Здорово! обрадовался я. А что в столице?
Пока непонятно, но вроде наши выбивают монархистов из города понемногу.
В этот момент нас окликнули. Точнее окликнули моего спутника.
Касатон! обратилась к нему симпатичная фигуристая барышня в не по погоде лёгком сарафанчике. Ты когда меня на танцы поведёшь?
Тот приобнял студентку и поцеловал.
На танцы к концу дня сил не остаётся ни физических, ни моральных. Давай лучше в каком-нибудь спокойном заведении поужинаем?
Сегодня?
Да, я тебе позвоню.
Когда мы отошли, я не удержался от усмешки.
И позвонишь?
Касатон оглянулся и хмыкнул:
А ты бы не позвонил?
Я тоже поглядел вслед барышне и признал:
Да уж позвонил бы, наверное.
В столовой мы выстояли не слишком длинную очередь, заставили подносы тарелками и заняли свободный столик.
Ты, давай, к работе комитета подключайся, а то я уже зашиваюсь просто! потребовал Стройнович, стоило нам приступить к трапезе. А знаешь, почему я зашиваюсь? Потому что все зашиваются! Полицейское управление расформировали, самых толковых сотрудников из Бюро оперативного реагирования в помощь комендатуре забрали, а на нас теперь ещё и оценку благонадёжности студентов навесили. И попросили дать мотивированное суждение по преподавательскому составу!
Дела! присвистнул я.
То-то и оно! кивнул Касатон. И бытовуху никто не снимал, материалы копятся! Но там ещё потянуть можно, другое горит за эти дни с поездов кучу студентов сняли, которые на фронт добровольцами рванули. Надо разобраться, кто нашим помогать собирался, а кто наоборот.
Я мрачно уставился на собеседника.
Неужели есть и такие?
Исключать нельзя, веско произнёс Стройнович. Прямо сегодня получи протоколы задержания и начинай разбирать с ними, не тяни. Где возникнут сомнения вызывай студентов на разговор. Только назови это собеседованием, полномочий на допросы у нас нет.
А где протоколы?
Из комендатуры их в оперчасть Бюро передали. Найдёшь?
Найду, уверил я собеседника и спросил: А что с Обществом изучения сверхэнергии?
Тишина, сообщил мне Касатон. Большинство преподавателей и почти всех старшекурсников на похороны великого князя вывезли, а те, кто остался, сидят тише воды, ниже травы. Да и не наша это головная боль.
Дальше пришёл мой черёд рассказывать о столичных приключениях, но надолго разговор не затянулся, поскольку Стройнович наскоро пообедал и сразу засобирался, вновь наказав мне сходить в Бюро.
В оперчасти всё прошло без сучка без задоринки, но когда я уже двинулся на выход со стопкой перетянутых шпагатом протоколов в одной руке и набитым брошюрами портфелем в другой, то наткнулся на Вяза. Случайной наша встреча точно не была, не иначе начальнику управления физической защиты о моём появлении сообщил с проходной дежурный.
Ну вот чего он ко мне привязался? Неужто заняться больше нечем?
Хотя Сразу вспомнились слова Касатона Стройновича о том, что дисциплинарному комитету теперь помимо всего прочего поручена оценка благонадёжности студентов и преподавателей, а не сказаться на значимости и престиже занятой мной должности это точно не могло. Вот и бесится!
Это что у тебя? потребовал объяснений Вяз.
Протоколы для дисциплинарного комитета сказали забрать, попытался увильнуть я от прямой конфронтации, но безуспешно.
Кто поручил?
Председатель комитета.
Вот значит как? нахмурился потемневший лицом Вяз. Напомни, о чём мы вчера с тобой говорили?
«Точно не об этом», так и хотелось буркнуть мне, но сдержался, не желая провоцировать конфликт.
Я подполковника Звонаря ещё не видел, постараюсь сегодня перед дежурством к нему на приём попасть.
Вяза при упоминании воинского звания начальника Службы реабилитации вновь передёрнуло, и он наставил на меня указательный палец.
Доложишь о результатах незамедлительно! Нет, не так! Жду тебя завтра в половине восьмого утра! Всё ясно?
Так точно! отозвался я и поспешил на выход.
Стоило бы порадоваться очередному выгаданному дню, а вместо этого возникло желание разрешить ситуацию наиболее простым для себя образом, отправив начальника управления физической защиты на длительный больничный так, чтобы самому при этом остаться в стороне.
Справлюсь? Возможно. Но не факт.
Не говоря уже о том, что будет попросту преступно ослаблять Бюро в столь непростое для института время. При всех своих закидонах Вяз службу не запускал, подкопаться в этом отношении к нему не было никакой возможности. По крайней мере, я повода для докладной куда следует не видел, хоть и размышлял на этот счёт не раз и не два.
Из Бюро я отправился в лабораторный корпус, заперся в своей каморке, плюхнул на один край стола увесистую пачку протоколов, а на другой выложил стопку брошюр, затем отыскал в портфеле смотанную в валик бумажную ленту с графиком своей вчерашней выходной мощности. Изучил его, принял к сведению и побежал на процедуры, а после них отправился на приём к Лизавете Наумовне.
Сегодня я уже знал, чего следует ждать, и всё же к допросу оказался откровенно не готов. Нынешнее воздействие было много сильнее, мощнее, всесторонней и глубже вчерашнего, мне едва-едва удавалось не терять связь с реальностью, но даже так душу рвало в лоскуты от искреннего желания выговориться и рассказать обо всём на свете без утайки.
Но сдержался как-то, из-за чего удостоился от Лизаветы Наумовны похвалы и поцелуя в лоб. От жуткой головной боли тот не слишком-то и помог, пришлось выправлять ситуацию собственными силами ещё и на бегу, поскольку времени на полноценную медитацию уже не оставалось.
Рванул я к доценту Звонарю, не особо рассчитывая сходу прорваться через его конопатую ассистентку, на деле же барышня пропустила к шефу почти без препирательств у того как раз случился перерыв между совещаниями, а я сослался на необходимость обсудить реализацию нашего проекта. И надо сказать почти не соврал.
Добрый день, Макар Демидович, поприветствовал я доцента, который с нашей первой встречи позапрошлым летом сбросил килограмм двадцать и помолодел лет на пять.
Заходи, Петя, садись, разрешил тот. С чем пожаловал?
Я первым делом выложил перед ним выданное Лизаветой Наумовной заключение, после опустился на стул, устроил на коленях портфель и объявил:
К субботнему вылету готов.
Не надорвался в столице, получается? одобрительно улыбнулся Звонарь, проглядывая документ. А я, честно говоря, даже и не надеялся, что тебя так быстро обратно выцарапать получится.
Ну я ж с пониманием
Ой да не заливай! отмахнулся от меня Звонарь. Будто я себя в твои годы не помню! Альберт, поди, под дулом револьвера в дирижабль загнал.
Нет, он увещеваниями ограничился.
Макар Демидович фыркнул, кинул лист с заключением на стол и спросил:
Ещё что-то?
Да много всего! вздохнул я, поколебался недолго и в итоге озвучил самую животрепещущую и неотложную проблему: Мой начальник в Бюро интересуется, сколько я ещё в Службе реабилитации пробуду. Говорит, чтоб или туда, или туда на постоянку уходил. А то, мол, работать некому.
Звонарь нахмурился.
Какая муха Роберта Марковича укусила?
Не, мотнул я головой. Его в комендатуру перевели, уж не знаю на время или навсегда, это начальник управления физической защиты вопрос поднял.
Из молодых да ранних кто-то? хмыкнул Макар Демидович. Скажи ему, что такого рода вопросы находятся вне его компетенции. Или это в первую очередь тебя самого волнует?
Да не особо на самом деле
Отработаешь у нас столько, сколько будет нужно! заявил Звонарь и, чуть смягчив тон, добавил: Ситуация сам, понимаешь, непростая, мы людям жизни и здоровье спасаем. А когда именно минует кризис, так сразу и не скажу.