Ребёнок развивается в утробе матери в «голодную зиму», в итоге после рождения у этого человека запрограммирован экономный метаболизм. Через 30 лет, если этот человек девушка, и она забеременела, при этом даже если она нормально питается, а у неё экономный метаболизм, то её организм будет забирать большую часть калорий себе, а её ребёнок из-за этого будет получать непропорционально меньшее количество калорий. В итоге он рождается с менее выраженным феноменом эффекта «голодной зимы», но теперь это проявляется и у её внуков. И это негенетическая передача признаков.
Учёным-генетикам, отстаивающим точку зрения передачи признаков через гены не нравятся эти эффекты, так как они малозаметны. При этом другие учёные обратили на них внимание и провели исследования, из которых сложилась целая наука изучение пренатальных причин заболевания у взрослых.
Повышенный уровень гормонов стресса до рождения повышает вероятность тревожных расстройств у взрослого, вне зависимости от постнатальной (то есть после рождения) среды.
Мельчайшие детали внутриутробной среды могут затем проявляться в последующих поколениях.
Вторая проблема связана с внутриутробным обучением. С тем, что обучение до рождения возможно. Пример: Во время беременности ребёнку хорошо слышно голос матери. В экспериментах беременные женщины на 7, 8, 9 месяце беременности читали одну и ту же сказку по 4 раза в день. Затем с новорождёнными проводили тест, чтобы узнать, что они предпочитают слушать (когда им нравится, они делают всасывающие движения губами), в итоге этим новорождённым больше нравилось слушать именно эту сказку. Так же проводили исследование, когда отцы читали эту же сказку через подобие мегафона на животе матери, и это уже не срабатывало, так как было недостаточно резонанса, что говорит о том, что важны звуки только от матери.
Третья проблема митохондрии13. В теории, которую впервые выдвинул русский ботаник Андрей Сергеевич Фаминцын в своей книге «О роли симбиоза в эволюции организмов», говорится, что у митохондрий есть собственное ДНК. На основании этих сведений профессор Массачусетского университета биолог Линн Маргелис выдвинула гипотезу, которую описала в своей книге «Роль симбиоза в эволюции клетки», где она предполагает, что митохондрии когда-то в прошлом были отдельными организмами. По её гипотезе симбиоз митохондрий и живых клеток начался миллиарды лет назад. Хоть генов в ДНК митохондрий немного, но все равно они важны для выработки энергии. Сравним яйцеклетку и сперматозоид, у сперматозоидов нет своей цитоплазмы и нет митохондрий, а у яйцеклетки они есть. Значит, все митохондрии людям передались от матери, а не от отца.
Четвёртая проблема связана с импринтированными генами, которые функционируют по-разному, и это зависит от родителя, который их передаёт. Этот факт тоже противоречит утверждению об одинаковом количестве генов от матери и отца. В яйцеклетке кроме цитоплазмы так же имеются факторы транскрипции, при этом у сперматозоидов факторов транскрипции нет, и получается, что все факторы транскрипции в оплодотворённой яйцеклетке от матери. И здесь речь не идёт о генах, поскольку факторы транскрипции это белки.
Таким образом, становится понятно, что не только гены регулируют или изменяют поведение.
Американский психолог Джудит Рич Харрис в книге «Допущение о воспитании», где она оспаривает значимость влияния сверстников и родителей, описала генетику поведения и непрямые генетические эффекты. Она обнаружила, что есть один наследуемый признак от родителя к ребёнку это рост и внешность. Есть часто зафиксированный феномен, что высокие люди более привлекательны и к ним относятся лучше. Так же известно, что у детей, к которым относились лучше, в будущем проявляется экстраверсия, и это не наследование признака экстраверсии или интроверсии, это наследование физического признака, который меняет отношение к человеку в мире, что в итоге влияет на изменчивость при формировании характера. С тех пор исследования показали, что наследуемость экстраверсии или интроверсии обусловлена физическими признаками.
Психогенетика интересна тем, что ищет связи между разнообразием генов и их промоутеров, и разнообразием аспектов поведения: природа и воспитание, гены и среда, взаимодействие генов со средой. В этой схеме есть третий фактор с большим потенциалом влияния это случай, роль произвольных событий, роль случая как агента, который выходит за рамки, называемые средой, и который не является генетикой.
Сейчас же нам просто надо понять:
Есть гены.
Есть среда.
Есть случай, который играет большую роль.
Тогда что же такое наследуемость? Это вовсе не то, что об этом говорит интуиция. Насколько гены обуславливают средний уровень признака это и есть генетическая наследуемость. Есть одна версия гена, и есть другая версия гена, они в итоге дают разные средние уровни какого-то поведения. Наследуемость сообщает, насколько гены отвечают за степень отклонения от среднего уровня признака, а не насколько гены отвечают за средний уровень признака. Гены определяют степень разнообразия, а не среднее значение.
Когда можно узнать или вариант гена, или среду, то лучше узнать среду, так как влияние среды намного сильнее, и она поможет лучше понять картину. Это самое главное правило «Если-То»: Если смотреть на признак в одной среде, то за разнообразие этого признака будет полностью отвечать ген.
Нельзя сказать, что «этот ген делает то-то» в отрыве от среды, надо говорить, что «этот ген делает то-то в условиях, в которых его изучили». Пример: Есть ген, который связан с выработкой нейромедиатора серотонин, а значит с депрессией. Этот ген бывает двух разных видов, и один из них создаёт у человека предрасположенность к депрессии. В ходе одного исследования учёный Каспи, вместе с коллегами, в Новой Зеландии наблюдали 17000 человек. Они брали у них кровь, и смотрели, были ли за 25 лет приступы депрессии. А затем смотрели какие у испытуемых варианты того самого гена. Опыты на животных, проведённые ранее, подсказывали, что, родившись не с тем геном, человек будет больше предрасположен к депрессии. Такой случай профессор Роберт Сапольски называет: «Когда как всё будет зависеть от среды».
Всё зависит от числа источников стресса в детстве: развод родителей, семейное насилие, смерть близкого родственника. При варианте, если ген был хорошим и при этом в детстве были психологические травмы, то риск депрессии был невысокий. При варианте, если был плохой ген и при этом в детстве были психологические травмы, то риск депрессии у них был выше.
Этот пример был показательным для того, чтобы увидеть, как взаимодействуют гены и среда. Если спросить, как этот ген влияет на вероятность депрессии? То правильный ответ: «когда как, зависит от среды», от того, какое было детство.
Подводя итог, можно увидеть, что чем больше исследовать ген на зависимый признак в разных условиях, тем незначительнее будет роль гена.
Теперь мы видим, что вопрос о том, что делает ген не имеет смысла. В конечном итоге, правильная формулировка этого вопроса: «Что данный ген делает в данной среде?».
Важно, в каком обществе вырос человек, и без разницы, какие у него гены. Если интересует вопрос, насколько этот человек хорош в чём-либо, нужно смотреть в какой среде он вырос.
Силы, которые нас интересовали, это каким образом среда как внутренняя, так и внешняя, влияет на гены, что в итоге отражается на поступках.