Она просила спасения, умоляла вытащить ее отсюда, помочь. Она, конечно, узнала меня. Мы смотрели друг другу в глаза, пока я проходил мимо, и она отчаянно цеплялась за меня взглядом, будто за последнюю искорку надежды. Я оборачивался и смотрел на нее через каждые метр, а она стояла зажатая полукругом мужчин и умоляюще провожала уходящего меня. Было уже темно, может часов десять вечера или что-то возле того. Начало лета. Каникулы уже у всех начались. Я весь изъерзал пока мы поднялись в квартиру, и как только двери открылись, я схватил с полки ключи и решил сразу вырваться к ней на помощь. Но я ошибся, если думал, что мне никто не помешает. Мать схватила меня за майку и потянула обратно.
Ты куда намылился на ночь глядя? Ты время видел? Если у тебя каникулы, это еще не значит, что тебе можно делать что вздумается. Давай раздевайся. Быстро.
Ну мам, там пацаны на улице, они все ждут! соврал я.
Никаких пацанов, марш мыть руки. Завтра будет день, никуда твои пацаны не денутся! сказав это она накинула халат и ушла на кухню.
Пользуясь моментом пока отец, которому по большому счету было все равно, ушел в комнату, а мать возилась на кухне, я тихо открыл дверь и быстро шмыгнул в подъезд. Я не стал ждать лифт и совершенно не помню, как спустился вниз, но оказавшись на улице я впал в небольшой ступор. Я понимал, что одному там мне делать нечего, и поэтому оставалось только быстро добежать до школьного двора в надежде, что там хоть кто-то еще остался. Я в момент добрался туда и увидев, что возле лавочки стоит толпа человек десять обрадовался и даже немного воодушевился. Направился к ним, немного прибавив темп.
О, Олег! Здорова! Ты где был весь день? Нас сегодня брат Валерки на машине катал, мы даже выезжали дальше моста. и все поздоровались со мной почти хором, а кто-то за руку.
Привет ребят, некогда болтать. Слушайте, вы же знаете Ольку Глазунову, кажется из 11 Б?
Ту, что дает всем подряд? все громко засмеялись.
Эмм, ну типа того. засмущался я.
Знаем, кто ж ее не знает парень обернулся к сидящим и демонстративно сложил пальцы левой руки в кольцо, а указательный палец другой руки стал туда-сюда засовывать, корча при этом ехидную морду.
Да послушайте вы! Мне кажется ей помощь нужна. Я сейчас проходил по аллее и видел ее с мужиками совсем не из наших. Она напугана. Вдруг они с ней что-нибудь сделают?
А тебе-то что, может ей это нравится? А мы только помешаем.
Да вы чего? Давайте хотя бы посмотрим, спросим там, убедимся. Она же наша! и быстро сообразив, что никто и пальцем не пошевелит с раздражением и отчаяньем добавил, Неужели вам так сложно оторвать задницы от сраной скамейки? Все равно тут тупорыло сидите и жрете семечки! от волнения немного затряслись ноги, а от бездействия, беспричинной лени и страха этих людей голова слегка помутнела. Моя просьба была максимально простой, к тому же нас было много.
Слушай, ты чего так разгорячился, малец? Тебе надо ты и делай. Нас сюда не приплетай. Ты еще молоко с губ не вытер, а уже права качаешь, есть у нас дела и поважнее чем за всякими шлюхами таскаться. Это ее жизнь. Верно я говорю? и все в унисон начали поддакивать и качать пустыми головами. Я бы и тебе не советовал так переживать, вот тебе семечек, садись и жри их с нами и сиди тихо, спокойно. Глядишь, в карты поиграем.
В эту секунду до меня дошло наконец, что помощи ждать абсолютно неоткуда, и придется хоть что-то предпринять самому. В конце концов можно будет сбегать домой и, хотя бы, вызвать полицию. Однако времени прошло уже достаточно много, слишком долго я уговаривал толпу. Спустя время, я часто думал о том, что стоило выбрать тогда другой вариант и сразу действовать самому. Но прошлого не изменить.
Было уже очень темно, и я вышел с освещенного школьного двора, совсем один и направился по аллее в сторону места, где я видел ее в последний раз. Аллея была ровной и уже из далека я видел, что на дороге их не было. Тускло горели редкие фонари, старшеклассники для уединения с девчонками побили их над скамейками, и теперь с наступлением темноты зеленая аллея превращалась в мрачную дорогу, по которой даже взрослому идти было бы страшновато. Я медленно двинулся в глубь, мурашки забегали по коже, а ноги, которые от волнения не переставали трястись, лишь стали еще более ватными. Глубоко задышав, я в любую минуту готов был убежать, внутри все съежилось, но проявить мужество и дойти все-таки до того самого места, где видел их стоящими, было необходимо. Шаг за шагом, невероятно медленно я подобрался к этой скамейке, вокруг была кромешная темнота, буквально на вытянутую руку ничего не было видно, плюс деревья и кусты были довольно густыми и совсем закрывали обзор. Вдруг я услышал шевеление в их глубине. Что-то шуршало и двигалось. Тихие хрипы, подергивания, конвульсии, будто тяжело больной лежал в кустах и очень тихо, еле слышно стонал. От боли. Я остановился и стал вслушиваться. Кругом тьма непроглядная, и ни души на горизонте. Шуршание то усиливалось, то прекращалось, то становилось интенсивнее, то было ритмичным и монотонным, а тихое шипение и сдавленное мычание нагоняли ужас. Может ежик? Или стая ежей? Вот только стоны! Ежи не стонут и не молят о пощаде и спасении! В голове всплывала тысяча разнообразных сценариев и картинок, плохих, чудных, разных. Было очень страшно, я почти не дышал от волнения, проглотил язык и сдвинуться с места не мог. Но внезапно все завибрировало, угрожающе загремело, зашелестело, затряслось, хрипы стали сильней, все начало походить на ожесточенную борьбу в кустах, но буквально через пол минуты все затихло, прекратились и смолкли вообще какие-либо шорохи. Я затаился и стоял совсем неподвижно, как вдруг:
Пацан, ты че здесь забыл!? А ну пошел отсюда, не то ноги вырву! Быстро, я сказал! грубый мужской голос из кустов, откуда доносился шум.
Так быстро я не бегал никогда в своей жизни. Я не помню, как вбежал домой, и опомнился уже тогда, когда мать кричала на меня, что я неблагодарная свинья и ни во что не ставлю ее. Что буду наказан и прочее. В общем бранила и злилась на меня как могла, но это тогда было совершенно не важно.
«Может мне все это показалось?» подумал я тогда «Может это галлюцинация из-за темноты и страха. Я просто струсил и это все мне явно привиделось». Однако я почти всю ночь не спал. В полудреме и бреду мне снилось, что во тьме я сражался с драконом, у которого много голов, и сколько бы я их не рубил своим маленьким кинжалом, каждый раз они отрастали вновь и вновь, а в конце он меня просто проглотил!
На следующий день выйдя во двор школы, я узнал, что Ольку Глазунову, из 11 Б класса, нашли мертвой. Голой, грязной, изнасилованной, со сломанной шеей. Думаю, не стоит пояснять, где именно ее нашли. Потом расспросы полицейских, угрюмое молчание собравшихся на стадионе, собаки ищейки, тревога и паника. Это был последний день лета, который я провел во дворе школы. Увиделся со всеми я только первого сентября.
И теперь, когда я шел по этой прекрасной аллее, вдоль уже сильно разросшихся деревьев, только небольшой пыльный памятник и искусственные цветы напоминали о той истории. Прошло много лет, а я помню все в мельчайших подробностях. Ее глаза, которые тогда отчаянно молили меня о спасении, я не смогу забыть, наверное, никогда. Может где-то в глубине я виню себя, что ничего не сделал, не смог помочь, но прошлого не изменить. Проходя мимо того места, немного сбавив шаг у памятника, стараясь не смотреть на него, я глубоко набрал воздух в легкие, тут же с тоской выпустил его и ускорился, не желая больше будить те воспоминания и чувства. В что я верю? Дурацкий вопрос!
Огонь без дыма или дым без огня