Валера с криком вывалился из машины на дорогу, повредив спину. Ног ниже бёдер он не чувствовал. От адской боли у него потемнело в глазах, но он все еще пытался уползти в сторону, в туман, который был более густым по краям дороги, но нечто очень сильное схватило его за волосы и потащило. Валеру волокли вниз по дороге, среди покачивающихся мертвецов, а он теперь не мог выдавить из себя ни звука. В горле словно был ком, мешающий кричать. Да и толку от крику было бы немного. Боль становилась все мучительнее, и он чувствовал, что ужасная процессия близка к завершению своего пути.
Валеру прекратили тащить и ненадолго бросили лежать. Но как оказалось только для того, чтобы его вновь схватили десятки гниющих конечностей и начали тянуть в разные стороны, отрывая куски от тела. Затем его разум погас.
Желто-сизый туман медленно рассеялся под жаром полуденного солнца, а старая разбитая дорога вновь приветливо зеленела молодой порослью кустарников, тянущихся до самой речки, несущей свои чистые воды. Прежнюю картину портил только полностью проржавевший корпус жигулей-семерки с лопнувшей от старости резиной. На нем можно было даже разглядеть кое-где сохранившуюся зеленую краску
Реликвия Третьего рейха
Взбесившийся будильник уже битый час терзал мои уши, а небрежно брошенный с вечера на кресло телефон надсадно тренькал короткими звонками, мешая мне спать. Я с усилием приоткрыл сначала левый глаз, потом правый, возвращаясь в обыденную реальность из мира снов. Телефон и будильник были вне досягаемости моей руки, протянутой с дивана, на котором я валялся. Так что, хочешь-не хочешь, а пришлось вставать, чтобы угомонить эту какофонию.
Здорова, Димон! раздался нестерпимо громкий голос моего друга Валеры, с которым мы вчера распивали пиво, отмечая получение Валерой разрешение на ношение огнестрела и очередные удачные раскопки. Не совсем официальные, конечно, но кого это волнует, если всё делать с умом и иметь надёжных партнеров для сбыта добытых раритетов?
Чё трезвонишь? Знаешь же, что я дрыхну до десяти, а сейчас и восьми, нет, тембр моего хрипения был сонным, раздраженным и не обещал собеседнику ничего хорошего.
Ванька смылся на новый объект. На бункер. Вместе с Серым! Они вчера с нами и не бухали поэтому, гады. Готовились к выезду, я у жены Серого разузнал! Валера был взволнован и зол, а с меня мгновенно слетели остатки утреннего сна. И тому была очевидная причина.
Понял. Собирай всё и дуй ко мне. Поедем на объект, пока эти идиоты не испортили всё, выговаривая последние слова, я уже ставил на электроплиту чайник и пихал в микроволновку ледяные сосиски.
Ко мне в сознание начало неумолимо заползать тяжелое, нехорошее предчувствие. Новый объект «A-43», по моему нелегальному учету или просто «Бункер», как называл его Валера, был главной целью наших раскопок в этом сезоне. Да что там в сезоне во всей нашей псевдоархеологической работе за последние пять лет с того момента, как меня турнули из универа, где я преподавал историю России, прознав про мои нелегальные раскопки. Впрочем, об увольнении я ничуть не жалел. Мои доходы от продажи артефактов и платные консультации для коллекционеров превысили все мыслимые ожидания. Не чета университетским копейкам за научную работу. Пользуясь моим накопленным багажом исторических знаний, а главное моему подходу к поиску нужной информации, мы с друзьями копали всё от Средневековья до Великой Отечественной. Найденные ценности мгновенно распродавались через надёжных посредников. В целом, мы нарушали закон, но я всегда следил за тем, чтобы прах погибших, их документы, смертные жетоны и прочий определяющий материал остались нетронутыми, а данные о местонахождении останков после нашей работы передавались вполне легальным поисковым отрядам. Инкогнито, разумеется.
Это была схема, отработанная годами, по которой я вел собственную документацию, стараясь не упустить ни одной детали. Будет что почитать на склоне лет, хотя мне всего тридцать три пока. Электронные и бумажные записи уже включали сотни отработанных объектов. Однако «Бункер» был абсолютно новым, иным апофеозом в моей практике. Блиндажи, могилы, оружие, ювелирку и прочее, мы и раньше находили с ребятами. Но в «Бункере А-43», информацию о котором я по крупицам собирал четыре года, должна была содержаться помимо предметов сороковых годов одна редчайшая и крайне дорогая вещь.
А именно реликвия Ирмина, принадлежащая немецкой секретной службе «Аненербе», привезенная нацистами прямо перед переломным моментом в великой войне. Привезти-то они привезли, но использовать не успели, а точнее не смогли. Самолёт со специалистами, способными применить всю заключенную в реликвии мощь, не достиг аэродрома назначения. Его сбил советский истребитель при заходе на посадку. Правда наша боевая машина была тут же растерзана огнём зениток и самолётами сопровождения, но дело было сделано. Эта история меня сразу зацепила подробно описанным немецким отчетом по факту боя над аэродромом в сотнях километров от границы фронта. Воображение отчётливо рисовало вынырнувший из облаков одинокий истребитель, обрушившийся в самоубийственной атаке на транспортный «Юнкерс», пока не очухалось охранение и зенитные орудия. Получается, атака была нацеленной именно на этот самолёт, что свидетельствовало о немалой работе разведки и наличии отданных приказов на высшем уровне. С уничтожением «Юнкерса» наше командование посчитало дело завершенным и в пылу грядущих битв оно затерялось в архивах, откуда и было с изрядными затратами времени и денег извлечено мной.
Из берлинских документов я узнал продолжение тех событий. Нацисты сумели извлечь артефакт из пылающих обломков и поместили его в секретный бункер, возведенный пленными в болотистой местности, всего в паре сотен километров от моего города. Пленных после строительства ликвидировали, утопив трупы там же, в болотах. А потом фронт сдвинулся, единственная проходимая дорога была разбомблена и затоплена трясиной, изолировав нескольких офицеров и десяток солдат в укреплении. Потом, вроде как, и бункер, накрыло. Это были последние имеющиеся у меня данные. Но самого места расположения бункера я не знал. Лишь предполагал, что бункер находится неподалёку от аэродрома. Цепочка информации вновь потянулась к немецким хозяйственным документам по строительным работам, ныне хранящимся в Швейцарии, откуда еще через год с момента последних розысков были заполучены нужные бумаги.
Вот на этом этапе, неведомо как пронюхав о моей работе, со мной и связался некий коллекционер из Австрии, предложив мне за реликвию сумму, превышающую нашу прибыль за последние годы в три раза. Он же и помогал доставать документы за границей, его переводчик присылал мне их в уже готовом виде. Как извлечь из этого координаты, знал только я. На прошлой неделе я поделился с друзьями долгожданным известием о том, что определил искомое место и мы грандиозно завершим сезон раскопок с умопомрачительным финансовым плюсом. Сдуру назвал и где искать бункер. Но не учел жадность Ивана и его младшего братца Серёги, как следовало из звонка Валеры.
Вот Валера другое дело. Надежнейший человек, которому, как мне кажется, иногда вообще наплевать на деньги. Он по уши затянут в процесс раскопок и всякой мистической хрени, связанной с историческими ценностями. Я в сверхъестественные вещи не верил, исходя как минимум из того, что уж если целая секретная служба нацистов, не ограниченная в средствах и силах, не смогла применить ничего, чтобы изменить ход войны, то и нет никакой мистики. Всё просто. Только попробуй это докажи Валерке, который мне все уши прожужжал, что Столб Ирмина, это бесценная, могущественная вещь в правильных руках, а при дилетантском обращении смертельно опасная. Я же помалкивал и посмеивался. Всё имеет свою цену!