Елена Гвоздева
Трудно быть немцем. Часть 2. Манфред
"Я хотел бы,чтобы все знали:
не было безымянных героев.
Были люди, у каждого своё имя,
свой облик, свои чаяния и надежды.
И муки самого незаметного из них были не меньше,
чем муки того, чьё имя вписано в историю"
Юлиус Фучик
***
1965
Артек
Летний ветерок легко покачивал белую занавеску. Из открытого окна доносились детские голоса после тихого часа младшие отряды собирались на полдник.
Манфред Генрихович любил это время дня. Основные работы в рентген-кабинете закончены, снимки проявлены и описаны.
Надя! Надя-а! детский голос неожиданно звонко прозвучал под окном.
Надя ту медсестру тоже звали Надя.
Глава 11
***
Июль 1942
Госпиталь в окружении
Снова лето, второй год войны. Харьков пришлось оставить. Наступление фашистов было стремительным, линия фронта изогнулась и захлопнулась, как мешок, поглотив несколько тысяч. Шансов вырваться, практически не было.
Неужели плен? Нужно пытаться выбраться найти какую-нибудь проселочную дорогу, не обозначенную на картах и выскочить.
Майор медслужбы, посоветовавшись со своим водителем, решил проскочить напрямик через степь. Санитарный грузовик уже побывал в перестрелках, тонул в весенней распутице и в осенней жиже. Доски бортов побиты пулями и осколками, Знак Красного креста для фашистов ничего не значил, летчики Люфтваффе без зазрения совести бомбили и расстреливали из пулеметов эшелоны с красными крестами, торпедировали катера медслужбы.
Если бы не раненые, шансов уйти было бы больше, но Манфред считал, что кроме врачебного долга на нем ещё и командирский, он для них старший по званию.
Все из машины, быстро! В заросли, скомандовал врач, когда стало понятно через степь не уйти, придётся пробирать через редколесье. Затаившись в зарослях попробовать отсидеться до темноты, оглядеться
Брошенный грузовик разлетелся в щепки это немцы подбили из минометов.
Значит всё правильно, пробормотал водитель, поехали бы напрямик, погибли, в голосе пожилого мужчины не было паники, просто озвученная мысль, очевидная для всех.
Тогда будем ждать темноты, даст Бог, они не станут прочесывать лес, устало казал Манфред Генрихович, посмотри, Наденька, хватит ли бинтов, пока что займемся перевязкой. Хорошо бы добраться до леса возле Изюма, насколько я помню, нужно двигаться в сторону реки Северского Донца, наши туда отступили.
Решили выбираться ночью, в конце мая ночи светлые, листья ещё мелкие и не закрывают лунный свет, да и немцы по ночам редко перемещаются. Нужно подремать до наступления сумерек.
Манфред Генрихович пластырем прикрепил вокруг ноги, завернутый в медицинскую клеенку, военный билет.
В полудреме приходится отдыхать с начала войны, полноценный сон роскошь.
***
май 1942
Война застала Манфреда Генриховича в Ялте. Военкомат дал назначение в медсанроту 327-й дивизии.
Как же тяжело всё время отступать. Потери огромные, нет времени оказать полноценную помощь, перевязали наспех и снова отходить.
На фронт Манфред Генрихович Эсси-Эзинг отправился, уже имея опыт работы в больнице. В жарком климате Средней Азии пришлось работать не в лучших условиях, возможно, благодаря полученному там опыту, легче было организовать работу вверенной ему сан роты в жаркие майские дни обороны Харькова.
Фашисты сжимали кольцо, рвались захватить крупный промышленный город, не дать отступающим взорвать ценное оборудование.
Сил не было ни у солдат, ни у медперсонала. Невозможность вывезти раненых приводила в глухое отчаяние. Хоть бы сутки передышки! Хоть бы пару-тройку полуторок найти, бинтов почти не осталось. Врачи и медсестры падают с ног, смотрят на него с тревогой и надеждой. За этот год войны майор медицинской служб Эсси-Эзинг столько раз вытаскивал их из таких передряг, что они считают его всемогущим.
Надо пытаться вырваться. Все, кто может идти, грузите остальных в кузов.
В степи фашистов увидели издалека, прикрываясь зарослями на обочине. Далеко проехать не удалось, по отработанной схеме фрицы выслали вперед мотоциклистов. Нужно подпустить их поближе и метнуть гранату, чтобы наверняка осталось всего пару штук. Раненый лейтенант предложить дотянуть до ближайшего поворота и укрыться в лесополосе. Местные называли их "посадка" неширокая полоса деревьев, разделяющая поля. Из-за мелкого оврага дорога делала поворот, это был шанс.
Первого мотоциклиста уложил из винтовки солдатик с забинтованной ногой, даже не стал прятаться за бортом полуторки. Мотоцикл слетел в кювет, придавив второго фашиста. Вылетевший из-за поворота второй мотоцикл разорвало гранатой.
Так! Живём братцы! Дотянем до ближайшей деревни, воспрянули духом окруженцы.
***
Манфред
Манфред с детства привык заботиться об остальных, как все старшие дети из больших семей. Семья его отца Генриха, была не просто большой, огромной: две дочери и двенадцать мальчиков, Манфред родился в 1902 году. Как один из старших детей, в 1920 году ушёл учеником на металлургический завод в Екатеринославе (с 1926 года Днепропетровск). Без помощи старших детей семья бы не выжила.
Из светлых воспоминаний дореволюционного детства остался запах моря в Лиепае, где Манфред гостил у деда Кристофора, старого рыбака. Там, на окраине империи, жили многие обрусевшие немцы, рядом с латышами и русскими. Дед Христофор Эрнестович брал мальчика на рыбалку, занятие диковинное для родившего в Донецких степях внука, рассказывал об удивительных изобретениях немецких механиков, о легендах Балтики, о предках. Род Эсси-Эзингов брал своё начало в городе Лиепая (тогда Либава). Семья происходила из крестьян Кальвенской волости Курляндской губернии. Расположенной в западной части Латвии, в регионе под названием Курземе, более известном, как Курляндия.
Мечта Манфреда стать инженером была нереальной, денег на образование у семьи не было. Из-за бедности пришлось согласиться на предложение отправиться на заработки в шахты Юзовки (с 1924 года город Сталин, теперь Донецк).
Манфред родился уже после переезда в маленьком шахтерском городке Енакиево, наверное, теплый климат Украины, так не похожий на стылую Балтику и помог ему полюбить эту землю. Тяжелую жизнь рабочих Русско-бельгийского общества "Молох" в Енакиево описал Александр Куприн ещё в конце 19 века.
К середине 20-х годов началось активное восстановление металлургических заводов, разрушенных в Гражданскую.
Так появилась цель работать и учиться на рабфаке. Приступ аппендицита у парня едва не разрушил эти планы. Искусство врачей, спасавших людей от смерти, изменило представление юного Манфреда о своём предназначении, именно мама поддержала его намерение учиться медицине, несмотря на трудности. Если бы она могла предположить, что это поворотное решение в судьбе её сына спасет жизни нескольких тысяч советских людей
***
Передышка в редколесье закончилась, пришлось воспоминание отложить до лучших времен. С наступлением сумерек двинулись в сторону Изюма.
"Интересно, думал Манфред Генрихович, получит ли жена письмо, отправленное пару дней назад? Как она, увижу ли я Елену когда-нибудь. Её госпиталь в тылу, всё будет хорошо вот только понятия "фронт" и "тыл" слишком быстро меняются".
Скорость продвижения отряда не давала шансов добраться к линии нашей обороны. Это стало очевидно через несколько дней, когда позади остались несколько сёл. Сельские жители, конечно, помогали, чем могли, женщины организовывали кипяток, бинты. Вместо отдыха Манфреду пришлось вместе с измученной Надей делать перевязки, чистить загноившиеся на жаре раны, даже делать операции. У сельских жителей обнаружилось несколько раненых бойцов, спрятанных до прихода наших, ведь все надеялись, что наступление Красной Армии будет успешным.