Лучшее, что я могу тебе сейчас посоветовать не волнуйся, протянула Эмирод, нервно поигрывая скулами. Совсем скоро ты получишь свои охотничьи цвета. Просто помни, что сказал тебе учитель верховой езды.
Димити вздрогнула, увидев, как тени впереди пришли в движение. Она попыталась сдержаться, но всё же выпалила: -Эмми, мама сказала, что я не обязана
Аметист издала короткий смешок: Ну, конечно же, не обязана, глупышка. Никто из нас не был обязан. Даже Сильван и Шевлок.
Сильван бон Дамфэльс, услышав своё имя, повернулся и посмотрел поверх первой границы охоты на своих сестёр, его лицо мгновенно помрачнело, когда он увидел Димити среди старших девочек. Извинившись перед своими товарищами, он повернулся и быстро пересёк пятачок бледно-серого дёрна, огибая алые и янтарные фонтанные травы в его центре. Что ты здесь делаешь? спросил он, глядя на девушку. Учитель верховой езды сказал маме Ты же ещё не готова. Тебе рано!
О, Сильван, жеманно произнесла Аметист, мило надув губки, которые, как ей не раз говорили, были похожи на спелые вишенки. Не будь таким суровым. Если бы это только было в твоей воле, никто, кроме тебя, никогда не ездил бы на Охоту».
Он почти зарычал на нее: Ами, если бы это только зависело от меня, никто бы вообще никогда не ездил, включая меня самого. О чем только думает мама?
Это было папино решение, осторожно вставила Димити. Он решил, что было бы неплохо, если бы я получила свои цвета. Я уже старше Ами и Эмми. Она взглянула на первую границу, туда, где среди старших Охотников стоял Ставэнджер, задумчиво наблюдавший за ней; его худощавая, даже костлявая фигура была неподвижна, большой крючковатый нос нависал над сухим тонкогубым ртом.
Сильван положил руку ей на плечо: Ради всего святого, Дим, почему ты просто не сказал ему, что ещё не готова?
Я не решилась, Сил. Папа спросил учителя и тот сказал ему, что я готова как никогда».
Он же не имел в виду
Брось, она не так уж и плоха, попыталась успокоить их Эмирод. Я была намного слабее, когда
Сильван прошипел: Это вовсе не значит, что Дим должна
Может хватит уже? По щекам Димити внезапно хлынули слёзы. Одна половина моей семьи говорит, что мне уже пора, а другая половина, что я ещё не готова».
Сильван замер и вдруг лицо его смягчилось. Он любил её, свою маленькую Дим. Это он прозвал её Димити. Ему вспомнилось, как он, будучи тринадцатилетним мальчиком держал её, ещё младенца на руках, когда у неё были колики; он носил её на своем плече и успокаивающе похлопывал, расхаживая взад и вперед по коридорам Клайва. Он нянчился с ней, беспокоился о ней. Теперь же он, двадцативосьмилетний не меньше беспокоился об этой пятнадцатилетней девушке, видя в ней ещё младенца. Что ты намереваешься делать? спросил он ласково, дотрагиваясь до её взмокшего лба под полями черной жокейки. С её зачесанными назад, туго завязанными волосами она выглядела как испуганный ребёнок. Ты ещё можешь просто уйти, Дим.
Я голодна, хочу пить, и я жутко устала. Я хочу вернуться домой, позавтракать и заняться уроками, сказала она сквозь стиснутые зубы, а сама подумала: Я хочу пойти на летний бал и пофлиртовать с Джейсоном бон Хаунсером. Я хочу принять горячую ванну, а потом посидеть в саду с розовыми травами и понаблюдать за порхающими птицами.
Ну что ж, начал было он, но его слова оборвались звуком рога Егеря, донёсшегося из-за Ворот. Та-ва, та-ва, вполсилы, чтобы только дать сигнал всадникам, не рассердив Гончих.
Гончие, прошептал Сил, отворачиваясь. Боже, Дим, теперь уже слишком поздно.
Он, засеменил прочь от них. Все разговоры вокруг них прекратились, воцарилась тишина. Лица окружающих стали безучастными и какими-то пустыми, с неподвижными глазами. Димити рассеяно оглядела всадников, готовых скакать к гончим, и внутренне вздрогнула, когда глаза её отца скользнули по ней, словно холодный ветер; он как будто совсем не видя её. Даже Эмми и Ами стали теперь какими-то далекими и чужими. Только Сильван, неотрывно смотревший на неё всё это время со своего места среди своих спутников, казалось один только и видел её, видел и переживал за неё, как делал это множество раз.
Теперь всадники расположились на первой границе в определённом порядке: бывалые охотники на западной стороне круга, молодые на восточной. Слуги спешно разбежались при звуке рога, отчего каскад белых цветов разлетелся по примятой ими серой траве. Димити осталась стоять совсем одна на восточном краю, глядя оттуда на дорожку, которая оканчивалась стеной эстансии, с проделанными в ней массивными воротами. «Следи за воротами», напомнила она себе, стараясь успокоить своё трепещущие сердце. «Следи за воротами».
Ворота медленно открылись, и гончие вышли, пара за парой; уши их свисали, языки были высунуты между крепкими зубами цвета слоновой кости, хвосты возбуждённо подняты. Они следовали по «Пути гончих», широкой тропинке в низкой, узорчатой бархатистой траве, которая огибала первую границу и вела на запад через Охотничьи врата в противоположной стене в обширные пространства садов. Как только каждая пара гончих приближалась к первой границе, одна гончая шла налево, другая направо, затем они некоторое время кружили вокруг охотников двумя шеренгами, изучая их своими красными воспалёнными глазами, прежде чем снова объединиться в пары на подходе к Охотничьим вратам.
Димити непроизвольно поморщилась, казалось глаза гончих излучали жар. Она посмотрела вниз на свои стиснутые руки с побелевшими костяшками пальцев, и постаралась ни о чём не думать.
Когда последняя пара гончих воссоединилась, и охотники двинулись следом за ними, Сильван подбежал к ней и прошептал на ухо: Ты можешь просто остаться здесь, Дим. Никто даже не оглянётся назад. Никто не узнает об этом, не вспомнит. Просто останься здесь.
Димити покачала головой с печальной улыбкой на бледных губах. Глаза её казались огромными, тёмными и полными страха, в котором она только сейчас в первый раз призналась самой себе, но она просто не могла позволить себе остаться. Тряхнув головой, Сильван отбежал и занял своё место. Медленно, неохотно, на ватных ногах она проследовала за ним. Из-за стены донесся приглушённый дёрном звук копыт. Скакуны ждали своих седоков.
С балкона своей спальни Ровена, Обермам бон Дамфэльс, встревоженно вглядывалась в удаляющуюся фигурку своей младшей дочери. Над высоким белым кружком её охотничьего галстука шея Димити выглядела такой тонкой и беззащитной. «Она словно маленький бутончик», подумала Ровена, вспоминая картинки с распускающимися цветами, виденными её в сказочных книгах, которые она читала в детстве. Когда-то у нее была целая книга о очаровательных добрых и ужасных злых феях, которые жили в цветах.
Интересно, где сейчас эта книга. Пропала, наверное. Одна из тех «иностранных» вещиц, против которых вечно выступал Ставэнджер, как будто несколько безобидных сказок могли в чём-то навредить им.
Димити выглядит такой крошечной, сказала служанка Салла. Такой крошечной. Плетётся там позади них всех
Салла заботилась обо всех детях, пока те не выходили из младенчества. Димити, будучи самой младшей, оставалась для неё ребёнком дольше остальных.
Ей столько же лет, сколько было Аметист, когда та сделала свой первый выезд. Она старше, чем была Эмми в ту пору.
Как бы Ровена ни старалась, она всё же не смогла сдержать тревоги в своём голосе: Она уже не ребёнок, Салла.
Но её глаза, госпожа, пробормотала Салла. Что она может понимать в этой Охоте. Похоже, что совсем ничего. Конечно же, она всё понимает. Ровена должна была верить в это для этого и предназначались все эти тренировки; чтобы можно было быть уверенными, что сами молодые наездники понимают всё это было вполне выполнимо при условии надлежащей подготовки.