В метро ей стало легче. Метро она вообще любила больше, чем любой другой вид транспорта, по крайней мере, в городе: ей нравились трамваи, поезда, электрички всё то, что передвигалось по рельсам, уезжало куда-то далеко-далеко в неизведанную страну и забирало ее с собой. Почему-то именно тихий стук колёс о рельсы и быстро сменяющийся пейзаж за окном успокаивал её, убаюкивал покачиванием из стороны в сторону и дарил надежду на лучшее.
К Саваофу Теодоровичу Ева приехала вовремя. Мужчина сразу открыл ей дверь, словно знал о её приходе, хотя девушка даже не успела позвонить.
Добрый день, Ева, любезно поздоровался он, приглашая внутрь. Мы как раз пьём чай. Присоединитесь к нам?
С удовольствием, честно ответила Ева, которая ещё не успела поесть.
Тогда это будет небольшой расплатой за вчерашний день, шепнул ей Саваоф Теодорович, принимая лёгкое пальто девушки. Чувствуйте себя как дома.
За столом сидели Ада и пожилая дама, бывшая коллега Саваофа Теодоровича, и пили чай.
Прошу, мужчина отодвинул стул рядом с собой, обозначая таким образом место Евы. Дама не обращала на девушку особого внимания, а если и смотрела, то делала это вполне ласково и дружелюбно. Ада тоже слегка улыбнулась и помахала ей рукой. Вы где-то учитесь, Ева? спросил Саваоф Теодорович, наливая чай.
Да, уже четвёртый курс.
И на кого?
Искусствовед.
Интересно, хмыкнул он, словно это было что-то действительно необычное. В религиях, наверное, разбираетесь?
Есть такое, Ева робко улыбнулась, не совсем понимая, похвала это или нет.
И в христианстве? Саваоф Теодорович лукаво улыбнулся и слегка прищурил глаза.
Да, конечно.
И как, по-вашему? Правдоподобно?
Простите?..
Видите ли, я тоже неплохо разбираюсь в этой сфере, Саваоф Теодорович издал странный смешок, вовсе не соответствующий сказанному, и могу дополнить некоторые Ваши знания. Библия верна, спору нет, но и в неё вместилось не всё: существуют притчи и легенды, о которых мало кто знает. Могу рассказать потом. Если Вам интересно, разумеется
Что Вы, очень интересно! улыбнулась Ева в ответ на его заинтересованный взгляд. Я с удовольствием Вас послушаю.
Приятно слышать протянул Саваоф Теодорович и переключился на разговор с женщиной.
Ева долго вслушивалась в их речь, стараясь понять язык, но попытки оказались тщетны. Это был явно язык не южной или восточной страны, какой-то европейский. Создавалось впечатление, будто Ева его знала, но никак не могла догадаться, какой именно. Заметив настороженность девушки, собеседники тут же замолкли и уставились на неё.
Я пыталась понять язык, неловко оправдалась уличённая Ева под строгим взором Саваофа Теодоровича. Тот тихо усмехнулся и отпил из своей кружки.
Зря стараетесь. Это латынь.
Латынь?.. Ева переводила округлившиеся глаза с одного на другую. Но ведь это
Мёртвый язык.
Дальше они продолжили беседу, словно разговаривать на латыни в современном мире совершенно обычное дело, а Ева стала задумчиво разглядывать содержимое чашки. Латынь Почему латынь? Красивый язык, безусловно Язык медицины Язык католической церкви Но всё же мертвый язык. Очнулась она, только когда Саваоф Теодорович и женщина поднялись из-за стола, явно закончив чаепитие.
Простите, пожалуйста, тихо обратилась девушка к Саваофу Теодоровичу, когда тот собирал со стола чашки, как мне лучше к ней обращаться?
Саваоф Теодорович на пару мгновений задумался.
Зовите её М Как бы лучше перевести, совсем тихо пробормотал он, однако Ева услышала. Обращайтесь к ней просто Мария, но, я думаю, Вам это ничего не даст.
Мария? почему-то переспросила Ева, посмотрев на женщину. Имя «Мария» подходило ей меньше всего.
Вдруг послышался треск лопающейся лампы: в доме пропал свет, и всё мгновенно погрузилось в темноту.
О, простите, пожалуйста! Сейчас я всё исправлю послышался откуда-то голос Саваофа Теодоровича.
Потом наступила тишина.
«Почему так темно? подумала Ева, пытаясь нащупать руками мебель. День же за окном Опять ты играешь со мной, да, разум? Надеюсь, что нет Ты молчал четыре года, с чего бы тебе начать говорить? Не думаешь ли ты, что это плохая идея?»
Казалось, Ева прошла уже четыре гостиных и три кухни, но всё вокруг как будто вдруг куда-то исчезло: не было ни мебели, ни людей, ни стен ничего.
Саваоф Теодорович!.. крикнула она в темноту.
Да-да, я здесь. Одну секунду, Ева, ответил ей где-то совсем рядом мужской голос. Ева, вытянув руки, пошла вперёд, но никого не нашла.
Где Вы? снова позвала она, но вокруг будто была не красиво обустроенная кухонька, а бескрайний космос. Где-то справа послышался частый цокот копыт о бетонный пол и звук настраиваемого баяна.
Погодите немного, Ева. Пробки, наверное, выбило. Я сейчас всё сделаю, не волнуйтесь.
Девушка медленно, слепо вглядываясь в темноту, нашарила руками пол и осторожно опустилась вниз. Под её ногами был голый, холодный, сырой бетон.
«Пробки выбило, повторила про себя Ева, обнимая руками колени. Что это значит? Без понятия. Разве пробки может выбить? Почему пробки, и зачем их выбивать? её мысли начали путаться, но она этого не замечала. Где-то закапала вода. А Наверное, пробки из-под шампанского Они тоже Вылетают Но не выбивают же. Зато с таким же звуком, как лопается лампочка. А ведь, если неудачно открыть бутылку, вылетевшая пробка может разбить лампу. Тогда свет тоже погаснет»
Время шло, но ничего не происходило.
Саваоф Теодорович! крикнула девушка, и в её голосе послышались нотки страха.
Буквально минуту, Ева! снова ответил мужской голос. Скоро уже дадут электричество
Послышался приближающийся цокот копыт. «Цок-цок, цок-цок, цок-цок», почти бежал к ней кто-то, скрытый темнотой. «Судя по звуку, животное небольшое, подумала Ева, пытаясь найти во мгле источник звука. Баран или козёл Правда, почему-то складывается ощущение, будто он идёт на двух ногах, а не на четырёх».
В правом ухе вдруг кто-то громко заиграл на баяне, отчего Ева дёрнулась всем телом. Она никого не видела. Музыка, вначале задорная и весёлая, всё ускорялась и ускорялась, пока не превратилась в ужасный набор звуков: кто-то уже не играл, а просто в каком-то странном остервенении раздувал меха. Хотелось, чтобы всё оказалось страшным сном.
Прошло ещё некоторое время, прежде чем послышался звук чиркающей спички, и зажжённая свеча осветила чьё-то жуткое, чахоточное лицо. В отдалении стоял «человек в окне», и пламя рисовало глубокие чёрные впадины на его и без того худом лице. Он смотрел на Еву пронзительным, немигающим взглядом; казалось, будто в воздухе парила только одна голова, а тела вовсе не существовало, однако, когда глаза немного привыкли к полумраку, Ева разглядела его фигуру.
Паренёк опирался локтями на стол и рассматривал девушку со спокойным любопытством во взгляде, если так можно было сказать про его смотрящие в разные стороны глаза. Несмотря на жёлтый свет, его лицо было таким же мертвенно-бледным, как в первый раз, а глаза, пусть и не вселяли прежнего страха, жили собственной жизнью.
Я слушаю Вас.
Голос глухой, надтреснутый.
Как Вы здесь оказались?
Я тут живу.
Но тут только что были другие люди.
Это не мешает мне сейчас, в данный момент времени здесь находиться.
Ева хотела было подняться, но потом передумала.
Я не слышала, когда Вы пришли.
А я никуда и не уходил. Я всегда рядом в ливне, снегопаде, грозе, даже если Вы этого не видите.
Где Саваоф Теодорович?
На лице «человека в окне» отразилось искреннее недоумение.
Где кто?
Саваоф Теодорович. Вряд ли Вы его не знаете, раз тут живёте.
Отчего же? В нашем доме много жильцов, всех не упомнить.
Каких жильцов? теперь уже была очередь Евы удивляться. Это частный дом.
В таком случае, Вы ошиблись адресом, девушка. Тут тысячи квартир, и с каждой смертью их количество растёт. Откуда уж мне знать, в какой квартире живёт Как Вы сказали?