Ты что, Фелисите, ебёшься с ним здесь? (Теперь Свин узнал и имя негритянки). А меня не позвала поучаствовать?! обиженно обратилась к африканке Сонька, и от неё пахнуло крепчайшим перегаром.
Да, дозовёшься до тебя. Ты вчера так нажралась и задрыхла потом. А во сне заблевала бедного Свина. Вот видишь, я его отмываю. А ты всё ебёшься, ебёшься. У тебя одно только на уме, недовольно заворчала негресса.
Прошу прощения! Я иногда перебираю спиртного. А потом я блюю во сне. Это верно. И даже однажды обосралась.
Спасибо за пикантные подробности! отвечала Фелисите.
Слушай, давай его всё-таки выебем! предложила Сонька и цепко ухватила Свина своими толстыми пальцами за разбухшие распаренные яйца.
К полудню нашему герою наконец удалось выпроводить двух хабалок, обещав непременно позвонить им на следующей неделе. Они его прямо-таки изнасиловали в ванне. И теперь Свин, разгорячённый, уставший и с похмельной больной головой, повалился на кожаный диван в салоне.
В голове было непривычно пусто, только что-то тонко и настойчиво позванивало в ушах. А ещё слух упорно травмировало тиканье висящих на стене часов-ходиков, бьющее по мозгам мелкими, заточенными молоточками. Из-за этого звоно-стука Свин не мог заснуть. А ему хотелось спать, очень хотелось, так как этой дебошной ночью он спал совсем немного.
Не давало заснуть ещё и сознание необходимости вздремнуть. Иначе каким же образом сможет он вечером в достойном виде явиться к Луне-Яичнице?
Так как сон не шёл, в голове принялись медленно всплывать, как из глубокого омута на поверхность, разные бессвязные мысли и роиться, размножаясь. Наш герой начал подсознательно понимать, что негресса Фелисите (теперь он уж не забудет, как её зовут) нравится ему, и он непременно ей позвонит (телефон её он не забыл, к счастью, записать). Её гладкое, мускулистое, блестящее от черноты тело приятно и зазывно пахло пóтом и ещё чем-то непривычно-непонятным наверное, какими-то экзотическими маслами, которые она втирала в него. Было в негрессе и что-то дикое, необузданное какая-то тёмная природная сила, которая одновременно пугала и отталкивала Свина, но и притягивала его.
Луна-Яичница в сравнении с африканкой была чем-то ближе, привычнее, домашнее. Уж если жениться, то, конечно, на ней. Хотя она и блядь. А впрочем, негресса тоже ведь блядь!
«Ну ладно, поживём увидим, думал Свин. Измена поварихи теперь отомщена. И это хорошо, просто заебись. Теперь мы квиты! Начинаем игру сначала».
И, довольный ходом своих мыслей, наш герой наконец-то стал погружаться в забытьё И проспал до самого вечера.
VА вечером они встретились с Луной-Яичницей у неё на квартире в военном городке. И пили виски, и болтали о всяких разностях. И Свин вёл себя так, словно ни о каких изменах своей подруги не подозревает, и будто всё нормально. И сладкая повариха была нежна с ним и не скрывала радости встречи.
А потом, когда они, уставшие от любви, лежали, томно нежась, на измятых простынях на просторной кровати поварихи, та вдруг спросила:
Свинчик, а ты будешь мне ревнивым мужем? Задушишь, небось, меня, как Отелло Дездемону?
Наш герой сразу же вспомнил про проклятого негра Бабилу.
«Ах, вот оно что, подумал он. Значит, ты, блядь, собираешься продолжать мне изменять и после свадьбы?»
Но вслух он сказал:
Ну, что ты, Лунно-Яичничек, разве я похож на старого ревнивца? Ты же знаешь, дорогая, как я тебя люблю. Поэтому, конечно, мне будет неприятно, если у тебя появится любовник. Да, впрочем, как я об этом узнаю? Не надо, чтобы я о чем-то таком знал. Да и что я могу сделать? Ведь ты, даже ставши моей женой, не будешь мне принадлежать.
И Луна-Яичница сделала довольную мину и прошептала ласково:
Ах, Свинчик, ты такая прелесть!
Очевидно, она была удовлетворена ответом нашего героя.
А потом, немного помолчав, она вдруг неожиданно сказала:
Ты знаешь, Свин, я, пожалуй, стану твоей женой. Но сначала нам, по-видимому, следует испытать друг друга пожить вместе. Поэтому было бы неплохо, чтобы я перебралась к тебе жить. Что ты об этом думаешь, Свинчик?
Свин даже несколько обалдел от неожиданно привалившего счастья.
Ну, конечно, конечно же, дорогая, перебирайся ко мне, с пылом отвечал он. Завтра же утром я тебя перевезу. Ты согласна выйти за меня замуж. О, боже, как же я счастлив!
Луна-Яичница быстро заснула и посапывала мелодично и равномерно, уткнувшись влажным носом в Свиново плечо. А к нашему герою сон что-то не шёл. Он лежал и смотрел на белую, но казавшуюся чуть зеленоватой от проникающего через неё лунного света занавеску. Она слегка колыхалась от ветерка, продувавшего сквозь открытую форточку.
С одной стороны, он был очень рад, что Луна-Яичница перебирается жить к нему и, что они, наверное, поженятся. Но, с другой стороны, как-то неуютно было Свину теперь лежать на кровати поварихи возможно ведь и здесь тоже звероподобный негр Бабила с остервенением ёб его возлюбленную.
И стал снова Свин думать, как тогда на кладбище, о смысле жизни. И с отчётливостью понял он теперь, что смысл жизни не в одной только любви, а, может быть, даже совсем и не в ней. Скорее всего, в жизни нет никакого чётко определённого смысла. И каждый человек выбирает свой смысл жизни для самого себя. И живёт этим смыслом всю жизнь или только какую-то часть её.
«Ну, вот я уже прожил почти всё отпущенное мне время пятьдесят лет мне уже, думал Свин. И какой же смысл жизни выбрал я для себя, чем же я жил? Да ничем. Вот ведь что самое хуёвое! Хотя, впрочем, ведь в детстве я мечтал стать агрономом и жил какое-то время этой мечтой. Но не стал им. Папа полковник, Парась Свинович, царство ему небесное советовал мне пойти в армию и прочил блестящую карьеру. И я, дурень, послушал его. Вот и прослужил почти тридцать лет. Но не было у меня, наверное, любви к своей профессии, не было призвания. Вот ведь в чем беда. И служил я оттого без большой радости. Ну и пил в меру, ну и волочился за бабами. Ну и что теперь? Дожил ведь уже до седых лет, и один, как дворовая собака; и детей нет, и не любит меня никто. Сдохну вот, так никто и не вспомнит. Хотя есть друзья, впрочем, это хорошо. Есть Рыба, Пень, Заяц, Подорожник. Славные ребята! Но этого мало. Жениться надо мне, жениться на Луне-Яичнице. Как хорошо, что она наконец согласилась! Будет семья, детишки, своя жизнь спокойная и стабильная на старости лет. Вот и появится у жизни запоздалый, но всё же смысл. Хотя не любит меня Луна-Яичница я это точно чувствую.
И тут Свин провалился в забытьё.
И снился нашему герою странный, но добрый сон. Вот он сидит на веранде своего дровяного домика, вернее, даже не домика, а огромного домищи, выглядящего не совсем современно, а как настоящий терем из детских сказок. Сидит он, одетый в просторную, расшитую затейливым узором рубаху, за накрытым белоснежной накрахмаленной скатертью столом. А напротив блестящий медный самовар. И пьёт Свин из блюдечка горячий душистый чай, и закусывает его бубликом с намазанными на него маслом и вареньем.
С веранды вид замечательный: яблоневые сады, все в бело-розовом цвету, растянулись далеко-далеко, а за ними, почти у горизонта, вьётся серебряной лентой река. И утреннее солнышко светит тепло и ласково.
За столом, кроме него, детишек видимо-невидимо человек десять. И все они такие светловолосые, мальчики стрижены под горшок, а девочки с косичками и крупными цветными бантами. И все одеты так чисто и аккуратно в фольклорно-народные наряды: расшитые рубашки да сарафаны. И возрастов они самых разных: от совсем почти младенческого до подросткового. И пьют тоже все чай, и ведут себя так почтительно и чинно.
А рядом со Свином восседает Луна-Яичница красавица с намалёванными красными щеками, с пушистой пепельно-золотистой косой, в пёстром сарафане и расшитом бисером кокошнике. Восседает она важно и дует чай из блюдечка.