Я качаю головой.
Помнишь, ты говорил мне, что он не твой питомец?
Джона сокращает расстояние между нами.
Помнишь, ты говорила, что я мудак?
Присяжные еще не определились с вердиктом, дразню я.
Он наклоняется и мягко целует мои губы.
Ах да, почти забыл. Джона достает кофеварку и ставит ее на стол. Что предпочитаешь понести: это или его?
Я возьму то, что не будет царапать мою ногу, спасибо.
Моя рука гладит пластик, предаваясь воспоминаниям. Этот дешевый прибор был неотъемлемой частью незамысловатой рутины моего отца. Однажды утром я приготовила самый ужасный кофе из всех известных человечеству, используя эту машину. Но папа выпил всю чашку без единой жалобы.
Тише, тише расслабься, успокаивает Джона ругающегося Бандита.
Оба наших взгляда в последний раз окидывают кухню отца, и каждый из нас на мгновение погружается в свои воспоминания.
А потом Джона смотрит на меня.
Готова?
Покинуть все, что я знаю на Аляске, ради чего-то совершенно незнакомого и нового? Я делаю глубокий успокаивающий вдох.
Да.
И он выводит меня из дома с безмолвной решительной улыбкой на губах.
* * *
Я думала, он должен был уехать, шепчу я.
Когда мы прибыли, входная дверь была не заперта. Длинный узкий коридор оказался все еще завален пальто, обувью и шарфами. В гостиной все еще стоят потертый диван и тумбочки. В сушилке по-прежнему расставлены тарелки и стаканы. А угрюмые лось и пара оленей все так же скорбно смотрят на меня со стены.
На дощатом полу остаются снежные следы, когда Джона проходит к кухонному столу, на котором лежат связка ключей и лист бумаги. Он просматривает написанную от руки записку и хмурит брови.
Фил уехал. Улетел сегодня утром, подтверждает он, бросая листок на стойку. На его губах появляется мрачная улыбка. А он не шутил, когда сказал, что оставит все.
Это точно, бормочу я и подхожу к холодильнику, откуда на меня смотрят глянцевые фотографии маленьких мальчиков, незнакомых мне. Наверное, стоит их выбросить? Это странно.
Ага, соглашается Джона. Но, наверное, ему было слишком сложно убирать все самому. Слишком тяжело, учитывая его воспоминания о жене.
Я открываю холодильник.
Да, этот недоеденный сэндвич, несомненно, навевал слишком много воспоминаний, чтобы его выбрасывать. В моем голосе слышны горечь и досада.
На нем можно даже разглядеть следы зубов. Рядом стоит бутылка молока, несколько ломтиков плавленого сыра, банки с соленьями огурцы, свекла, варенье и яйца? Нижняя полка покрыта жиром и прочими пищевыми пятнами. Ничего не помыто.
Джона открывает кухонный шкафчик и обнаруживает множество специй и консервов. Соседний буфет тоже полон, но в нем стоят уже разномастные кружки и стеклянная посуда. Он медленно проверяет их все.
По крайней мере, он хоть немного прибрался на кухне.
Я с ужасом смотрю на засохшие мыльные разводы и приставшие частицы пищи на дне раковины.
Джона, здесь просто свинарник!
И что-то подсказывает мне, что чистящие средства для устранения этого бардака единственное, что Фил нам не оставил.
Тупая боль в голове, появившаяся на полпути нашего тряского перелета сюда, расцветает вместе с ужасом перед предстоящей работой. Я сжимаю переносицу, чтобы заглушить боль.
Как ты можешь видеть в этом хоть что-то хорошее?
Потому что я сама готова закричать или расплакаться, или и то и другое.
Как бы настороженно я ни относилась к покупке собственности Фила в самом начале, с тех пор как мы подписали бумаги месяц назад, этот день я представляла себе с волнением. Представляла, как мы войдем в наш новый дом, в пустые комнаты с голыми стенами, и наши взгляды будут жадно вглядываться во все пустующие закоулки, выискивая маленькие секреты и изъяны, не увиденные ранее. Мы бы начали составлять мысленный список того, за что возьмемся в первую очередь, поднимем тост за это захватывающее новое начало. Я даже положила в свою сумку фужеры для шампанского.
Но это совсем не то, что я себе представляла.
Джона подходит ко мне сзади и обхватывает руками мою талию.
Нам двоим понадобится не так много времени, чтобы разобрать все это. И могу поспорить нам многое пригодится. Этот погреб был полон консервов, когда мы видели его в последний раз.
А что насчет хлама, который нам не пригодится?
Залежей хлама, если быть точнее. Они были женаты пятьдесят лет! Они жили в этом доме с 1985 года!
Пожертвуем на благотворительность или просто выбросим. Или сожжем. Мы можем устроить огромный костер. Похоже, возле озера есть отличная яма.
Джона как-то слишком спокоен.
Прижимаюсь головой к его груди, изо всех сил стараясь сосредоточиться на положительных моментах ситуации: я на Аляске с Джоной, и мы купили наш первый дом. Место, в котором случится множество важных для нас событий. Здесь немного не убрано, слегка грязно. Но ничего такого, с чем бы мы не смогли справиться. Это ничто по сравнению с тем, через что мы уже прошли.
Чертовски зла, рычу я.
Джона усмехается.
Я знаю. Но однажды ты посмеешься над этим.
Думаешь?
Он наклоняет голову, чтобы коснуться губами моей шеи, щекоча своей бородой.
Обещаю, скользит его дыхание по моей коже.
Ты прав. Может быть, через час, когда я допью бутылку шампанского, которую положили нам Джордж и Бобби, это действительно покажется мне смешным.
Пьяная злая Барби. Не могу дождаться, язвительно произносит Джона, вызывая мой смешок. Но прежде чем ты откупоришь пробку у нас есть еще одна проблема, которую мы должны решить на заднем дворе. Он тяжко вздыхает. Вот из-за нее ты будешь в ярости.
* * *
Да ты, должно быть, шутишь!
Джона почесывает бороду.
Не-а.
А что случилось с соседом, который должен был забрать его?
Я сидела прямо напротив Фила за его кухонным столом, когда он вслух подтвердил спустя несколько бокалов виски, что парень на другом берегу озера забирает скотину.
В записке сказано, что они поссорились и тот парень передумал. Но кур он забрал.
Джона стоит перед большим загоном для скота, огороженным проволочной изгородью, положив руки на бедра, и смотрит на черно-белого козла.
Который, судя по всему, теперь принадлежит нам.
Я морщу нос от слабого едкого запаха птичьих испражнений, пропитавшего холодный воздух, поскольку слева от нас стоит опустевший курятник ветхая коробка, сбитая из фанеры и бессистемно прибитых кусков черепицы. Рядом с ним находится гораздо более крупное, но такое же ветхое строение. Предполагаю, что это ночное убежище Зика.
Поссорились из-за чего? Какая ссора заканчивается словами: «Я заберу твоих кур, но оставлю твоего козла»?
Без понятия. В записке лишь было написано, что Фил и этот парень, Рой, поссорились и что сена, а также зерна Зику хватит до весны.
Джона поджимает губы в раздумье.
И мне не нравится это выражение лица. Я уже видела его раньше. Он просчитывает варианты.
Но здесь нет никаких вариантов.
Мы собираемся убедить Роя передумать, так? предполагаю я.
Джона трясет головой.
А ты точно боишься этого малыша?
Зик испускает громкое блеяние и поворачивает свои тревожно-горизонтальные зрачки в мою сторону. По моему позвоночнику пробегает дрожь.
Нам не нужна коза.
Бандиту, возможно, понадобится друг.
У енотов не бывает друзей.
Джона упрямо выпячивает челюсть.
Кто сказал, что он не может подружиться с козлом? Козы не любят оставаться в одиночестве.
Уже вижу, к чему все идет, и мое разочарование вспыхивает с новой силой.
Я согласилась поселиться в деревянной хижине в лесу ради тебя. Я не стала жаловаться на енота в клетке. Я вот-вот начну разгребать чужое дерьмо, скопившееся за пятьдесят лет, а здесь, напомню, весь пол в ванной залит мочой, потому что Фил был слишком пьян, чтобы попасть в унитаз. Я провожу черту здесь в вопросе с козой! Мой голос гулко разносится над густым безмолвным лесом, который нас окружает.