1
Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц / пер. с франц. Норы Галь. М.: Эксмо, 2011. (Здесь и далее переводы цитат из «Маленького принца» приводятся по этому изданию. Примеч. пер.)
2
Политолог Гульназ Шарафутдинова говорит о таком подходе и его влиянии в своей недавней аналитической статье «Борьба России за смысл 1990-х годов и ключи к власти Кремля» (аналитическая статья ПОНАРС, 2019 год. URL: http://www.ponarseurasia.org/memo/russias-struggle-over-meaning-1990s-andkeys-kremlin-power (дата обращения: 25.07.2019)).
3
С разрешения участниц «Женского света» в этом издании я использую настоящие имена тех коллег, с кем мне удалось связаться и посоветоваться. За исключением некоторых имен представителей фондов, все прочие имена изменены в соответствии с правилами научного этикета.
4
Модель третьего сектора пришла в Россию благодаря деятельности фондов и организаций, продвигающих работу неправительственных ассоциаций в постсоветских государствах. Термин относится к области неформальных групп ассоциаций, клубов или НПО. Название происходит из места таких групп в триаде, где первое место отведено государству, второе частному бизнесу и предприятиям, а третье пространству гражданских инициатив. В главе 2 я говорю о том, что цель третьего сектора убеждать; это один из тех проектов, которые стремились превратить якобы зависимых и политически пассивных советских людей в активных граждан, экономных потребителей и защитников своих прав и интересов.
5
Anthropological Quarterly. Vol. 77, 2. P. 215241.
6
Перестройка (от «перестраивать») период реформ, инициированный генеральным секретарем КПСС М. С. Горбачевым в 1986 году и продолжавшийся до распада СССР в 1991 году.
7
Сюда входили экологические объединения, женские группы (в том числе и небольшое количество женских групп, считавших себя феминистскими). М. Стивен Фиш отмечает, что 1989 год стал переломным. Общая вовлеченность населения в политику резко возросла перед первыми в истории СССР почти демократическими и всенародными выборами в Совет народных депутатов СССР в 1989 году [Fish 1995: 35].
8
Хотя я признаю, что термин «Запад» сомнителен и несет в себе обезличивающее содержание, я временами использую его, и вот по какой причине. Этот термин широко использовался в литературе по развитию в эпоху после холодной войны. Так, например, обмены между новообразованными независимыми государствами Восточной Европы и бывшим СССР, с одной стороны, и США и Западной Европой, с другой, назывались обменом между «Востоком и Западом». В этой книге «Запад» означает капитализм и либеральную демократию, а Восток государственный социализм. Во-вторых, мои российские собеседники часто воспринимали «Запад» как этическую категорию. К примеру, меня часто называли «западным человеком». Этот термин отражает живую реальность и устойчивость идеологии холодной войны после ее окончания.
9
Венди Голдман анализирует дебаты вокруг Кодекса законов о браке, семье и опеке РСФСР 1926 года. Показано, насколько женщины, принадлежавшие к рабочему классу, разделились по этому вопросу. Возникли новые проблемы, к которым привела такая «эмансипация»: безответственность мужчин, брошенные семьи [Goldman 1991: 125143]. Наталья Козлова рассматривает сложный путь женской «эмансипации» на примере анализа документов Тверской области. Сопротивление проекту было сильным, и недовольство проявляли не только деревенские мужчины, но и члены комитетов Коммунистической партии [Козлова 2000: 8693].
10
Женские организации советской эпохи были официальными структурами, создаваемыми под надзором Коммунистической партии. Управление женсоветами было вертикальным и централизованным. Женсоветы были обязаны «объединять всех советских женщин в интересах построения коммунизма» [Racioppi, See 1997: 6].
11
Совокупность мер, которыми руководствовались международные финансовые институты в своих отношениях с Россией в ранний постсоциалистический период, известна как Вашингтонский консенсус. Гарвардский экономист Джеффри Сакс был одним из главных архитекторов этой политики. В более поздних статьях Джеффри Сакс дистанцировался от нее и раскритиковал международные агентства, такие как МВФ, за их неспособность полноценно помочь России в первые годы реформ.
12
Валери Сперлинг подробно рассматривает этот процесс, объясняя, как выдача кредитов от международных кредитно-финансовых организаций зависела от отделения промышленности от сферы социального обеспечения. Согласно этой логике, если завод получал международные кредиты, он должен был передать свою социальную сферу (в том числе детские сады) городу. Поскольку в это время городские бюджеты сильно сокращались, это означало, что большинство объектов социальной сферы вообще закрывалось [Sperling 2000: 227].
13
Среди этих российских ученых Светлана Айвазова [Айвазова 1998], Ольга Хасбулатова [Хасбулатова 1994] и собственно Валентина [Успенская 2000, 2003]. Кроме нового исторического анализа в их задачу входило ввести в российский оборот забытые феминистские тексты дореволюционного периода. В книгу С. Айвазовой «Русские женщины в лабиринте равноправия» входит несколько таких текстов: труды Первого Всероссийского женского съезда 1908 года, статьи из дореволюционных женских журналов, предисловие к русскому изданию книги Дж. Ст. Милля «Подчиненность женщины», первое издание которой в России вышло в 1869 году.
14
Валентина Успенская пишет, что термин «равноправки» был наиболее распространенным. Термин «феминизм» в России конца XIX начала XX века использовался для обозначения «стремления женщин из образованных (чаще всего, буржуазных) слоев общества самостоятельно и организованно добиваться признания своих прав в обществе» [Успенская 2000: 141].
15
Об этом свидетельствует устав, принятый Всероссийским союзом за равноправие женщин. Союз был образован в 1905 году и объединял широкий круг радикально настроенных женщин. В уставе говорилось, что борьба за права женщин «неразрывно связана с политической борьбой за освобождение России». Цит. по: [Edmondson 1984: 39]. Более подробное описание сложных отношений между социализмом и феминизмом см. в [Edmondson 1984; Stites 1978].
16
Фрейзер использует этот термин, чтобы обозначить доминирующие политические настроения в эпоху после холодной войны, характеризующиеся сдвигом в «грамматике политических притязаний». Особенно это касается правосудия. Фрейзер показывает, как в 1990-е годы в контексте возникновения экономического либерализма стремление к признанию Западом (в том числе «культурного» признания) побеждает логику перераспределения благ (и вопросов социальной и экономической справедливости) [Fraser 1997: 2].
17
Политолог Жаклин Берман исследует некоторые из новых гуманитарных кампаний за женские права, проводимых после холодной войны. В своем анализе Берман показывает, как глобальные дискурсы торговли людьми, которые привлекают внимание к уязвимости восточноевропейских женщин перед сексуальной эксплуатацией, на самом деле работают на усиление запретительных мер и проводят расистскую политику.
18
В контексте дискуссии о конкретных этических проблемах исследовательской работы в бывших социалистических государствах Эрмина де Сото подхватывает призыв феминистки-исследовательницы Сандры Хардинг к «политике солидарности» с нашими информантами [De Soto 2000: 93]. В недавно вышедшей книге Мишель Ривкин-Фиш исследует проблемы, связанные с внедрением антропологических идей в мероприятия по расширению прав и возможностей женщин и демократии в области здравоохранения [Rivkin-Fish 2004]. См. также [Hemment 2004b].