Что слушаешь, молодежь, ткнул я в айпод на тумбочке. Паваротти?
Издеваешься? Новую песню Асти.
Похвально.
А тебе кто больше нравится? Севиль или Асти?
Что говорить, я был в теме. Музыку, пусть современную, пусть с редкими ростками смысла, я люблю. Она позволяет отвлечься и иногда создать хороший фон для написания книги.
Они обе талантливые.
А сам подумал у кого из них губы больше? А Машка поддакнула:
Сексуальные.
Мария Викторовна, вы где таких слов набрались?
В школе. А что такого? Это же не матерное слово.
Да, сексуальное просвещение, как и призрак коммунизма в Европе, активно шагало по всем российским школам. Недалек тот день, когда взрослые начнут спрашивать советов у детей, а не наоборот. Наш мир устроен неправильно, уж точно.
Пошли, полиглот, время еды.
Несмотря на свою комплекцию и возможность спрятаться за любую швабру, поесть я любил. Обмен веществ работал так, что сколько бы я не ел, мышцы у меня не росли, а жира как не было, так и не появлялось. Женская часть друзей меня за это тихо ненавидела. Мужская часть подозревала существование в моей кишечной флоре глистов. Честно говоря, я не проверял.
За ужином уже собрались все.
Агата Францовна сидела рядом с Антоном, продолжая смотреть на него влюбленными глазами, и периодически обнажая зубы в улыбке хищной рыбы. Что эта старая карга все время сегодня лыбиться? Зубы что ли вставила?
Я сел рядом с Машкой, на удалении от тещи, и вблизи Антона.
Как продвигается работа над новой книгой? спросил он, едва завидев меня. Глаза его блестели интересом сумасшедшего фаната.
Работаю потихоньку, соврал я.
Опять пишешь про очередного маньяка? спросила Кристина, накладывая в тарелки салат.
Моему самолюбию нанесли удар.
Вообще-то я почти никогда не пишу про маньяков.
Разве?
Ты хоть одну мою книгу прочла?
Кристина скривилась.
Не секрет, что родственники некоторых писателей не воспринимают их литературный талант. Для них сродни феномену тот факт, что кто-то из родни вдруг становится мало-мальски известным, а его имя и фамилию можно увидеть с обложек книг. Кристина не раз силилась прочесть мои труды, но каждый раз откладывала книгу, не дочитав и до середины. При этом мило делала вид, что прочла полностью.
Сейчас за нашим псевдосемейным столом мою графоманию обсуждать не хотели.
Давайте не будем вспоминать об убийствах, подала голос Агата Францовна, по-прежнему не отрывая глаз от Антона. Лучше поедим.
Ужин прошел без эксцессов. К счастью, никто не поссорился. В двенадцатом часу домой засобиралась теща ее мы вместе с Антоном погрузили в такси. Я поборолся с желанием, попросить водителя за отдельную плату завезти бабку поглубже в лес и там выкинуть. Затем, в полночь, домой решил отчалить и новый воздыхатель жены. Провожать его пошла Кристина. Я сначала пытался усидеть на диване, затем, все же не выдержав, подошел к окну и аккуратно выглянул. Антон и Крис стояли у крыльца, подсвеченные фарами приехавшего такси и страстно целовались. Рука мачо беспокойно елозила по заднице моей бывшей.
Я чувствовал себя вуайеристом. И при этом не мог перестать смотреть. Да, она моя бывшая. Да, мы официально разведены. И да, наша любовь больше похожа была на скоротечную страсть. И что? Все равно я ее пусть и чуточку, но любил. Действительно, у любви нет прошедшего времени.
Она вернулась. Теперь мы остались вдвоем. Машка уже спала. Убирать грязные тарелки со стола никому не хотелось. Кристина не решалась начать мойку, я был далек от мысли о помощи. Немного подумав, предложил выйти на улицу.
Вечер, на удивление прохладный после дневного пекла, приятно освежал голову.
Ты остаешься ночевать? спросила она.
Нет, поеду к себе. Не люблю спать не в своей постели.
Как тебе Антон?
Ты уже спрашивала.
Не спрашивала.
Типичный красавчик, каких пруд пруди. Тебе такие всегда нравились, даже когда мы были женаты.
Она отмахнулась рукой.
Не говори глупости. Если бы мне такие нравились всегда, я бы не вышла за тебя.
У нас была искра. Мы хотели друг друга. И любили.
И потому все так быстро закончилось?
Искра погасла.
И все?
Я не мог понять, к чему она ведет. Ужин с Антоном и любимой мамашкой поднял на поверхность романтические чувства?
Мы были с тобой разными. Сама смотри сколько в тебе энергии, резкости, эмоций, настроя на любое движение. Я же как мумия тишь да гладь. Запираюсь в своей комнате, и чтобы меня никто не трогал.
Разряды с неодинаковыми полюсами притягиваются.
А мы и притягивались. Ты заряжала меня, я успокаивал тебя. Но потом это разом всем надоело. Электричество закончилось.
Мне почему-то сильно захотелось вернуться домой. Вот прямо сейчас взять и сразу оказаться дома. Опуститься в кровать и заснуть. В полной тишине. И чтобы никто не долбал никакими глупостями и дипломными работами.
Мне пора. Поцелуй от меня Машку. Только утром уже, а то разбудишь сейчас.
Я щелкнул брелком от машины.
Счастливо, дорогая.
Потом мы поцеловались на прощание, что характерно, почти что в губы. И почему-то лично мне показалось, что этот поцелуй был несколько долгим. Видел бы его Антон, несомненно стал ревновать, а его позитивный настрой на дружбу по отношению ко мне мгновенно превратился в пепел. Затем я сел в машину и уехал, еще долго видя в зеркало заднего вида, как Кристина стояла на крыльце и смотрела мне вслед. Казалось, мы думали этой ночью об одном.
Я о том, как целую ее и швыряю на кровать, она о том, как я склоняюсь над ней в темноте спальни неказистого таунхауса.
Глава 7
Вынос дела12
Новое утро не оставляло сомнений в том, что день вновь будет невыносимо жарким.
Встав от сна и наблюдая за окном стонущий в мареве жары город, я позвонил Молотовой. Ответила она почти сразу, словно ожидая моего звонка.
Доброе утро, как у вас дела?
Сейчас уже день.
Я глянул на часы. Полдвенадцатого. Для меня это утро, причем относительно раннее. Спорить, однако, не стал.
Как продвигается расследование?
Она кашлянула. Неловко. Значит, вопрос застал врасплох и отвечать на него ей не хотелось.
Вы спрашиваете у меня вещи, которые я не имею права рассказывать.
Ага, тайна следствия, слыхали. Мне же наивно казалось, что у нас сложилось некое подобие команды для распутывания этой самой тайны и первоначального замысла убийцы.
Извините, я думал мы работаем вместе, огласил я свою обиду.
Она шумно вздохнула. Понятно, сейчас начнет заливать мне.
Только неожиданно Молотова сказала правду:
Роман, должна извиниться, но вы приглашены мной и только мной, и совершенно неофициально. Улавливаете частицу «не»?
Частицу «не» я улавливал и от этого становилось грустнее.
Я вас задействую только в тех вопросах, которые не могу разрешить сама. Там, где требуется ваша помощь в виде консультанта. Не более того.
«Задействую» в ее устах равнялось слову использую. Я на мгновение ощутил себя на месте презерватива, спускаемого в унитаз.
Зато честно, ответил я, помолчав.
Извините. Пока лишь могу сказать, что никакой связи между убитыми мы не нашли.
Им кто-то угрожал? Они рассказывали о каких-либо своих опасениях родственникам?
Нет.
На записи из трамвая нашли что-нибудь важное?
Нет.
И никто ничего не видел из свидетелей?
Нет.
Лаконично, что уж сказать.
Дела объединили в серию?
Оснований для объединения дел в серию пока нет.
Как нет? Записки с названиями книг разве не основание?
К сожалению, в управлении к этому обстоятельству относятся не слишком серьезно. Виной всему полное отсутствие связи между жертвами и с сюжетом книг. На почерк серийных убийц это тоже не похоже.
Тогда что это?
Я думаю, как только появится очередная жертва, возможно, дела объединят. Вы подумали насчет книг? Есть что-то общее?