У вас не найдется сигареты?
И вот мы стояли уже вдвоем. Я отметил в ней две вещи, которые в тот момент взволновали меня. Опустим дифирамбы о её фантастической красоте, о безупречном вкусе. Мне бросились в глаза её руки, а именно пальцы. Совсем простые. Немного поврежденные в суставах. В них не было ничего от аристократизма, и они выполняли каждодневную работу по дому. Я никак не мог сопоставить внешность незнакомки с её руками. Словно они ей не принадлежали. И, в то же время, если говорить, о целостности руки являлись логичным продолжением её натуры. Обратил я своё внимание и на изгиб ноги. Уверенный, прочный, он опирался на высокий каблук бежевых лакированных туфель. Передо мной, бесспорно, стояла красивая женщина. Я не проявлял к ней явного мужского интереса, просто позволил себе оценить её внешность, но почему-то внутри меня внезапно обострились обоняние и слух. И готов поклясться, что в эту минуту я издал слабый рык. Я опустил глаза, боясь, напугать её, но незнакомка в этот момент смотрела на то, как дворник мел прелую листву и ничего не заметила
Зябко, произнесла она
То, что произошло со мной секунду назад могло означать возвращение прежнего кошмара. Так хищник выходил на охоту, он вырывался из-под кожи и уничтожал всё вокруг себя. Но почему сейчас? От кого я защищался, если кроме меня и молодой женщины (как, кстати, её зовут? Надо бы поинтересоваться) на лестничной площадке не было никого? Опасность исходила теперь ото всюду. Волосы на загривке у меня внезапно встали дыбом. А глаза изменили свой цвет в слабых лучах солнца они горели желтым.
Мне пора! я сорвался с лестничного пролета и бросился вниз, на ходу кидая фразу: мне кажется, я могу ошибаться, извините за это, но ваша жизнь это золотая клетка Простите!
Я вырвался на улицу и прямиком направился в центр, не сбавляя бега. В наушниках барабанил John Newman и зверь потихоньку отпускал свою хватку с моего запястья. Теперь я искал по сторонам знаки. Если зверь проснулся, значит рядом опасность она возникла, и он будет пытаться её устранить. Может быть, эта старик со своей историей о нескончаемой эмиграции. Или незнакомка? Рядом громко обрушил на мой обостренный слух своё рявканье ворон. Мы посмотрели друг на друга, затем птица взмахнула крыльями, а я побежал вслед за ней. Бежали мы долго до самого городского кладбища той его части, где стояли фамильные склепы. Некоторые были настолько древними, что практически невозможно было разобрать имен и дат. Ворон исчез. Туман клубился у моих ног, облизывая подошвы грязных кроссовок.
Мне не хватало сил сдвинуть массивную дверь. Я долго провозился с ней, пока не обнаружил в торцевой части склепа расщелину. Оказавшись, наконец, внутри, не мог надышаться воздуха здесь практически не осталось. Остро пахло гнилью и плесенью. И пять гробов по периметру. Я не знаю, для чего мне понадобилось открывать тот, что стоял дальше остальных. Он оказался пустым. Я потрогал обивку, коснулся носом поверхности ткани ничем не пахло. И медленно, словно боясь испачкать святыню, я погрузил себя в этот гроб. Крышка громко упала надо мной
И я закрываю глаза ничего не происходит Лишь одно невесомое и едва уловимое я больше не в гробу.
ГЛАВА 3
Городок был наполнен светом. Его узкие улочки вмещали множество людей и военных, и штатских. Народ был измучен творившимся вокруг, но в то же время ликовал. Я осмотрелся по сторонам. Всё было в точности, как описывал старик. Бедный узкий квартальчик с многочисленными лавками овощей и фруктов, и толпы горожан самого разного возраста, буквально увлекали меня в эпицентр праздника. Я увидел, как в небо взлетают пестрые ленты, увидел, белых и серых голубей, увидел, как девушки смеются и флиртуют с офицерами. Провинция, освобождённая от боевых действий, но все ещё вздрагивающая от большой беды. И падали теплые хлопья снега. Весеннее пробуждение разгонял юный мотоциклист
Военные британцы маршировали не всерьёз так, дабы скрасить весеннюю хмарь. Все понимали война в Европе заканчивается. Осталось одолеть пару фронтов и над рейхстагом водрузят победоносный стяг как точно подметил Ганс. В это верили. Этим жили. Жили одну единственную неделю. Никогда больше в этом городе не царило такое блаженное возбуждение.
Вдруг, в самом начале улице я увидел её и замер
Ганс вряд ли обладал достаточным ораторством, чтобы описать ту красоту лица, да и я, в сущности, не подберу правильных слов. Её звали Елена. Теперь я это знал. Казалось, что на своих руках она несет весь мир. Её длинные густые, светлые локоны ловили падение снега и качались в такт шагу. Большие голубые глаза смотрели всюду и каждому улыбались. На ней было ситцевое платье бежевое, к крупными неяркими цветами. Толстым серым шарфом была обмотана шея. Её появление на этой улочке моментально взбудоражило каждого настолько образ выбивался из простоты и томительной однотипности. Женщины смотрели ей вслед с едкой иронией и завистью, мужчины с интересом, а самый бойкий офицер молодой лет тридцати набрался смелости, чтобы подхватить её улыбку и провальсировать пару шагов. Она нисколько не сопротивлялась такой бесцеремонности. Напротив поддалась танцу и в конце поцеловала незнакомца у самого краешка виска. Всё в ней дышало жизнью. Все источало свет. Будто и не было страшного фашистского гнета. Будто она не знала лагерной жизни и эмиграции, и всё это время была окружена таинственным саваном, не допускающим беды. Это была фантастическая юность и грация при том, что ей было за тридцать
Ничего лишнего: матовые пунцовые губы, немного румян и подводки на глазах, но образ был совершенным в своей завершенности
И каково же было моё удивление, когда в женщине, что в эту секунду заполнила собой целый мир, я узнал незнакомку, которая проживала в подъезде Ганса ту самую, что сначала упала передо мной на колени, а позже курила со мной на лестничном пролете. Что это обман зрения? Кто она? Родственник? Двойник? Я остолбенело вытаращился, пытаясь постичь эту тайну. Но в ту же минуту потерял Елену в толпе. Зато мне стало ясно, почему для Ганс так стремился оставить в памяти воспоминание, возможно, о самой фантастической женщине на всём белом свете
ГЛАВА 4
Я проснулся в своей постели спустя несколько дней. Был вторник, восемь утра. Я, конечно же, подумал о том, что все приключившееся со мной сон. Но оглушительное карканье раздалось на подоконнике и заставило во всем усомниться. Я попытался прогнать назойливого ворона. Но он лишь посмотрел на меня и стал нетерпеливо ковырять когтем дерево. Это не было сном. Это было чем-то невероятным, но точно не сном. Я налил себе чашку кофе следовало побриться и ехать к Гансу. О своем приключении я решил не рассказывать старику, ведь это неправдоподобная чушь и выдумка решит он. Для него я и так городской сумасшедший.
Ганс встретил меня с конвертом в руках
Что в нем? осведомился я.
Понятия не имею, молодой человек, письмо просила отдать вам Елена
Какая Елена? но по написанному в конверте я догадался о ком идет речь.
«Отрадно, что в моем окружении ещё остались люди, способные видеть глубже Спасибо! Вы, к счастью, ошибаетесь по поводу клетки. Я очень свободолюбивый человек, чтоб жить в каких бы то ни было клетках»
Своё послание она никак не подписала. Я осторожно отправил его обратно в конверт и убрал во внутренний карман пиджака.
Расскажите мне, пожалуйста, о ней?
А что вас интересует? Жена какого-то правительственного чиновника. Не очень крупного, судя по всему, но он вхож в нужные круги. И когда вы соберете мою биографию, именно он будет помогать вам в издании. Насколько мне известно, это её третий брак. От первого она родила сына. Сейчас ему одиннадцать. В сущности, все