездия. Антон остался стоять, постанывая и прижимая к груди окровавленную ладонь. Но когда взглянул на нее через минуту, от раны не осталось и следа.
Больше Антон не сомневался, в какую сторону бежать. Ворвавшись ко мне домой, он встретил суровые взгляды моих родителей. Те опешили, увидев его улыбку. И все же, помня заботу Антона обо мне, пустили его к телу. Меня не стали увозить в морг, а, раскрыв окошки, оставили до похорон в моей комнате. Антон опустился на колени у кровати, взял меня за руку.
«Ну, давай же! Давай!..» шептал он.
Стоя призраком за его спиной, я словно чувствовала странное разливающееся тепло. Но с моим лежащим на кровати телом ничего не происходило. Антон дышал на ладони, гладил мои щеки.
«У парня нервы сдали», сочувственно сказал мой отец и попытался увести Антона.