Однако существует и другой корпус недавних исследований, посвященных Венскому конгрессу, в которых представлены более критические и традиционные точки зрения. А. Замойски обращает внимание на возникновение в наполеоновской и посленаполеоновской Европе великодержавной политики и доминирование четырех или пяти государств [Zamoyski 2007]26. Согласно Замойскому, Венский мир позволил группе великих держав27 в этом случае Австрии, Британии, Франции, Пруссии и России навязывать свою волю менее крупным и относительно более уязвимым государствам28. В более детальных исследованиях, которые также подчеркивают послевоенное доминирование четырех великих держав (Австрии, Британии, Пруссии и России) или гегемонию Британии и России при решении ключевых территориальных вопросов и урегулировании мира, меньше внимания уделяется Венскому миру как режиму или культуре безопасности и больше внедренным механизмам стратегического сдерживания [Ikenberry 2001, XXIII: 80116]29. Для того чтобы сделать условия мира в равной степени приемлемыми для победителей, побежденных, сторонних наблюдателей и второстепенных игроков, великие державы согласились ограничить собственную власть, не отказываясь, однако, от территориальных завоеваний. Результатом была система консенсуса, скорее «обоюдно ограничивающего партнерства», нежели «противовеса потенциальным агрессорам». Основываясь на вере в вечные принципы, приверженности умеренности, отказе от территориальной экспансии, а также на организации непосредственных встреч между правителями или их уполномоченными представителями, институциональная новизна Венских соглашений заключалась в способности союзников продолжить в послевоенную эпоху работу конференций, которые, в свою очередь, привели к победе над Наполеоном30. Обещание продолжать проводить конференции в мирное время для решения актуальных для всех вопросов ознаменовало создание «долгосрочных механизмов совместного управления». Хотя эти механизмы не переросли в какие-либо конкретные обязательства по обеспечению «обоюдной защиты и поддержки», это позволило периодически создавать для великих держав возможности отслеживать и влиять на политику и действия друг друга [Ikenberry 2001: 105108]31.
Последние исследования также отмечают, что Россия сыграла важную военную и дипломатическую роль в период Реставрации. С 1790-х годов русские политические деятели и интеллектуалы задавались вопросом, как добиться установления мира и стабильности в Европе. Разрабатывая концепцию европейского порядка, они формулировали идеи о месте Российской империи в Европе и мире. На основании дипломатической переписки (которая обычно велась на французском) в этой главе освещаются точки зрения, представленные на Венском конгрессе, через призму исторического опыта и имперской политики. Мышление и настрой императора Александра I во многом определяли русскую дипломатию; однако ее нельзя описать как продукт «очень личной и непредсказуемой внешней политики» [Ikenberry 2001: 83]32. Напротив, при более подробном изучении отношения России к Венскому конгрессу исследователи приходят к выводу, что внешняя политика страны или народа, как неоднократно отмечал Г. Киссинджер, глубоко укоренена в его историческом самоопределении, памяти и самосознании [Ferguson 2015: 134143]. История России также демонстрирует, что социология или структуралистский подход к исследованию дипломатии подход, фокусирующийся на «вопросе определяющих факторов и их взаимосвязи в разрезе внутренней, экономической и внешней политики», невозможно эффективно применить для описания запутанного процесса интерпретации условий мирных соглашений и применения их в конкретных ситуациях на местах33.
Правовое урегулирование
Историки относят просветительские дискуссии о вечном мире, в рамках которых возникла идея лиги независимых европейских государств, к периоду, когда Утрехтский, Раштаттский и Баденский мирные договоры (17131714) завершили Войну за испанское наследство (17011714). В 1780-х годах идея кодификации международного права с целью создания основы для вечного мира между цивилизованными (т. е. христианскими) странами возникла в работах И. Бентама [Ghervas 2017; Bell 2008: 52119; Agusti 2015: 4143]34. Для этого исследования более непосредственное значение имеет сложная коалиционная политика, которая в итоге и привела к победе над Наполеоном и достигнутым на Венском конгрессе мирным соглашениям, а началась она летом 1792 года в результате Великой французской революции и на заре революционных войн. Согласно российским историкам, император Павел неоднократно выражал интерес к конференционной дипломатии, а в 18041805 годах император Александр I и его дипломатические агенты например, товарищ министра иностранных дел и польский патриот князь А. А. Чарторыйский разрабатывали предложения по прочному миру в Европе. Предложения, представленные британскому правительству в сентябре 1804 года Н. Н. Новосильцевым, одним из «молодых друзей» императора и членом Негласного комитета35, выросли из переговоров о военном союзе против Наполеона, в которых также формулировались общие планы по устройству Европы после победы над Францией [Grimsted 1970: 1991]36. Предложения России включали следующие принципы: 1) признание права на нейтралитет; 2) идею о том, что нации должны жить при политической организации, соответствующей своему характеру; 3) признание того, что мир изменился и священные гуманистические права следует уважать; 4) принятие необходимости предотвратить дальнейшие революции, которые могут привести только к войне; 5) признание того, что, хотя принципы и универсальны, их следует применять с учетом особенностей территории и вовлеченных народов; 6) обязательство управлять институтами в духе мудрости и доброжелательности; 7) идею о европейской федерации или лиге наций, основанной на уважении к нациям/народам, международном праве (праве наций) и принципах, которые могли бы служить фундаментом для всей европейской политики; 8) идею о том, что никакое правительство не должно объявлять войну, не попытавшись прежде решить вопрос через посредников; и наконец, 9) необходимость в международной системе гарантий мира [Menger 2014: 118131; Rey 2016; Schroeder 1994: 249264]. Хотя эти принципы, изложенные в предложениях России, были расплывчатыми и разноплановыми, они нашли свое применение в мирных договорах 18141815 годов.
Ответ Великобритании, представленный У. Питтом Младшим в дипломатическом документе от 19 января 1805 года, предполагал разговор скорее на языке альянсов и конфедераций, нежели лиг и федераций, но тем не менее идея ассоциации государств под протекцией России и Британии, созданной для обеспечения прав народов, была принята. В комплексе мер, заявленных как приемлемые для правительства Британии и России, в дипломатическом документе предусматривалось «при восстановлении мира всеобщее соглашение и гарантия взаимных защиты и безопасности различных государств, и восстановление общей системы публичного права в Европе». Для того чтобы придать миру прочности и стабильности, документ предлагал «договор, сторонами которого должны стать все основные державы Европы, в котором будут зафиксированы их права и владения и они должны обязаться защищать и поддерживать друг друга при любой попытке посягнуть на них». Договор смог бы «восстановить общую и всеобъемлющую систему публичного права в Европе и обеспечить, насколько это возможно, подавление будущих попыток нарушить общее спокойствие; и прежде всего сдерживать любые проекты территориальной экспансии и любые амбиции, близкие тем, что привели ко всем бедствиям, возникавшим в Европе с начала катастрофической эпохи Великой французской революции». Этот договор должен был обеспечиваться специальной гарантией Великобритании и России, и тем самым обе державы должны были взять на себя обязательства «вместе принимать активное участие в том, чтобы предотвращать его нарушение».