Хендерсон попытался вырвать ладонь и заскулил. Рука Рени заканчивалась клешней морского паука, с подвижным внутренним пальцем. Хитиновые зубцы проткнули ладонь капитана насквозь. Боль была густой, рдяной, незнакомой.
Почему ты отказался от меня, папа? глухо спросило существо. Из глаз текла черная слизь, словно Рени плакала. Почему дал смерти встать между нами?
Хендерсон зарыдал. Он задыхался от страха и зловония.
Я могу быть хорошей старшей сестрой. Я могу ухаживать за братиком и сестричкой.
Капитан сделал шаг назад, развернулся и побрел к каюте. На его руке висело демоническое создание с лицом Рени, но он чувствовал: она лишь форма, кукла, сгустившийся страх, которым управляет кто-то другой.
Злой. Большой. Древний.
Па-па, па-па, па-па
Хендерсон понимал крохотной частью разума, погруженной в абсолютный кошмар, что балансирует над краем бездонной ямы. Одно неверное движение, мысль и он рухнет вниз, разобьется о стены, как зеркало. То, что происходило на судне, лежало за пределами человеческого понимания. От падения капитана удерживали карапузы в капитанской каюте.
Его живые дети.
Ты не моя дочь, сказал он, не глядя на раненую руку.
Потому что я умерла? Папа? Папа!
Ты не моя дочь. Потому что Рени в раю, в розовом или небесно-голубом раю.
Капитан наклонился, наступил ногой на существо, прижал его к палубе, сжал зубы и резко выдернул руку из клешни.
Хендерсон закричал.
А затем закричал еще раз.
Паукообразное существо осталось на досках. Оно повторяло: «Это я, папа, это я, папа, это я»
Он решился осмотреть руку только в каюте, когда закрыл двери и занавесил иллюминатор. Ран от зубцов не было. Ладонь стала серовато-желтой, пульсирующей, кожа затвердела и растрескалась, на пальцах вздулись волдыри. Так бывает при обморожении.
Капитан умолял Бланш сжечь платье, которое та купила Рени и хранила в их парижском доме. Он просил жену не слушать голоса. Он плакал. Он закрывал малюткам глаза.
Он вышел к команде уже другим.
Прибытие в порт Галифакс, воды которого не замерзают круглый год, не утешило Хендерсона. Воздух Канады показался густым и грязным, гавань пахла будущим страшным пожаром [4]. Капитан смог заснуть только после двух бутылок виски «Канадиан Клаб».
По мере удаления от острова Сейбл к запертому в трюме Стюарту возвращалось здравомыслие. Третий штурман самостоятельно сошел на берег, долго рассматривал возвышающуюся на холме цитадель, а потом улыбнулся капитану. Улыбка вышла рассеянной, но обнадеживающей. В канадской гостинице он прибегнул к помощи веревки, табурета и свечного воска, которым залил себе уши. Тело штурмана нашли утром.
ПОЗОР
По прибытии лайнера «Грешиан» с взятым на буксир барком «Кромантишир» в Галифакс началось расследование. Фактом кораблекрушения занялось морское ведомство торгового флота Франции.
Из показаний очевидцев стало известно о многочисленных убийствах во время и после погружения парохода «Ла Бургонь». Австрийских моряков и итальянских эмигрантов, повинных в кровавых бесчинствах, конвоировали во Францию. Тень легла и на команду «Ла Бургони», как только сопоставили число погибших (или выживших, как сделал Оскар Хендерсон) моряков и пассажиров: двадцать три и пятьсот тридцать восемь.
Несколько свидетелей сообщили под присягой об убийстве кочегара Ле Жульена. Матросы палубной команды оглушили кочегара ударом нагеля и выбросили из шлюпки в воду. От американского священника Августа Пурги, американца Христофера Брунена и француза Шарля Лиебра суд услышал следующие слова: «Французские матросы уподобились зверям, спасающим свою шкуру. Они с бешенством отгоняли от шлюпок беззащитных женщин и детей». На что Поль Фагуэт, нью-йоркский представитель «Компани женераль трансатлантик», пытался возразить:
В справедливость подобных обвинений очень трудно поверить. Наша компания
Судья перебил:
Тогда объясните суду смерть двухсот женщин, тридцати детей и пятидесяти младенцев. Вы можете это объяснить?
Фагуэт не мог.
Кораблекрушение лайнера «Ла Бургонь» вошло в историю морских катастроф под названиями «варфоломеевское утро» и «кровавое кораблекрушение».
Гневу мировой общественности французские судовладельцы могли противопоставить единственный аргумент: факт гибели всех, кроме штурмана Делинжа, офицеров «Ла Бургони». Офицеры до последнего исполняли свой долг, даже Делинж (свидетели крушения не имели нареканий в его сторону), который лишь чудом выиграл поединок со смертью: водоворот увлек его на глубину, но штурману удалось вынырнуть.
Мы шли всю ночь полным ходом, вокруг был туман, сказал в зале суда Делинж. На лайнере горели ходовые огни и постоянно подавались гудки.
Ответственным за катастрофу признали капитана Делонкля, который по необъяснимым причинам изменил курс парохода (никто так и не смог ответить, почему Делонкль направил пароход в столь оживленный район судоходства) и погиб вместе с ним. С Хендерсона, капитана английского парусника «Кромантишир», обвинения сняли в конце сентября.
В течение судебного процесса и последующих месяцев на страницах мировых газет часто всплывало словосочетание «позор Франции». В «Нью-Йорк мэйл энд экспресс» писали: «События, развернувшиеся вблизи острова Сейбл, навсегда останутся в человеческой памяти как кровавая драма, подобной которой еще не было». Московская газета «Новости дня» сообщила о смерти борца Юсупова, плывшего в Гавр на борту лайнера «Ла Бургонь». «Нью-Йорк таймс» вышла с заголовком «Это был французский корабль, и с него спаслась лишь одна женщина» на первой полосе.
Виктория Лакассе. Женщина из второго класса. Женщина, которая спаслась.
Ночью меня разбудили гудки, сказала присяжным Виктория. Я оделась и немного посидела в кресле, прислушиваясь. Муж спал. Мне мне было тревожно. Затем я вернулась в койку, но не успела заснуть меня швырнуло на ковер. На палубе, когда мы с мужем выбежали из каюты, было много людей. Другие пассажиры, они напоминали привидений привидений с испуганными лицами, в панталонах и сорочках Мы с мужем спрятались под трапом, потому что боялись, что нас раздавят, затопчут. Но судно кренилось, мы побежали к борту, и нам удалось попасть в шлюпку Офицер не мог справиться с тросами, шлюпка не опускалась Мы вылезли и побежали к плотам. Как только оказались на корме, лайнер перевернулся, и мы упали в воду. Я плохо помню, как плыла Кажется, я потеряла сознание Пришла в себя уже на плоту, меня втащил муж Вокруг барахтались люди, они кричали. А потом пароход ушел под воду и стал засасывать за собой плот Нам повезло, плот ударился обо что-то и изменил направление движения, его отнесло в сторону. К плоту плыли люди, но, когда видели, что нет места, прекращали грести и тонули Они сдавались Тела, столько тел в воде На горизонте были две шлюпки, они уменьшались, уплывали туда, откуда потом появился парусный корабль Потом я узнала, что это он протаранил нас и что я единственная женщина, которая выжила
На протяжении года человеческая жестокость на палубах парохода «Ла Бургонь» вдохновляла журналистов больше, чем победы и поражения испано-американского конфликта первой войны, запечатленной на кинопленку.
ДЕВАЛЬ
Глубина.
Даже киту нужен глоток воздуха.
В легкие рвалась бездна. Сознание пульсировало, переваливалось через край беспамятства.
Деваль пытался полностью расслабить тело, примирить его с натиском холодной воды. Нет, бессмысленно. Глубина Что-то плохое творится с кровью. Скоро не выдержит грудная клетка.
Когда-то он был неплохим ныряльщиком, когда-то