Мать все шла и шла, а тем временем небеса все более и более затягивались мрачными тучами. Какая-то пугающая мысль пыталась просочиться в ее сознание; предчувствие чего-то беспрецендентного и разрушительного, что почему-то заставило ее вспомнить о покойном муже. Человеческое подсознание воистину работает необъяснимым образом!
Ей казалось, что рождение Даху, его необычная внешность, исчезновение ее мужа, взрывающиеся звезды и ее собственный одинокий поход среди самых неистовых ветров все это складывалось в одну картину она вдруг почувствовала, что все эти вещи взаимосвязаны.
«Я надолго запомню этот день», почему-то подумалось Матери. При этом она не было слишком сентиментальной или фантазеркой.
Наконец вдалеке она увидела Даху он стоял на вершине холма. Рядом с ним был статный юноша-блондин, совершенно ей незнакомый. Волосы молодого человека были весьма необычного цвета, напоминающего ваниль настолько белоснежными они казались.
Борясь со смутным ощущением, что все это происходит во сне, Мать приблизилась к молодым людям. С каждой минутой ветер становился все сильнее, и теперь небо почти от края до края покрывали тяжелые тучи, несущиеся необычайно высоко над землей.
Когда Мать подошла на расстояние, с которого она могла окликнуть Даху, она почему-то решила остановиться. Даху и блондин-незнакомец стояли к ней спиной. Их руки были подняты вверх, словно они слушали музыку ветра и неба, подключившись к природным розеткам.
Как будто он услышал шаги Матери, Даху обернулся. Лицо его было очень серьезным и несколько уставшим. Он глядел совершенно равнодушно, и Мать знала, что этот взгляд означает «делайте что хотите, а я буду делать то, что мне нужно».
Мать решила подойти поближе, чтобы получше разглядеть молодого человека с ванильными волосами. Приблизившись, она заключила, что незнакомец был намного моложе Даху. Ему с натяжкой можно было дать 18, но, скорее всего, ему было около 16 лет, а то и меньше.
И вдруг блондин заговорил с закрытыми глазами:
Что нужно брату от супостата? Отчего рвется в бой, отчего не владеет собой?
Даху, чьи глаза также были закрыты, отвечал:
Равным быть хочет брат, потому и не рад. Оскорблен его дух неумелым притворством другого. А другой не спешит справедливость вершить унижает он брата снова и снова.
Но другой.. не оказал разве брату он честь?
На бумаге оно так и есть, но не в сердце его. Его сердце смеется над братом; его сердце для брата мишень.
А наступит когда-нибудь день, когда он пробудится для брата?
Звезды перейдут, короны падут. Поймет супостат необходим ему брат. И заплачена будет вся плата
Последние слова Даху были едва слышны: сильнейший порыв ветра, внезапно налетев, унес их с собой. Темные тучи быстрокрылыми коршунами кружились над головами трех фигур на холме. Внезапно раздался громкий раскат грома, и у Матери потемнело в глазах.
***
ПРОСНУВШИСЬ, Мать обнаружила, что лежит в своей собственной постели. Она понятия не имела о том, как долго она спала. Было только видно, что на улице темно это мог быть тот же самый день или вечер следующего дня.
В кресле слева от кровати сидел Даху. Он тихо ждал пробуждения Матери и наблюдал за редкими каплями дождя, стекающими по стеклу. Он почувствовал, что Мать смотрит на него, и повернул голову в ее сторону.
Даху весь светился тихой радостью. В его взгляде была необычайная теплота его глаза горели ровным, спокойным пламенем, а на губах виднелся мягкий след только что сошедшей улыбки. Казалось, что Даху чувствовал большое облегчение по какому-то поводу.
Мать попробовала вспомнить все, что произошло накануне на склоне холма. Должно быть, она потеряла сознание и после этого ничего не помнила кто-то наверняка доставил ее домой. Мальчика-блондина тоже нигде не было видно, и Мать предположила, что он ушел.
Как обычно, Даху ничего не сказал. Мать вдруг поняла, что уже научилась не задавать лишних вопросов без надобности.
Зазвонил телефон, и Даху снял трубку.
Это тетя Маргарет, сказал он передавая трубку Матери.
Алло, сказала Мать.
Сьюзан, боже мой, как я рада тебя слышать! Я звонила весь вечер вчера, но мальчики мне сказали, что ты неважно себя чувствуешь и поэтому спишь.
Что?
И я подумала как бы Даху ничего не скрывал от меня. Ты же знаешь, его иногда сложно понять! А иногда подходил какой-то другой мальчик, наверное, его друг. У него такой серьезный голос он все еще там с вами?
Ну наверное, он ушел, Мать потерла лоб. А что вообще тут происходило? Я потеряла сознание в горах и все это время проспала.
Да ты что! А как ты теперь себя чувствуешь?
Уже лучше. Наверное, это из-за погоды.
Ах, боже, это было ужасно. Такие катаклизмы по всему миру! Удивительно еще, что у вас в Высокогорье ничего не случилось. Говорят, что худшее позади.
Правда? Да нет, у нас вроде бы была просто гроза Но я не знаю наверняка Послушай, у меня что-то раскалывается голова, давай я тебе перезвоню.
Хорошо, я рада, что тебе получше. Созвонимся!
Созвонимся. Пока!
Мать подумала, что, возможно, стоит посмотреть новости, но потом решила, что у нее нет на это сил. Кроме того, ее кузина сказала, что худшее уже позади. Она посмотрела на Даху, стоящего у окна. Вот он ее сын, которого она никогда не понимала, но которому всегда доверяла.
Мать положила Даху руку на плечо. Тот, как всегда, вздрогнул от неожиданного прикосновения. Он повернулся к Матери, и они обнялись. Под звук последних капель дождя, барабанящих по оконной раме, Мать почувствовала, как головная боль покидает ее без следа.
***
Когда Мать проснулась на следующее утро, что-то ей показалось странным, но она не могла понять, в чем дело. Мягкие лучи солнца проходили сквозь гардину ее спальни, и они выглядели не так, как всегда. Мать встала с кровати, ощущая необычную легкость и энергию во всем теле. Все ее существо наполняли радость и внутренний свет.
На цыпочках и все еще в сорочке она тихонько подошла и выглянула наружу. Было что-то необычное в этом утре, но она не сразу поняла, что именно. Через приблизительно 10 секунд ее осенило странность заключалась в том, как солнце освещало верхушки деревьев на вершине холма, отчего казалось, что наступил вечер. Солнце вставало на западе.
Клементин соглашается умереть
16 ноября 2017 года2
Фото автора (А. Рэй)
Клементин проснулся на следующее утро с разбитой головой. Мысли отказывались выстраиваться в ряд. Они то приходили, то убегали, как волны на берегу Mataró, где жил Клементин. Эта ночь была самой скверной за последнее время. Клементин сел на кровати и потер голову. Внутри себя он чувствовал пустоту. «Что теперь со мной будет? подумал Клементин. На мне поставили крест, я уволен, и мне больше нечего здесь делать?»
Он встал и пошел к заливу, надеясь на понимание. Солнце с укором смотрело на Клементина, жарко обжигая его своими лучами, и отказывалось что-либо сообщать. Клементин, отчаявшись, вошел в воду, но та как будто не хотела отдавать ему свою соль. Море даже передумало штормить был полнейший штиль. Клементин вышел на берег и решил ждать, покуда что-нибудь не произойдет.
Он прождал так почти весь день, пока какая-то мысль наконец-то не коснулась его мысль, пришедшая с моря. Клементин взял эту мысль и, схватив ее за рукав, намертво пришил к своей душе. Он твердо решил во что бы то ни стало не отпускать ее до самого вечера, пока он с этой мыслью как с талисманом не пойдет спать.
День Клементина начинался не так, как у всех людей его день начинался, когда он клал голову на подушку и погружался в мир своих снов. Когда обычные люди спали, Клементин жил. Во сне он спускался в адские преисподние и поднимался к небесным вершинам всякое бывало.