А теперь слушай меня очень внимательно. Я вижу тебя и знаю, где ты сейчас находишься. Все еще можно исправить. Незамедлительно взойди на свой корабль и плыви на север, вверх по Белой Реке. День и ночь плыви без остановок, греби, что есть мочи, и к началу третьего дня увидишь Черный Утес. Поднимись на его вершину, и там тебя будет ждать тот, кто развяжет твой узел. Меня больше не ищи, я сам тебя найду».
И вот он в указанном месте. Нужно только сделать первый шаг по лестнице, ведущей вверх. Чего же он ждет? Зачем тянет время, обманывая себя, что, дескать, в запасе еще целый день и половина ночи, а значит, можно (и даже нужно) отдохнуть, повременить, не торопиться? Что с ним происходит, чего он так боится? Может быть, внутренний голос снова пытается ему что-то сказать? Или просто сказывается дорожная усталость? Позади молча скрипят железом доспехов телохранители-ящеры, шепотом суетится верная дружина, а впереди путь на вершину утеса по древней, наверное, еще допотопной лестнице. И ему никак не избежать этого восхождения и не свернуть с выбранного пути
Серый Полоз вздохнул, оперся на древко копья и поставил ногу на первую гранитную ступень.
Глава вторая
Оказалось, что древняя лестница сохранила свою каменную кладку только от подошвы до середины склона утеса. Чуть повыше середины подъема каменная кладка заканчивалась небольшой площадкой, и последний лестничный пролет был уже собран из вполне добротного соснового теса, а потому напоминал собою обычное деревенское крыльцо.
На душе у Полоза сразу же стало спокойнее, даже как-то уютнее. Мелькнула странная мысль: «Вот я и дома!» Странной эта мысль была уже хотя бы потому, что свой дом он давно и крепко-накрепко позабыл, оставил в далеком прошлом, вместе с лицом матери и дымом родного очага, променяв все это на холодный камень крепостей и дым походных костров. Мысль мелькнула, словно яркая птичка, и улетела, уступив свое место воинским будням с их привычными тревогами и волнениями: «Ступени скользкие и узкие настолько, что двоим взрослым мужчинам здесь никак не разминуться. К тому же, подъем идет справа налево, так что защитники имеют большое преимущество перед нападающими. Такую лестницу легко оборонять. Два хороших бойца или один яша смогут сколь угодно долго удерживать на ней целую толпу варваров. А зимой, если полить ее водой, так она, наверное, и вовсе станет неодолима!» С такими отнюдь не домашними мыслями Серый Полоз оказался на небольшом деревянном помосте, настеленном на камень скалы, и с непонятным облегчением осознал, что он наконец-то завершил свое восхождение на вершину.
Перед ним открылось небольшое плато совершенно безжизненное, с черной, гладкой, матово поблескивающей поверхностью, как будто бы камень утеса оплавился от жара огня невиданной силы и мощи. И только у самого края подмостков из какой-то невидимой отсюда расщелины тянула к солнцу свои кривые сучья одинокая сосна, каким-то чудом удерживаясь оголенными корнями за черный камень скалы. Далее, по правую руку, каменная плита обзавелась растительностью и уже зеленой долиной упиралась в стену густого леса, лишь с северной стороны ограниченного скалами, у подножия которых расположился небольшой хутор, обнесенный каменной стеной в рост человека.
Прямо посередине этого черного пятна, сидя на корточках, что-то варил в небольшом медном котелке совершенно седой старик, одетый в простую, без всякой вышивки рубаху из отбеленного холста и в такие же холщовые порты.
Как в старинной детской страшилке! усмехнулся Серый Полоз, вспомнив свое далекое прошлое:
На белой-белой реке
стоит черный-черный камень.
На этом черном-черном камне
сидит белый-белый человек.
У этого белого-белого человека
Нет, не так он представлял себе великого волшебника, способного вывести заблудшую душу из-за реки Смородины, да при этом еще и каким-то неведомым образом избежать перехода через Калинов мост! В его воображении рисовался эдакий высокий могучий седобородый старик в парчовой одежде, расшитой золотом, и обязательно с красивым резным посохом в деснице. Жить этот чародей должен был непременно в высокой башне из слоновой кости, окруженной заколдованным садом и охраняемой огнедышащим драконом.
Полоз вновь улыбнулся своим мыслям: «В каждом из нас, в потаенной глубине нашей души до самого конца наших дней живет ребенок, подытожил он свое наблюдение. Вечный Ребенок. Неизменяемый чинами и званиями, насилием и цинизмом вечно играющий ребенок. Меняются только его игрушки» Он мысленно перебрал всех доселе известных ему сильно-могучих колдунов и чародеев и с немалым для себя удивлением вдруг обнаружил, что все они жили как-то очень уж скромно, одевались просто и вообще были как бы не от мира сего. Взять хотя бы того же Великого Полоза
Услышав посторонний шум, знахарь (а судя по всему, это был именно простой деревенский знахарь, а не колдун или шаман) разогнулся и встал, оказавшись примерно одного роста с Полозом. Да и годами они, видимо, тоже не особо разнились, так что постриженные «под горшок» волосы, которые поначалу показались седыми, могли быть просто белыми такой цвет волос характерен для жителей этих мест. Никаких украшений или особых знаков отличия на хозяине утеса, опять же, не наблюдалось: только на кожаном, покрытом серебряными чеканными бляхами поясе висел длинный прямой боевой нож. Никакого другого оружия наметанный глаз Полоза не заметил.
Знахарь выглядел вполне миролюбиво. Серые с прищуром глаза смотрели на пришельцев вполне дружелюбно. Руки он держал на виду, движений резких не делал. Хозяин широко улыбнулся, показав неплохо сохранившиеся зубы и, судя по всему, ничуть не удивившись нежданной встрече, как-то обыденно, вскользь произнес:
Э, да у нас гости!
Сказал так, словно к нему каждый день заходят на посиделки сплошь князья да бояре. И, не оборачиваясь, крикнул куда-то через плечо:
Мара, чару гостям!
Здесь же, откуда ни возьмись, появилась девушка-подросток. Даже, скорее всего, все-таки еще девочка. Она была босоногой, угловатой и нескладной, как и все дети в ее возрасте; в длинной, почти до пят, беленой холщовой рубахе, отороченной красным, но без поневы. Из-под глубоко надвинутого платка, завязанного под самым подбородком концами назад «по-бабьи», черной змеей по узкой спине почти до самого пояса струилась толстая коса. В своих тоненьких ручках девчонка держала небольшой серебряный поднос с поставленной на него тяжелой и, видимо, очень древней бронзовой чашей.
Знахарь, не снимая чаши с подноса, наполнил ее до краев каким-то горячим, пахнущим вином и медом напитком из своего котелка, и отроковица (служанка, рабыня, наложница?) с земным поклоном протянула зелье Полозу.
У нас не принято пить хмельное в такую раннюю пору, попробовал отказаться от предложенной ему чести Серый.
А у нас не принято разговоры разговаривать с теми, кто гнушается хозяйского угощения, спокойно, без вызова ответил Знахарь.
И все же Быть может, для начала я немного расскажу тебе о том деле, что послужило причиной нашей встречи? Опишу его, а уж потом мы с тобою за чарой доброго вина обсудим его разрешение. Кстати, у меня на корабле как раз для этого случая найдется неплохая лоза из южных провинций Империи.
Ты же уже давно не вьюноша, воин! И тебе должно быть прекрасно известно, что в своем дому свои порядки. Так к чему твои речи? Впрочем, поступай, как пожелаешь. Вот тебе Бог, а вот порог! сказал, как отрезал, наглый дикарь, а затем снял чашу с подноса и, держа обеими руками, вторично протянул ее Полозу.