Анастасия Родунер
Они меня не знают
Френсис сидела в яблоневом соду в ожидании. Она томилась в нем с самого утра смакуя трепет и легкий спазм в низу живота от предстоящей поездки, все готовились отпраздновать ее торжество, и она это чувствовала. Мать, которая так привыкла держаться весьма сдержанно и жеманно теперь не поспевала ко времени, которое сообщила мужу как время их прибытия в славную деревушку на окраине города. Во круг суетились слуги, в их маленькую машину пытались поместить половину дома загружая вещи более ценные в багажник, а другие закрепляя в корзину с верху машины. По правде сказать, в семье Дюжаль не было не ценных вещей, но чем-то пришлось пожертвовать. Как сказала служанка со слишком вычурным именем для своего статуса «Мисс, я постаралась упаковать вещи так, чтобы они не пропитались выхлопными газами от автомобиля, но я не могу вам этого обещать». Ее слова и манера общаться прозвучали смешно для Френсис которая, поправив свою юбку прислушивалась к тому как мама ругается на слишком неуместный автомобиль для такой поездки.
«Доес, прекрати суетиться, ты выглядишь глупо» громко так чтобы это услышала ее дочь сказала бабушка. Она была права, на фоне этой спокойной фигуры в силуэте которой невозможно было понять ее почтенный возраст спешащая мать выглядела глупо и чересчур озабоченно.
Вел машину единственный водитель, которого они не отпустили в отпуск зная какое важное мероприятие им предстоит. Отсутствие у него собственных детей и большая любовь к единственной дочери Доес позволяли семье Дюжель можно сказать слегка перегибать палку в его графике. Так или иначе он действительно любил уже весьма повзрослевшую юную леди как свою собственную дочь и именно из-за этого все утро настаивал на том, чтобы в честь своего праздника ей разрешили сидеть на переднем сиденье. В итоге на удивление и водителю и всей группе слуг разрешение дала Бабушка. Она не произнесла четкого ответа, а просто слегка махнула рукой в сторону машины, когда Жак в очередной раз спросил, где может расположиться ее внучка.
Анджела де Дюжаль знала, что родная дочь настолько тревожная и беспокойная натура, что не даст поехать в тишине. Так что она намеривалась хотя бы раз в пол часа смотреть на Доес своим фирменным усталым взглядом. Но та видимо уже знала тактику своей матери и специально садилась на переднее сиденье, что дамам делать не следует, и говорила без устали. Именно поэтому в честь предстоящего праздника Френсис любовалась видом дороги с переднего сиденья пока ее мать пыталась разбавить дорогу весьма неуместными темами разговора, особенно когда в машине за рулем находился не ее супруг, а водитель.
Дорога в 4 с четвертью часа показалась вполне легкой и интересной только для Жака и Френсис. Весь путь они обсуждали проезжающие мимо автомобили и людей в них гадая куда они едут, кем он могут работать. А на заправке пару раз попытались обсудить ссору молодой пары, которая развернулась у них прямо на глазах в тот момент, когда все решили размять ноги постояв у машины. Диалог о том, кто прав в ссоре юных людей прервала бабушка, ведь в разговор вступила Доес. Она не могла простить своей дочери такую болтливость. Жак, по ее мнению, был обычным хорошим работником и разговоры для него пустяковое дело, он мог чесать языком о чем угодно пока это ее не раздражало, внучка, которая через пару дней становилась 16летней леди могла себе такое позволить так как что с нее было взять если воспитана та была не ей. Анджела де Дюжаль лишь единожды написала письмо дочери чтобы та приезжала с внучкой чаще чем раз в год потому, что уже невооруженным глазом только потому как та сидит было видно ее небрежное воспитание. «Что с нее взять, кровь не наша вот и результат» всю дорогу думала про внучку женщина пока машина наконец не прибыла по месту назначения в маленькую, но весьма симпатичную деревню.
По сравнению с поместьем Дюжаль этот домик выглядел весьма скудно, и скорее по мнению слуг походил на обычный, чуть увеличенный в размерах загородный домик, чем на поместье, в котором они ежедневно наводили звенящую чистоту.
Джон лежал на большом диване в ожидании любимой дочери и не менее прелестной супруги, которых он не видел около двух недель. От него пахло хорошим вином сделанным соседом, а также угадывался вполне стандартный для него легкий запах скошенного сена и пота. Он явно устал, помогая матери по хозяйству и теперь все ближайшие дни сделав работу наперед намеревался только с блаженной улыбкой дегустировать бутылку за бутылкой, а по вечерам закрываться с женой в уютной спальне. Единственный кто мог ему помешать это свекровь, которая желала наконец поговорить с Джоном о том, чтобы забрать внучку к себе в поместье на год, что он как добрый отец и весьма своенравный зять не мог допустить и даже этого разговора намеривался избегать.
Его мать Жаклин была доброй и набожной женщиной поэтому несмотря на их личный конкурс «Кто же лучшая бабушка для Френсис» она встретила Анджелу де Дюжаль удивительно вежливо предложив ей лучшую спальню в доме. Свою невестку к которой она начала испытывать даже нечто похожее на материнскую любовь она встретила долгими расспросами о том, как они добрались и не произошло ли что-то интересное по дороге. Былая роскошь этого дома успокаивала сердца каждого из присутствующих и только слуги нервно бегали от машины до комнаты госпожи Анджелы чтобы перенести неумеренный багаж в целости и сохранности.
«Дорогая Жаклин, неужели твои слуги всегда ходят так по дому. Я наслышана о легких нравах, но юбки, едва закрывающие колено это невразумительно, ты разве не согласна?» Сказала та и мягко села у окна наблюдая за работой молодых девушек.
«Не нахожу в этом ничего зазорного. Даже напротив если им так удобно, то пожалуйста. Главное, чтобы работали достойно и не воровали» Укол со стороны пожилой Жаклин считался моментально. Ведь она уже была наслышана о том, как много прошлая гувернантка украла из шикарного поместья Дюжаль.
«Предлагаю перейти в обеденную и обсудить предстоящий праздник там.» Громко с попыткой повернуть на себя внимание произнес Джон все еще обнимая жену, которая была явно воодушевлена и жаждала наконец сесть за стол.
Анджела дэ Дюжаль весь ужин была в шоке от находившейся под столом собаки, которая гордо сидела у ног хозяйки дома постоянно прося добавки зная, что ей не откажут. Женщина такого статуса не могла и представить себе, что проведет ближайшую неделю почти как деревенская особа и была слегка озадачена тем, какие дорогие платья она взяла с собой для повседневной носки. Жаклин же напротив с большим энтузиазмом вместе с Доес обсуждала как накрыть стол, кого можно позвать на праздничный ужин и кого звать точно не стоит, ведь половина сплетен уже были рассказаны друг другу в письмах.
Джон с Френсис не на шутку начал спорить прямо за столом о том, как расположить гостей и с кем ей как имениннице следует сидеть.
«Отец, ты не понимаешь. Я очень давно не видела его, я так скучала. Сирил ведь мой единственный друг в этом месте. Он и только он должен сидеть рядом!» Френсис начинала злиться, ибо отец на отрез отказывался принимать ее точку зрения, хотя обычно он был крайне мил и мягкосердечен.
«Это ты Френсис не понимаешь. Нет ничего важнее чем семья и ты просто обязана порадовать нас и посидеть с нами весь ужин. На следующее утро можешь встретиться с кем захочешь, но в день праздника будь добра соблюдать хоть какие-то нормы.» Джон явно старался играть в строгого отца при теще. Он уже знал, что та непременно после ужина подойдет к нему с заявлениями о плохом воспитании и предложит забрать внучку в свое поместье на время. К сожалению, на Анджелу это не произвело должного впечатления, она уже при входе в дом заметила его пылающие от вина щеки и воспринимала его строгость скорее, как помутнение от пьянства и мужскую прихоть.