Тверь и «Женский свет»
Мой подход к созданию альтернативной разновидности гендерного проекта заключался в использовании и адаптации методов исследования совместных действий (Participatory action research (PAR)) в моей работе с провинциальной феминистской группой «Женский свет». PAR это методология социальных изменений, уходящая своими корнями в народную борьбу на глобальном Юге за то, чтобы сделать исследования более эгалитарными и партиципаторными. Подход описывается по-разному: как метод, стиль или философия [Fals-Borda, Rahman 1991: 16]. PAR стало прямым вызовом как логике традиционной социальной науки, так и нисходящим инициативам в области развития [Freire 1970]. Если рассматривать его как совместную деятельность внешнего исследователя и членов общественной группы, то оно казалось идеально подходящим для идеологически нагруженного социального поля постсоциалистической России. Как напоминают нам Дадвик и Де Сото, это «контекст радикального неравенства, в котором западный этнограф становится символическим носителем авторитетов Запада и его победы в холодной войне» [Dudwick, De Soto 2000b: 6]. Методики совместных действий предлагают средства для проведения совместных исследований, о которых писали многие ученые [Lamphere 2003; Mertz 2002], этот подход особенно уместен в условиях нестабильных или разрушающихся государств [Mertz 2002: 369]. У меня были опасения, что, если группа не окажется мне близка, подходы и методики совместных действий не будут ею усвоены. Я скептически воспринимала и свидетельства фундаменталистов, для которых PAR единственно правильное решение. Тем не менее я считала такой подход многообещающим20. PAR стал способом осмыслить мою роль и добиться более диалогичного и демократичного исследовательского взаимодействия.
«Женский свет» это небольшая университетская женская группа, занимающаяся образованием и повышением сознательности женщин. Она была основана в провинциальной Твери в 1991 году, задолго до прихода западных фондов, на первой волне появления независимых организаций в России. Впервые я вышла на эту группу на этапе предварительных исследований в 1995 году, и меня заинтересовала ее философия. Как объяснила мне ее основательница, Валентина, группа была одновременно и откровенно феминистской, и явно неформальной. Оба этих обстоятельства делали ее необычной, даже аномальной. Как и большинство провинциальных групп, «Женский свет» не получала грантов и финансирования. Однако, в отличие от большинства других групп, она сохранила приверженность своему неформальному, диффузному статусу. Группа не была зарегистрирована в местных органах власти, у нее не было счета в банке, офиса, телефона, при этом она была очень активной и многого добилась. В дополнение к своей феминистской образовательной работе группа на протяжении многих лет реализовала ряд социально ориентированных проектов для женщин бесплатные консультации по вопросам здоровья, бесплатные компьютерные курсы для безработных женщин. Валентина имела хорошие связи в российских феминистских кругах, была знакома со многими ключевыми фигурами движения; она отказалась участвовать в более формализованных взаимодействиях, которые характеризовали женское движение 1990-х годов, потому что ее беспокоили происходящие изменения, процессы, которые способствовали тому, что она назвала «профанацией» феминизма (приравнивание «гендера» к «гранту», как сказала Октябрина). Однако к 1997 году, когда я вернулась, группа оказалась на распутье. Времена в российской провинции были тяжелые; учителя, инженеры и врачи, которые в советский период чувствовали себя защищенными, теперь с трудом сводили концы с концами, поскольку зарплаты оставались прежними, а цены резко взлетели. Некоторые участницы «Женского света» захотели официально оформить свою активность и определиться с источниками финансовой поддержки. Они начинали делать пробные шаги в сторону полноценного сотрудничества с внешними организациями. Высказывались самые разные идеи о том, как двигаться в этом направлении. В это время напряженных общественных и политических изменений группа разошлась во мнениях. Женщины начали иначе думать о своем активизме.
Когда они основывали «Женский свет», то выбрали стиль участия и сотрудничества. Женщины воспринимали в штыки помощь, поступающую из-за рубежа, и учитывали как возможные ловушки, так и выгоды, которые можно получить в результате сотрудничества с международными организациями и иностранными феминистками. Именно поэтому им понравилась моя идея исследовать альтернативные формы совместных действий. Процесс нашего совместного исследования начался с определения дискурса. Тогда мы задались вопросами о терминах и моделях, предлагаемых фондами и организациями. Сообща мы выработали стратегии использования международной помощи, решив в дальнейшем работать с международными организациями и запустить некоторое число более формализованных проектов, включая основание в Твери женского кризисного центра. Рассказывая историю нашего сотрудничества, я показываю, как участницы «Женского света» работали над тем, чтобы сохранить свои проекты, взаимодействуя с глобальным дискурсом и привлекая ресурсы, и как они боролись за то, чтобы «гендер» стал важным.
Наша совместная работа и такой способ взаимодействия подтолкнули меня к переоценке некоторых моих прежних выводов о международном финансировании. Это привело меня к новому пониманию и новым формам близкого взаимодействия, новым отношениям и участию, которые заставили меня смотреть на мир помощи по-другому. Изначально мой проект был прямой критикой демократизации и международной помощи, но я стала рассматривать его по-другому как площадку для свободы действий и творческого компромисса, где глобальное и локальное объединяются в динамичной импровизации.
Несмотря на недоверие большинства населения, феминизм укоренился в России и стал источником волнений, надежд, а зачастую и неожиданностей. Для таких женщин, как Валентина и ее коллеги, «гендер» это не просто «грант». В отличие от активисток, описанных в некоторых критических работах [Riles 2001], женщин, с которыми я работала в ходе исследования, глубоко волновали изменения, вызванные присутствием международных организаций. Хотя они не говорили о «глобализации» и не использовали язык антикапитализма (это было невозможно в постсоветский период), они осознавали опасности, знали о подводных камнях и изо всех сил старались привязать свою работу к местным реалиям.
В России и других бывших социалистических странах феминистское самовыражение всегда было связано со сложным взаимодействием глобального и локального, своего рода заимствованием у часто идеализируемого «Запада» [Gal, Kligman 2000: 9]. В конце 1980-х, во время политических и социальных потрясений, понятие гендера стало привлекать небольшую группу высокообразованных женщин, поскольку оно предлагало модель, благодаря которой они могли осмыслить свою жизнь. С его помощью им удалось понять, критически оценить структурирующие силы и сформулировать свое стремление к реформам и новым социальным отношениям. Подобно многим идеям, просачивавшимся в то время на волне общественного движения, феминизм был средством для того, чтобы выразить сопротивление государственному социализму. В начале 1990-х годов, когда начали ощущаться последствия рыночной экономики, «гендер» стал моделью, с помощью которой женщины могли осмыслить свои собственные потери, решения и возможности. Размышляя об истинной роли неправительственной сферы, участницы «Женского света» ставили вопросы о подотчетности и ответственности в постсоциалистическую эпоху. Кто должен нести ответственность за уход за детьми, престарелыми, больными и нуждающимися? Во многих отношениях «Женский свет» и другие подобные группы функционировали как своеобразные мастерские, дискуссионные форумы, где женщины могли обсудить происходящую приватизацию уменьшение роли государства и сокращение социального обеспечения, которое особенно сильно ударило по женщинам. Участие в общественных организациях стало попыткой определить свою новую роль и найти свое место в жизни. Особо в этом нуждались высокообразованные женщины-профессионалы, которые работали в сфере образования или медицины и которые привыкли играть определенную роль или вносить свой вклад в общество.