Не говори глупостей, одёрнул её муж, как он часто делал, не подумав, и сразу же почувствовал в ответ плохо скрываемое раздражение на её лице.
Риго, мой дорогой, ты же не думаешь, что это была моя идея отказать от прямого участия в Охоте верхом, она издала язвительный смешок. Обермуна бон Хаунсер чуть не хватил удар, когда я просто предложила присоединиться к их Охоте.
Чёрт возьми, Марджори. Почему меня послали сюда? Почему они настояли на твоём присутствии? Не считая твоих навыков в верховой езде?
Он свирепо посмотрел на жену. Стелла уставилась на него, слегка хихикая, наслаждаясь этим диссонансом. Тони издал неприятные негромкие звуки в горле, как он делал, когда оказывался втянутым в какой-то кажущийся конфликт между ними.
Я была уверена, что есть какая-то важная причина, ради чего мы здесь. Ну хоть какая-то? криво усмехнулась Стелла, невольно отвлекая враждебность своего отца по отношению к Марджори и навлекая её на себя.
Даже не сомневайся! Иначе мы бы вряд ли были сейчас здесь, сердито отрезал он. Мы с матерью, также, как и вы, предпочли бы остаться дома, на Терре и жить своей жизнью.
Родриго зло хлестнул кнутом, сбивая семенную коробочку с высокой травы. Марджори, что это всё значит, они что совсем запретили нам ездить верхом?
Марджори ответила тихим, но ровным голосом, стараясь успокоить их всех: Я не знаю, почему мы не можем принять непосредственное участие в Охоте, но обермун бон Хаунсер ясно дал мне понять, что мы не должны этого делать. В конце концов, мы не боны. К тому же, по сути, ни в Святом Престоле, ни на Терре ничего не знают о Траве.
Риго хотел было возразить ей что-то, но внезапно в пространство прорезал душераздирающий звук, похожий на крик.
Что это было, чёрт возьми? выдохнул замерший на месте Риго.
Насторожившись, они ждали, приготовившись к возможному бегству. Ничего. Крик больше не повторился.
***
Эль Диа Октаво пробудился от дурного сна, обнаружив, что ноги его не касаются земли. Он попытался брыкаться, но это вышло у него как-то слабо. В горле пересохло. Чей-то голос приглушённо донёсся сквозь болезненную пелену: Ослабь канат, недоумок, и опусти его на землю.
Копыта коснулись твердой поверхности, и жеребец, весь дрожа, опустил голову. Он чувствовал людской запах. Они были где-то рядом, но ему не удалось поднять непривычно ослабшую шею и посмотреть. Тогда он раздул ноздри, пробуя воздух. Чья-то рука пробежала по его боку, по шее. Знакомая рука, но не хозяйская. Это был тот парень, что больше всего походил на Неё, не та девушка, что была так похожа на Него.
Шшш, шшш, произнёс Тони. Хороший мальчик. Просто постойте так немного. Скоро придёшь в себя. Шшш, шшш.
Эль Диа зафыркал, ища ласки, и рука тут же легла на его шею.
Шшш.
Сон рассеивался. Он послушно поднялся по пандусу на что-то движущееся, а затем снова заснул. Когда эта штука перестала двигаться, он проснулся достаточно, чтобы снова спуститься по пандусу, и она была там. Хозяйка.
Она! радостно заржал Миллефьёри. Хорошо! Она!
Эль Диа согласно тряхнул гривой, издав какой-то горловой звук, волоча ноги, пытаясь последовать за Ней. Запахи были какими-то неправильными; звуки были знакомыми, но вот с запахами было что-то неладное. Когда он был внутри стойла и лежал там на траве, там тоже пахло не так, как надо.
Снаружи послышался шум это кричал другой жеребец, создавая резкий шум в чутких ушах. Эль Диа Октаво недовольно заржал на него, и кобылы тоже. Через мгновение Дон Кихот затих, издав напоследок страдальческий звук.
Затем Она пришла, похлопывая, поглаживая, разговаривая с ними, пока задавала им воду, совсем как Тони: Шшш.
Он пил жадно. Через некоторое время он снова заснул, без сновидений, растворяясь в запахе незнакомого сена.
Странно, пробормотала Марджори.
Они казались такими испуганными, сказал Тони. Всё это время они казались напуганными до смерти, но настолько вялыми, что ничего не могли с этим поделать.
Заешь, когда я впервые попала сюда, мне снились плохие сны. Я всё время просыпалась в страхе.
Я тоже, Тони поёжился. Не буду вдаваться в подробности, но у меня были настоящие кошмары.
Возможно, это такой эффект от криосна, обусловленный местными условиями, задумчиво произнесла Марджори.
Они вышли из конюшни и направились обратно в дом, обернувшись раз или два, чтобы убедиться, что с лошадьми все в порядке, и обоим показалось странным, что животные разделяют их дурные сны. Марджори поклялась себе, что найдёт время провести с ними следующих нескольких дней, пока её лошадки не придут в себя окончательно.
Однако тут же возникли непредвиденные обстоятельства. Среди них было прибытие ремесленников из НьюРоуда. Они прошлись по летним комнатам Опал Хилла, составляя списки необходимого.
Вы хотите, чтобы дизайн был выполнен в местной манере, не так ли? спросил представитель этой делегации на торговом языке. Это был коренастый лысый мужчина с лягушачьими мешками вокруг глаз и обаятельной улыбкой. Его звали Роальд Фью. Вы же не хотите ничего такого, от чего у бонов полезут глаза на лоб, верно?
Верно, согласилась Марджори. Почему же летние апартаменты не были обставлены мебелью раньше, до прибытия нашей дипломатической миссии?
Потому что к тому времени, когда он был построен, наступала осень.
Могу ли я рассчитывать на то, что вы приведете резиденцию в божеский вид? спросила она. Мой муж любит теплые цвета, все оттенки красного и янтарного. Я же синий, цвет морской волны.
Я сделаю всё возможное, мадам, и могу ли я сказать, что вы проявили благоразумие, предоставив это нам. Мы в Нью Роуд работаем слаженно, сказал ремесленник, поджав губы, когда записывал её пожелания.
Он бросил Марджори острый взгляд: Я скажу вам кое-что, сугубо между нами. Вы и ваша семья время от времени можете приходить через лес на территорию простолюдинов. «Город Простолюдинов», говорят аристократы, но мы называет его общим городом Коммонсом, имея в виду, что он для всех нас. Зимой здесь становится чертовски одиноко. Возможно, вы даже решите, что хотели бы жить в Коммонсе зимой, если пробудете здесь так долго. У вас тоже есть животные, и они будут лучше себя чувствовать у нас, чем здесь. Мы устроили зимовку для животных. Есть сараи для сена, которые мы наполняем каждое лето, и коровники вдоль наших собственных жилых кварталов. Все деревни оставляются жителями на зиму; они переезжают в город. Среди аристократов никто бы не узнал, сделал ты это или нет. Вы, случайно, не говорите на языке Травы?
Я думала, жители Травы говорят на терранском или торговом языке, ответила Марджори. Обермун бон Хаунсер говорил со мной на дипломатическом терранском.
Они будут говорить на дипло, а некоторые из них даже опустятся до того, чтобы говорить на торговом языке, а затем в следующий раз они повернутся к вам спиной и притворятся, что вообще вас не понимают, сказал он с недоброй ухмылкой. Вы продвинетесь в отношениях с ними дальше, если будешь знать язык Травы. Насколько я понимаю, это мешанина языков, на которых они все говорили, когда прибыли сюда, но с тех пор всё изменилось. Каждая семья говорит на своей разновидности этого языка, своего рода семейном диалекте, но и вы сможете понять смысл, если знаете язык. Вы преуспеете в вашей миссии, если они не будут знать, что вы говорите на нём, пока вы не заговорите довольно хорошо. Я могу прислать вам учителя.
Отлично! согласилась Марджори, воодушевляясь и испытывая симпатию к своему новому знакомцу. Пришлите мне учителя, мистер Фью.
Я пришлю вам человека через два дня, миледи. И зовите меня просто Роальд, как и все остальные.
***
В дополнение к просторным помещениям для гостей и прислуги в главном доме, в распоряжении членов посольства в Опал Хилле имелись три небольших отдельных особняка. Получив первый выбор, верная помощница Риго Андреа Чапелсайд выбрала ближайший маленький домик, чтобы быть всегда под рукой в случае необходимости. Её сестра Шарлотта будет жить там вместе с ней. Отец Сандовал и его компаньон-священник отец Джеймс заняли самую большую из отдельно стоящих резиденций, намереваясь использовать часть её как библиотеку и школу для Стеллы и Тони, а самую большую комнату как часовню для себя и посольства. Таким образом, Эжени Ле Февр достался самый маленький дом. В нем были летняя кухня, гостиная и спальня над землей и несколько уютных зимних комнат внизу. Каждый из домов был соединен туннелем, который вёл к большому дому. Из каждого открывался отдельный вид на сады.