Он закусил губу и резко оттолкнулся от дверцы лифта, за которую держался. Плечо заныло, мышцы начали гореть. Еще толчок и он вновь выбрался на кафельный пол по грудь.
Из болота темноты вынырнула вторая рука, ухватившись за край дверного проема. Еще секунда, и на белоснежном полу появилась третья фигура. Юра тяжело дышал, откашливаясь. Легкие драло песком при каждом вдохе, он с трудом хватал воздух ртом. Стоя на четвереньках и упершись лбом в пол, он не знал, что было ему нужнее сейчас: воздух, которого совсем не было там, в темноте, или холод кафельной плитки, ласкавшей пальцы.
Юра не сразу понял, что лифт под его ногами рухнул вниз. В какой-то момент качнулась крыша. Железная, скользкая от масла основа пошла волнами под его ногами и исчезла. Он махнул руками, не дотянувшись до края выхода, и полетел вслед за скрежетом и грохотом. Рука сама схватилась за стальной трос, парень не успел ни осознать что-либо, ни среагировать.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он не падает, а висит в кромешной темноте, которая сгущалась и клубилась вокруг него, притянутая ощущением скорой смерти. Узкие иглы света от внешних дверей пропали все одновременно, погрузив его в вязкую смолистую жижу. Она забивалась в ноздри и рот, не давая дышать. Скользила между пальцами, мешая держаться за трос, щекотала мочки ушей, нашептывая слова гибели.
Юра схватился за трос второй рукой и, с трудом поняв, где верх, где низ, а где он сам, подтянулся, поднявшись на пару метров. Он не видел ни рук, ни троса, но металл в его руках теплел с каждой секундой. Вскоре в нос ударил запах горелой кожи. Парень с трудом отдирал обожженные ладони от троса и подтягивался вверх.
Рука над его головой появилась за мгновение до того, как пальцы разжались бы, а человек полетел бы в разинутую пасть шахты.
И он все равно провалился.
Ошарашенно прижимаясь к холодному полу, Юра во всех деталях вспоминал, как его тело коснулось дна шахты, органы разорвались, череп разбился.
Но вот он тут.
Отныне только здоровый образ жизни, выдохнул запыхавшийся Глеб, разминая руки, только лестница.
У нас это в уставе прописано вообще-то, Марина потерла переносицу.
Надо его почитать, кивнул охотник.
Юра внимательно разглядывал свои ладони. Он уперся лбом в ледяной пол и, поджав руки, поднес их к лицу. Ни царапины. В голове по кругу всплывали воспоминания, как он отдирал прожженные до костей ладони от раскаленного троса, в носу все еще стоял запах горелой плоти. Боль продолжала дрелью просверливать мозг. И она, эта боль, была настоящей, и запах, и жар все было на самом деле. И смерть была настоящей. Но сейчас он смотрел на абсолютно невредимую кожу.
Женский голосок заставил его оторвать внимание от этих мыслей. Слова быстрыми струйками текли по полу и стремились к нему. Краев медленно поднял голову и прислушался. Совсем слабые всхлипы и путаные слова молитв.
А теперь за птенчиком. Глеб вскочил на ноги и, держа автомат наготове, направился к комнате, из которой медленно вытекала лужа крови.
Стой, сказал Юра негромко, но достаточно резко.
Охотник остановился, недоверчиво обернувшись на него.
Нет времени, новенький.
Ты ее напугаешь. Парень поднялся и быстро подошел к Глебу. Она испугается и снова это сделает. Вот, на, он выхватил оставшиеся куски серой ткани из карманов и протянул их охотнику, смени повязки.
Ты понимаешь, что там феникс? вмешалась Марина.
Она снова перебралась к окну и тяжело дышала, облокотившись о стену.
Да.
И что он убил шестерых?
Пятерых, резко поправил Глеб.
Да без разницы, ухмыльнулась девушка. Справишься?
Юра молча кивнул и, не оборачиваясь на охотников, пошел к расползающейся бордовой луже. Глеб, бормоча что-то под нос, присел рядом с ослабевшей девушкой и, аккуратно достав ее руку из мундира, снял пропитанные кровью повязки. На руке не было ни единой раны, но красная жидкость все так же текла с ладони тонкой непрерывной струйкой.
Юра подошел к краю алого пятна, от которого тянулось несколько кровавых троп, появившихся, когда выносили трупы. Он с минуту стоял, не решаясь шагнуть вперед.
Нога погрузилась в теплую жижу, мягкую, как растопленный воск. Вокруг его ног кровь мгновенно застывала и оставалась окаменевшими черными отпечатками кроссовок. Вдруг плач девушки изменился, он перестал звучать отовсюду сразу.
Теперь он раздавался из-за стены и был абсолютно реальным, человеческим. Но чем живее становился голос, тем сложнее было идти. Воздух потяжелел, он давил на плечи и голову свинцовыми лапами, пытаясь прижать к полу. Еще через несколько шагов Краев смог зайти внутрь и осмотреться.
Белизна, наполнявшая кабинет ранее, едва просматривалась через пятна крови, покрывавшие его почти полностью. По стенам тянулись длинные кровавые полосы, начинавшиеся отпечатками рук. Со столов с тихими щелчками срывались алые капли.
В дальнем углу, свернувшись калачиком, лежала крошечная девушка, крепко сжимавшая серебряный крестик и иногда целовавшая его дрожащими губами. Ее белый сарафан был перепачкан, волосы и лицо полностью покрыты кровью. В этой комнате, насквозь пропахшей смертью, лишь в ее светло-серых глазах читалась жизнь. Она лежала на боку, поджав ноги и обняв одной рукой колени. Смотрела прямо перед собой, но, казалось, ничего не видела.
На почерневшем от крови лице белесыми шрамами от уголков глаз тянулись тонкие полосы в какой-то момент она вовсе забыла о слезах, которые не прекращали литься.
Юра смотрел на нее, крохотную испуганную девочку, и невидимая тяжесть вновь ударила по нему, пытаясь пробить насквозь, слить с кровью на полу. Парень попробовал сделать шаг вперед, но ногу пронзило резкой болью. Он вскрикнул и, потеряв опору, упал на пол, успев в последний момент выставить руки вперед.
Приподнявшись, он вдруг заметил в багряном глянце лицо. Сначала принял его за свое отражение перепуганный кудрявый парень с ошалелыми глазами. Но спустя секунду в этом лице что-то переменилось. Медленно, едва заметно, губы растягивались в улыбке. Брови сведены, в глазах азарт?
Человек, смотревший на Юру с той стороны кровавого пола, горел нетерпением. Как спортсмен, истосковавшийся по тренировкам за время травмы, ожидающий, когда его выпустят на поле. Он улыбнулся еще шире, продемонстрировав острые белоснежные зубы его рот был полон клыков одинаковой формы, похожих на наконечники стрел. Юра хотел отвернуться, но тело не слушалось. Казалось, что воздух вот-вот раздавит его.
Отражение, внимательно глядевшее ему в глаза, вдруг посмотрело за его плечо. В крови отражалось черное марево, раскинувшееся позади. Иногда в этом облаке мелькали лица мужские, женские, детские. Все они выглядывали из непроглядно-черного тумана, счастливые, широко улыбающиеся, смотрели по сторонам, смеялись, глядя на Юру.
Марево опускалось ниже, лица появлялись чаще. Среди остальных выглянула Марина. Всего на мгновение она испуганно посмотрела на него и тут же исчезла.
Юра снова встретился глазами со своим отражением. Они оба дрожали. Юра от давящего сверху веса, который уже едва выдерживал, отражение от нетерпения. Он опускался все ниже. И, наконец, упал лицом в кровь.
Сначала ему показалось, что его придавило к полу резким толчком в спину, но в действительности причиной тому был рывок вперед кто-то обхватил его за шею и притянул к полу.
Кровь начала стремительно подниматься по его коже, покрывая плотным слоем. Он лежал лицом вниз, чувствуя, как теплая жижа скользит по спине. Перед глазами все поплыло красными и черными пятнами он не мог понять, открыты были глаза или нет. Несколько раз ему показалось, что он снова увидел мелькающие в темноте лица, но теперь все они были испуганы. Они выглядывали с привычной улыбкой, но потом резко менялись, исчезали уже обезображенными гримасой ужаса.