В ходе дипломатических переговоров 18161817 годов Россия не ослабляла своей решимости действовать сообща с союзниками ради соблюдения условий Венских и Парижских соглашений. Как было указано в обзоре, отношения с Испанией подчеркивали эту приверженность. Хотя Испания хотела передать вопрос собственной безопасности под протекторат России, российские дипломаты настоятельно призывали правительство Испании работать в рамках условий Великого союза и принять Британию в качестве посредника. В своей позиции по отмене работорговли Россия также продемонстрировала приверженность закону. В то же время Британия, как представляется, нарушала европейские правовые договоренности, выходя за рамки согласованных положений по отмене работорговли. Взывая к авторитету объединенных союзных сил, Британия хотела принудить Португалию и Испанию принять условия отмены. Кроме того, правительство Британии надеялось перевести все морские отношения между европейскими государствами под централизованное управление, организованное и контролируемое в Лондоне. На момент создания обзора это предложение обсуждалось на Посольской конференции в Лондоне.
Консолидация легитимной и конституционной монархии во Франции представляла еще одну цель, требующую внимания европейских правительств. Но все ли государства оставались в равной степени беспристрастны? По общему согласию союзники приказали сократить размер размещенных во Франции оккупационных сил. Однако возникла проблема, требующая всеобщего внимания: поведение французских беженцев и изгнанников, которые все еще представляли угрозу для французской реставрации. В ответ на большое количество беженцев, собравшихся в Бельгии, российский император отправил генерала А. И. Чернышева со специальной миссией в Брюссель. Кроме того, Парижской конференции, на которой были представлены все государства-союзники, было приказано разработать общий подход по донесению этой проблемы до короля Нидерландов. Согласно рескрипту Александра I для А. И. Чернышева от 21 апреля (3 мая) 1817 года, целью его миссии было убедить принца Оранского отказаться от поддержки французских эмигрантов, планировавших свержение династии Бурбонов. В соответствии с этим предписанием Россия была готова применить военную силу для предотвращения любых нарушений обязательств союзнических держав в отношении Франции98.
Этот обзор также содержал обвинения в адрес Австрии, Британии и Пруссии, что они сообща действовали против России в немецких вопросах и делах, касавшихся отношений Российской империи с Портой и Персией, несмотря на верность Александра Венским и Парижским соглашениям. Союзники неоднократно пытались вмешиваться в восточные отношения России и стремились изолировать Российскую империю от Европы, объединив и вооружив Германию против России. Вопреки всему император России отказывался применять запрещенные тактики в ответ на дипломатические маневры союзников. Вместо этого он ожидал, что русские дипломаты останутся непредвзятыми наблюдателями во всех связанных с Германией вопросах. Согласно договорам, Россия обязана была воздерживаться от каких-либо действий, и российский монарх намеревался выполнить эти обязательства с добуквенной точностью. В то же самое время отношения России с правительствами Османской империи и Персии, которые регулировались отдельными двусторонними договорами, не могли быть объектом иностранного вмешательства. Как и Индия, эти страны лежали вне европейского круга влияния.
Отношения же между Португалией и Испанией, в свою очередь, не выходили за рамки общеевропейских интересов. Таким образом, когда войска короля Португалии вторглись в провинции Ла-Плата, Испания обратилась к европейским государствам с просьбой о коллективной интервенции. Перспективы союзных действий в Южной Америке и других регионах оставались темой для обсуждения на всем протяжении периода с 1815 по 1822 год. Согласно обзору, Британия рассчитывала быть единственным посредником между Португалией и Испанией, а Австрия настоятельно призывала Россию принять этот порядок. Однако Россия уже дала прямой ответ Испании, что делало маневры Австрии неуместными. Также важно, что, согласно правительству России, только согласованные действия Посольской конференции в Париже могли придать европейской интервенции характер величественного и объективно необходимого успеха. Другими словами, вмешательство в отношения между Португалией и Испанией должно было оставаться общим европейским вопросом.
Другая ситуация, вокруг которой возникали вопросы о вмешательстве, касалась Кильского договора, заключенного между Швецией и Данией в январе 1814 года. Австрия пригласила императора Александра действовать сообща, чтобы гарантировать договор, по которому Дания уступала Норвегию Швеции в обмен на шведскую Померанию и Рюген. В июне 1815 года в рамках Венских соглашений Норвегия перешла под шведское правление, а Дания получила герцогство Лауэнбургское в обмен на Шведскую Померанию, которую Пруссия затем выкупила у Швеции [Simms 2013: 168, 181188; Schroeder 1994: 487488, 572578, 766777]. Александр признал эти условия, но заявил, что у союзников не было права вмешиваться в датско-шведский спор. Его также не удалось убедить, что Швеция не смогла бы выполнить свои обязательства по условиям Кильского мирного договора99. Российский монарх приходил, таким образом, к заключению, что дворы Копенгагена и Стокгольма должны продолжить переговоры без коллективного участия союзников.
После рассмотрения споров, занимавших дипломатов с 1815 года, в обзоре высказывалась похвала политике России за ее правдивость и практичность. В продолжение император Александр проинструктировал своих агентов при иностранных дворах строго придерживаться его политики. Этот обзор предупреждал, что все взгляды прикованы к представителям России, которые в данный момент находились под наблюдением. Их действия и бездействие, слова и молчание, личные связи и семейные отношения все было предметом наблюдения. Это наблюдение было болезненным, однако его можно было нейтрализовать, как только наблюдающие убедились бы в бесполезности своей работы, своих расходов и своего беспокойства. В этой связи последняя часть обзора описывала принципы поведения, которых дипломатическим агентам Александра следовало придерживаться. Первым правилом поведения была инертность, что означало, что дипломаты не должны были преследовать никаких политических целей, кроме как исполнения существующих договоренностей. Исходя из того, что все государства были в равной степени заинтересованы в поддержании нерушимости договоров, русские дипломаты должны были оставаться абсолютно инертными. Любое активное или обеспокоенное отношение к Всеобщему союзу который был основан на Заключительном акте Венского конгресса, санкционирован Парижским мирным договором от 8 (20) ноября и освящен Актом Священного союза от 14 (26) сентября противоречило российской политике. Любая деятельность (activité) царских дипломатов должна была посылать сигнал только об инертной и пассивной позиции правительства.
Было крайне важно, как объяснялось в этом обзоре, чтобы дипломаты Российской империи избегали каких-либо действий, прямых или косвенных, способных вызвать подозрения. Если возникали подозрения, чиновники должны были отвечать спокойно и терпеливо, не выходя за рамки законных положений. Целью этих условий было укрепить доверие и показать европейским правителям, желающим раскрыть секрет политики императора Александра, что никакого секрета не было. По этой причине правительственная дипломатическая переписка велась настолько открыто, насколько это было возможно, чтобы доклады о действиях России, содержащиеся в архивах, могли быть открыты «публике по доброй воле, без сожалений, без стыда». Еще одним способом предотвратить недоверие была публикация общих представлений, основанных на правовых актах, которые затем можно было бы применять к конкретным ситуациям по мере их возникновения. В марте 1816 года в конфиденциальной записке, отвечая на инициативы Баварии, император Александр затронул ряд вопросов, касающихся отношений между Германским союзом и негерманскими государствами. В последовавших обсуждениях с Австрией, Британией и Пруссией оказалось, что изложенные в этой записке размышления были верны. Причина состояла в том, что в своем ответе Мюнхенскому двору правительство России не высказывало мнение как таковое. Вместо этого записка подтверждала текст Заключительного акта Венского конгресса и пересказывала то, что произошло на конгрессе. В этих и других переговорах российские представители пытались подойти к обсуждаемому вопросу с общей точки зрения, насколько это было возможно, что привлекало пристальное внимание стран-участниц.