Господин Контуров, забирайте своих людей и улетайте. В этой стране скоро не с кем будет даже разговаривать. Данные всех умерших вон у того человека в голубой рубашке. У вас двадцать минут на посадку. И делайте все очень быстро, а то рискуете остаться здесь навсегда, ответил военный и, развернувшись, спустился.
Контуров поднялся на борт и дал указание бортпроводницам:
Начинайте посадку. Маша, соблюдайте все меры безопасности. Всё, готовимся к взлету.
Игорь Львович, ну что там? спросил бортинженер, когда командир вошел в кабину.
Все очень серьезно, мужики. Готовимся к взлету. Вот угораздило нас с этой Африкой Надо быстрей улетать отсюда, ответил он и занял свое место.
Через тридцать шесть минут Контуров выслушал доклад старшей бортпроводницы, что посадка окончена. Получив разрешение на взлет, самолет начал движение к взлетно-посадочной полосе.
Ну что, четыре часа и дома? улыбнулся второй пилот.
Не говори гоп, Алексей. Всё, работаем, серьезно сказал командир, и самолет помчался по полосе.
Небо встретило их знакомой легкостью и голубой чистотой. Самолет послушно набирал высоту и, заняв положенный ему воздушный коридор, словно застыл. Земля осталась далеко внизу, а отсутствие облаков создавало иллюзию стояния на месте. Переведя управление в режим автопилота, Контуров откинулся в кресле и закрыл глаза.
Командир, кофе будешь? спросил бортинженер.
Да, Миш. И скажи, пожалуйста, с ложечкой сгущенки. Ну, девчонки знают сами, не открывая глаз, ответил он.
Миш, а мне просто три в одном, обернулся второй пилот.
Хорошо, ответил бортинженер и вышел.
Игорю нравились эти часы полета, в них он чувствовал блаженство. Несомненно, он был болен, болен небом и своей работой. Двадцать лет за штурвалом связали его с этой небесной красотой крепкой цепью. Он с ужасом думал о том, что скоро придет время и его, как многих других, спишут на землю. Эти мысли все чаще заставляли его переживать, но и ход времени остановить он не мог. Вот и сейчас, выпив чашечку кофе, плывя по небу, сидя в командирском кресле с закрытыми глазами, он думал обо всем.
«Сколько еще, интересно, я смогу протянуть? На последней медкомиссии пришлось дважды ЭКГ проходить. Что-то у них там вызвало сомнения. Надо, наверное, в бассейн походить, да и вообще взяться за фитнес. А что? Побегаю немного, пешочком побольше похожу и поплаваю. Глядишь, и удастся еще годок полетать. Сорок шесть еще не тот возраст, чтоб на пенсии сидеть. Татьяна меня из дома выгонит, и правильно сделает. А что делать? Не, ну найдут мне работу в аэропорту, но мне же летать надо. Хорошо, что Сашка по моим стопам пошел. В следующем году лейтенантские погоны получит, истребитель. А вот Галка оторвой растет. Скоро школу оканчивать, а она до сих пор не знает, кем хочет стать. Это Татьяна виновата, приучила бы ее к медицине, и все бы было понятно. А так вообще не ясно, к чему у нее склонность есть», размышлял он.
Так я ей и говорю, это же хорошо. Считай, две девочки есть, а третий, сто процентов, мальчик будет, вывел Контурова из раздумий голос второго пилота, который разговаривал с бортинженером.
Алексей, так ты многодетный отец, что ли, будешь? повернулся к нему командир.
Так да, Светка обрадовала. Говорит, не знаю, что делать, а я ей: рожать! улыбался Алексей.
Да, Леха, ты дае-е-ешь, молоде-е-ец. Получается, она у тебя каждые три года рожает? смотрел на него бортинженер.
Ну да. А ты, Миш, чего тянешь? вновь улыбался второй пилот. Казалось, это самый счастливый человек на свете.
Побойся бога. Я же только развелся. Три месяца свободы, а ты опять меня в оковы хочешь загнать, ответил тот.
Но с дочкой-то видишься? не отставал и командир.
Пока нет, жена не дает. Когда у меня есть время, она вечно ее куда-то прячет. Да еще и теща ей помогает.
Вот ду-у-ура она у тебя. Моя так никогда не стала бы делать, повернулся к нему второй пилот.
Ты, Алексей, поэтому и третьего заделал, чтоб она продохнуть не смогла? Куда ж она, с тремя-то детьми? Тут, даже если б и захотела, шансов нет, улыбался во весь рот командир.
А, точно, вот он, его хитрый план! поддержал бортинженер и засмеялся.
Не, ну чего вы? Я же по любви! запротестовал второй пилот.
Игорь Львович, у нас проблемы! по связи из салона сообщила бортпроводница.
Маша, что случилось? мгновенно отреагировал Контуров.
Мальчику плохо. Не знаем, что делать. Его сначала тошнило. Думали, от полета, но теперь он весь потный, дышит тяжело. Он как задыхается, что ли, объяснила она.
Командир, может, я схожу посмотрю? предложил Алексей.
Игорь Львович, что делать? спросила бортпроводница.
Сейчас Алексей выйдет посмотрит, ответил он и, взглянув на второго пилота, добавил: Маску, перчатки надень.
Командир, ты что, думаешь, вирус? забеспокоился бортинженер.
А черт его знает. Алексей, только посмотри и обратно. Руками его не трогай.
Да понял я, командир, улыбнулся тот и вышел в салон.
Второй пилот вернулся через пять минут. Снял маску, перчатки, сел в свое кресло и доложил:
У нас проблемы, командир.
Что там? Объясни подробней.
Мальчик совсем плохой, но кроме этого у трех пассажиров похожие симптомы. Пассажирка одна сознание потеряла. В салоне начинается паника. Девчонки сами боятся там находиться. Необходимо сообщить на землю, нам надо садиться.
Так, ты тогда держи связь с землей, а я по спутнику запрошу Москву, ответил Контуров.
Командир, может, все-таки пронесет? Может, это не вирус? с надеждой спросил бортинженер.
Все, гадать не будем. Работаем. До границы все равно тянуть придется. Они нас только в России сажать будут, ответил тот и по спутниковой связи стал связываться с Москвой.
Доложив о ситуации на борту, Контуров ждал указаний, а получив, коротко ответил:
Понял. Жду.
Ну, что сказали? посмотрел на него Алексей.
Сказали, что сейчас с нами свяжутся и всё объяснят. А пока дали указание в салон не выходить, кабину заблокировать и никого не впускать. Никого.
Едрена мама, похоже, все серьезно! отреагировал бортинженер.
Да подожди ты, Миша! А как же я? Я же выходил в салон. Я что, заразился? второй пилот смотрел на командира.
Спокойно, Алексей, спокойно. Не паникуй. Ты же в маске был и в перчатках. Главное, не паникуй. Все будет нормально, глядя на него, ответил Контуров.
Вам легко говорить. А если я заболею? Если
Да прекрати ты, Леха! Если ты заболеешь, значит, мы тоже заболеем! Ты же сюда вернулся, перебил его бортинженер.
Командир резко посмотрел на одного, потом на второго и рявкнул:
Тихо! И тут же, уже спокойно, продолжил: Да, мы здесь как в подводной лодке, даже хуже. В лодке можно отсек задраить, а у нас Если вирус на борту, то он мог попасть в кабину уже не один раз. Работаем и о плохом не думаем.
В кабине воцарилась тишина. Желание говорить пропало мгновенно. Каждый молча искал ответ на один вопрос: что делать.
Их размышления прервал сигнал вызова спутниковой связи. Командир принял вызов и переключил на динамик, чтоб слышал каждый из членов экипажа.
Борт Ю723, ответьте Шереметьево, донеслось из динамика.
Ю723 на связи.
Игорь Львович, это Михайлов.
Да, слушаю вас, Евгений Александрович, ответил он громко и, посмотрев на второго пилота, поднял вверх указательный палец.
Игорь Львович, с вами сейчас будут говорить, сказал Михайлов.
Всем покинуть кабинет и без разрешения не заходить! донеслось из динамика. Игорь Львович, это подполковник Дроздов Олег Владимирович, Центр психологической работы ФСБ.
Да, слушаю вас. Только сеанс с психологом мы не заказывали, попытался пошутить Контуров.
Надеюсь, ваше чувство юмора поможет нам всем преодолеть сложившуюся ситуацию. А пока доложите о том, что происходит на борту? поинтересовался подполковник.
На борту мальчик десяти лет в критическом состоянии. Задыхается, сильно потеет, температура то поднимается, то падает. Схожие симптомы наблюдаются еще у четырех пассажиров. Люди напуганы, доложил командир корабля.