Саммер Хэмилтон так не поступает.
Только не сегодня.
Вдруг моя дверь резко распахивается.
Тебя что, удар хватил? Ретт смотрит на меня сверху вниз, губы недовольно поджаты.
Что ты делаешь? спрашиваю я, в замешательстве нахмурив брови. Я думала, он ворвался в бар.
Открываю для тебя дверь. А теперь выходи.
Мои губы приподнимаются, и я тихо хихикаю, когда понимаю, что он пытается выглядеть джентльменом, в то же время будучи сварливым засранцем. Я выхожу из своего внедорожника, похлопываю по капоту и тихо говорю машине:
Прости. Потому что этот придурок слишком сильно хлопнул дверью.
Мы не смотрим друг на друга, пока идем, но Ретт мягко касается моего плеча и жестом показывает мне поперек своего тела. Он сдвигает меня на противоположную сторону, а сам занимает место у дороги.
У меня аллергия на этого человека.
Он открывает дверь бара, хватаясь за одну из длинных латунных ручек, которые тянутся почти по всей длине деревянной рамы. Как только я прохожу мимо, Ретт уходит, не сказав ни слова, а я остаюсь любоваться интерьером паба.
Длинный бар занимает все место вдоль левой стены помещения, а основное пространство усеяно столиками с высокими столешницами. Чуть дальше я вижу подиум с бильярдным столом, бордовыми кожаными диванами и камином.
Ретт явно направился прямиком к бару, и несколько местных жителей загнали его в угол. Мужчины обмениваются похлопываниями по спине и рукопожатиями, но в приветствии чувствуется напряженность, и я не могу не задуматься о том, что они ему говорят.
Бо задержался, чтобы забрать друга, и отстает от нас на несколько минут, поэтому я решаю пройти позади Ретта и узнать, смогу ли что-нибудь подслушать, прежде чем отправиться в дамскую комнату и скоротать время до прихода людей, которые действительно признают мое существование.
На мне все еще мои любимые обтягивающие джинсы-скинни и белая блузка с прорезями. Я даже дополнила этот наряд парой супермилых ботильонов, которые кажутся мне немного деревенскими. Из минусов каблук, но это неважно.
Можно вывести девушку из города и все такое.
Но местным, должно быть, ясно, что я не здешняя, потому что я определенно привлекаю к себе взгляды, когда пробираюсь между столиками. Ретт устремляет на меня взгляд, когда я наклоняюсь в его сторону, но даже это говорит о том, что он хотел бы не замечать меня.
Это очевидный намек на то, что он предпочел бы не общаться со мной прямо сейчас, поэтому я прохожу мимо него, улавливая запах его одеколона. В нем есть лакричная нотка, которую я раньше не замечала, и еще запах кожи. Не знаю, то ли дело в его ботинках, то ли в ремне, то ли просто в том, что такому суровому мужчине полагается пахнуть чем-то столь мужественным.
В любом случае сочетание пьянящее. Оно заставляет меня глубоко вдохнуть, проходя мимо, как бы странно мне от этого ни было.
Так уж выходит.
Один мужчина сжимает плечо Ретта.
Мы знаем тебя, Ретт. Мы знаем твою семью. То, что СМИ говорят о тебе, не имеет значения. Ты хороший мальчик.
Я почти фыркаю. Мальчик. Может быть, в этом-то и проблема.
Все по-прежнему нянчатся с ним, как с маленьким мальчиком, вместо того чтобы сказать ему, что он должен нести ответственность за свои поступки. Должны ли у него быть проблемы из-за того, что он сказал? Нет. Но ему также не нужна куча похлопываний по спине из-за этого.
Туалет находится сразу за баром. Я толкаю дверь и обнаруживаю гораздо больше женщин, прихорашивающихся под яркими галогеновыми лампами, чем ожидала увидеть здесь в понедельник вечером.
Я улыбаюсь им той странной улыбкой с закрытым ртом, которой часто одариваю незнакомцев вместо того, чтобы просто поздороваться. Я знаю, она выглядит болезненно, принужденно немного в духе серийного убийцы, но все равно продолжаю так делать.
Это проблема, и я не могу остановиться.
Они подозрительно смотрят на меня, и их разговор прерывается, но, как только я запираюсь в кабинке, они продолжают, будто меня здесь вообще нет.
Вы видели Ретта Итона в баре? Вопрос девушки встречен хором стонов и охов, как будто он королевский краб и миска сливочного масла или что-то в этом роде.
Другая девушка прерывает ее.
Никто не позвонил Эмбер. Она ворвется сюда и взбесится, когда увидит, что он уходит домой с кем-то другим.
Ей нужно забыть о нем.
Да. Первая девушка смеется. Дай шанс и остальным из нас.
Тебе? Нет. Мне. Но я не просто хочу этого шанса. Я бы захомутала это дерьмо навсегда. Эти парни Итоны похожи на своего отца. А Харви Итон горячий папочка. Или, скорее, дедушка?
Полагаю, тогда мы посмотрим, кого он выберет сегодня вечером. Девушка, которая это говорит, пытается казаться беззаботной, но я распознаю нотку яда в ее голосе.
Все они разражаются приступом смеха, который приглушает лишь звук того, как я мочусь и потираю лицо руками.
Это только первый день, а мне уже приходится следить за тем, чтобы Маленький Ретт оставался в его штанах.
Вернувшись в бар, стайка женщин набрасывается на Ретта и подводит его к столику.
Я стою в конце бара и собираюсь с духом, чтобы подойти к ним и заставить Ретта Итона возненавидеть меня сильнее, чем он уже ненавидит. Ломаю голову над тем, что могу сделать, чтобы не превратиться в смущающуюся зануду.
Кип подошел бы туда и устроил жесткую, но справедливую словесную взбучку. Но я не Кип. Я двадцатипятилетняя женщина, еще совсем новичок в этой работе, и, черт возьми, я совершенно не справляюсь.
О чем думал мой отец?
Саммер! Я иду к задним диванам, со стороны которых доносится мое имя, через гудящее море столиков. Бо там, он дружелюбно улыбается и машет мне. Идеальный выход.
И я принимаю его.
Я решаю сесть там и обдумать план, а не импровизировать. Мои каблуки стучат по деревянному полу, когда я направляюсь в сторону Бо. Когда я подхожу к диванам, то замечаю его друга, сидящего рядом, его лицо повернуто в сторону. Только когда я подхожу ближе к низкому столику между ними, мне удается хорошенько рассмотреть его. И даже несмотря на бороду и на кепку, надвинутую на лицо, я узнаю его.
Наверное, как и все в этой стране.
Джаспер Джервейс, профессиональный хоккеист. Невероятно талантливый вратарь. Канадская олимпийская сенсация. И еще один клиент моего отца, чье имя я знаю потому, что последние несколько лет своей жизни занималась бумажной работой в «Хэмилтон Элит».
Саммер, это мой приятель, Джаспер. Бо тычет большим пальцем в сторону своего друга и, когда я улыбаюсь тому своей глупой, неловкой улыбкой-приветствием, наклоняется прежде, чем я успеваю прекратить это. Мне становится легче, когда Джаспер одаривает меня такой же улыбкой серийного убийцы в ответ.
Привет, Джаспер, говорю я, прежде чем сесть на диван рядом с Бо.
Привет, недовольно произносит он. Явно неболтливый, что меня вполне устраивает.
Мы заказали тебе выпить. Бо с легкой гримасой на лице подталкивает ко мне невысокий бокал вина, наполненный доверху. Я подумал, что ты похожа на любительницу белого.
Джаспер усмехается, попивая свое пиво.
Я закатываю глаза. Этих парней слишком веселят шутки про городских девушек. Хуже всего то, что они даже не ошибаются.
Вино и текила. Но это не похоже на вечер текилы.
Они оба смеются, и я тянусь за бокалом вина, молясь о том, чтобы не пролить его на себя.
Со своего места я прекрасно вижу Ретта, сидящего на табурете у двух сдвинутых вместе столов. Он улыбается, что-то рассказывая, жестикулирует руками, и мои глаза скользят по ним, замечая вены, улавливая блеск серебра на его пальце. Это кольцо, которое подходит к серебряному браслету-манжете на его запястье.
Только Ретт Итон может придать украшениям такой чертовски мужественный вид.