Вручаю, произнёс он с наигранной торжественностью. Мог бы оставить себе на память, но тебе он, ей-ей, будет нужнее.
И он засмеялся.
Затем звучали его пожелания мне беречься и не попадаться на глаза кому не следует, и мои слова признательности, и его опасения за моё будущее и (с долей шутки) прошлое, и общие вздохи о скором расставании, и прочувствованные слова обоюдной приязни, и прочая, и прочая
Как бы то ни было, жизнь не остановилась. Был пройден определённый этап, благодаря которому я стала на ноги, что ждало меня впереди, зависело от меня самой. И, каким бы туманным ни казался мне дальнейший путь, у него было продолжение, а где-то далеко ждал и конец. Но перед тем как конец бы наступил, мне многое лишь предстояло: прощание с Нонной Залмановной, супругами Грахольскими и Ариной, встреча с моей семьёй, меня не знавшей, и цепь необъяснимых эпизодов, из-за которых этот путь сложился именно так, как предначертал кто-то, кому это приключение со мной неведомо зачем было нужно.
Сны. На краю диска
Мы во главе с Ретроспектором сидели на краю вращающегося диска. Ретроспектор подвинулся ближе всех к краю, свесил ноги и болтал ими, как в воде, возмущая и колыша молчащую чёрную пустоту. Я нашарил рукой позади себя округлый камешек, размахнулся, швырнул вдаль камешек пролетел, издав короткий свист, сплюснулся и растворился во мраке или оказался всосан вакуумом, который наползал отовсюду, накрывал чёрной мантией и поглощал всё, что попадалось на его пути.
Не стал бы я этого делать на твоём месте, сказал Ретроспектор, всё так же глядя вдаль и даже головы не повернув, чтобы встретить глазами глаза возмутителя спокойствия. Эти места полны неведомых существ, стоит ненароком привлечь их внимание и они слетятся на лакомый кусок как вороньё. Не буди лихо, пока оно тихо.
Что-то жалобно взвизгнуло, взмолилось без слов. По левую руку от меня, напуганный предостережением старшего, съёжился Двадцать Третий.
Мой мальчик, не тревожься, успокоил тот. Нас не посмеют тронуть, пока мы во всеоружии. Помни: беззащитным делает тебя страх. Он оголяет уязвимые места и спускает в чёрную дыру спасительные навыки, которые ты получил от меня за последнюю вечность.
Я один из них точно знал, что Ретроспектор был плодом моего воображения. Скорее всего, он догадывался и сам. Но я не торопился подтверждать догадки, поскольку Ретроспектор ещё мог сослужить нам троим службу. Не спешил я и переубеждать его.
Ретроспектор знал истину и никому её не сообщал: мы виделись ему не самыми надёжными хранителями вселенских тайн. Истина была единственным, чего он не искажал, к чему не притрагивался. Хоть и прослыл славным иллюзионистом: искажал и пространство, потому что не верил ни единому его миллиметру, искажал и ход времени, сгибал и ломал его, даже не касаясь руками, искажал все возможные и невозможные величины.
Ретроспектор считал вечности, перебирал их и складывал вверх дном в громоздкий ящик в форме шестиугольной призмы на острие воображаемого шпиля протяжённостью триллионы парсек, который пронзал центр видимой Вселенной.
Время мера истинности, говорил он, и мы внимали, замерев с разинутыми от изумления ртами.
Наши открытые глаза видят ложь внутренним зрением мы познаём истину, говорил он и бросал вниз камень, а мы, сидя на краю диска, следили взглядом, как этот камень проваливается в бездну и рассыпается на множество разноцветных искр, каждая из которых, меняя форму и наполнение, становится ещё одной новорождённой галактикой.
То, чего не увидишь внутренним взглядом, зовётся непостижимым, говорил он, а мы пели многоголосый гимн и всё провожали глазами цветные галактики-искорки, не желая внутренним оком разглядеть то, что скрывалось от человеческой мысли под оболочкой-личиной.
Я вынул из кармана шитый красный мешочек с игральными костями и раздал их своим спутникам. Шесть костей по две на каждого. Мы по очереди выбросили кубики на землю, и они покатились, переливаясь гранями, сквозь наши страхи и сомнения, вертясь волчком и не желая останавливать самовольный ход событий. На моих костях выпало четыре и пять, у Ретроспектора две единицы. Двадцать Третий сгрёб два своих кубика и зажал в кулаке.
Я не хочу, чтобы вы видели! бросил он, недоверчиво насупившись, и отстранился.
У него две шестёрки, промолвил Ретроспектор. Однако здесь, в пустоте, числа ничего не значат. В любой же другой действительности и в другой истории каждый вне зависимости от груза прожитых лет и места в разросшемся виноградной гроздью объекте реальности эквивалентен целому числу, величину которого мы сами определяем.
Двадцать Третий стал торопливо перебирать пальцами, что-то подсчитывая в уме, потом остановился, вздрогнул и спросил:
Ты хочешь сказать, я могу запросто стать равным числу четыреста семьдесят три или, допустим, тысяча сто восемнадцать?
Только не здесь, незамедлительно отозвался Ретроспектор. Здесь ты целостности не достигнешь. Как бы ни старался, пока не выберешь другую действительность, останешься десятичной дробью меньше единицы. Всё, что в твоих силах, сменить знак плюс на минус (или минус на плюс). Но нужно ли это тебе? Сменив знак, ты перейдёшь на уровень, где нет нас, нет никого и ничего, кроме тебя самого, и вынужден будешь создавать своё окружение заново, не с нуля с минус единицы. Ведь ты будешь сущностью с противоположным знаком, противоположными функциями и навыками. Но знаешь, в чём преимущество теперешнего тебя? Ты Двадцать Третий, и другого такого же нет. Ты можешь летать, можешь притворяться.
Но я не хочу, нет! запротестовал Двадцать Третий. Не хочу быть Двадцать Третьим, не хочу быть маленьким и слабым! Хочу раскрашивать и пресуществлять, низвергать и извлекать, хочу веять, но не хочу летать и притворяться. Ненавижу этот мир, в котором я всегда обязан быть чем-то. Он не мой!
Но ты его. И ты обязан чем-то быть. Только тогда, даже оставаясь слабым, ты не уподобишься Безликому Он выдержал паузу. Вы же оба понимаете, о ком я.
Помню его, ответил я. И поначалу он казался мне сильным. Скачет, хитрец, верхом на слове по буквам и символам на расчерченной бумаге, изменяет твоё видение, отвращает от истины. Должен признать, немало ловушек Безликий расставил на моём пути я едва не попался!
Безликий и сам слаб, проговорил Ретроспектор, немного понизив тон, взмахнул рукой над нашими головами, посылая сигнал в пустоту, и диск стал постепенно замедлять ход. У них, сделал он акцент, на всех одно имя, одна проекция на отрезке их объекта реальности, одно предназначение. В погоне за его исполнением Безликие перемещают свою проекцию в любой из узлов раскинутой ими сети для ловли вероятностей. Надо заметить, все они порядочные мерзавцы, которые не остановятся ни перед чем на пути к завоеванию и покорению Наш неприятель был Девятым, но пал так низко, что лишился имени и чина и теперь изыскивает любые возможности вернуть свой статус и утвердиться в нём.
Он играл со мной в загадки вздумал перехитрить, но я оказался сообразительнее, чем он мог себе представить. Я поднял указательный палец, призывая к вниманию. Из этого поединка Безликий вышел проигравшим: я вовремя сумел осознать, что наша встреча целиком происходит в моём уме, и воспользовался привилегией вершить реальность. Загнал противника в угол.
Ты способный ученик! Ретроспектор улыбнулся широко и безмятежно, и над нашими головами возник купол, переливающийся всеми цветами. Никогда в этом не сомневался. В очередной схватке ты дал отпор Безликому, но это лишь раззадорило его: пока соглашаешься бороться, ты оставляешь ему возможность завершить борьбу первым, ведь ваши шансы изначально равны. Приняв вызов, ты допустил ошибку, но со временем избрал правильную тактику. Мы сможем устранить его, как только общими усилиями вытесним из нашего ума, одного на всех. Цель не поддаваться на провокации, установить свои правила игры и изгнать его из мира существующих.