Хохоча и переговариваясь, моряки пришвартовали корабль. В решетчатом фальшборте открылась дверца – будто калитка в заборчике – и трап соединил палубу с причалом.
– Станция «Александрийская», – тут же схохмил Эдик, – конечная! Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны!
– Топай, топай, давай… – проворчал Гефестай, беря в охапку мечи всей честной компании.
По широкой лестнице, уводившей к царскому дворцу, спустился офицер в красной тунике и в блестящем шлеме, украшенном пышными перьями. Калиги на нем были новенькие, яркого алого цвета. Офицера сопровождали двое лбов в анатомических панцирях. Морды наели такие, что нащечники шлемов не застегиваются, волосатые ноги как стволы лохматых финиковых пальм, руки как ноги – сжимают рукояти мечей, на каждом пальце по перстню.
Офицер, храня достоинство, оглядел пассажиров триремы, упакованных в простые туники и короткие штаны-браки, и выбросил руку в латинском салюте:
– Сальвэ! Я примипил [9] Второго Траянова легиона.
– Сальвэ… – вскинул руку Лобанов. – Звания пока не имею, просто преторианец.
– Я ожидаю Сергия Роксолана, – сказал примипил.
– Ты его дождался, – ответил Сергий, и протянул руку к Искандеру.
Тиндарид достал из-за пазухи кожаный футлярчик – кисту – и вложил Сергию в руку. Обратным движением Лобанов протянул закупоренное послание примипилу. Тот сорвал печать, откупорил футляр и выковырял скрученный листок папируса с грозным приказом Марция Турбона – «помогать, содействовать, пропускать…» и так далее.
– Пройдемте со мной, – молвил примипил, дочитав папирус. – Вам выделены комнаты в южном крыле дворца.
– Ух, ты! – впечатлился Эдик.
– Не больно-то радуйся, – умерил его восторги Уахенеб. – Дворец уже лет сто как заброшен.
– Все равно ж царский!
Сергий, Гефестай, Искандер и Эдик двинулись следом за кентурионом. Четверо рабов замыкали процессию.
– Как обращаться к тебе? – спросил офицера Лобанов.
– Зови меня Сезием Турпионом, – ответил тот. – С тобою я знаком, а имена товарищей твоих мне лучше не знать.
– Правильно, – кивнул Эдик. – Меньше знаешь – крепче спишь!
Примипил насмешливо фыркнул.
– Нам нужны подробности о Зухосе, – спокойно продолжил Лобанов. – Кто он, откуда, женат ли, имеет ли родню, с кем общается… В общем, все, что на него накопали!
Сезий Турпион помолчал, соображая, и заговорил:
– Его настоящего имени никто не знает. Эллины зовут его Зухосом, египтяне – Эмсехом, по-нашему это значит «крокодил»…
– Ну и имечко! – хмыкнул Эдик.
– Да уж, – кивнул примипил, поднимаясь по ступеням. – Зухос – найденыш, его подобрали жрецы из Крокодилополиса, вырастили, обучили на свою голову, сделали жреческим слугою при храме Себека. Это местный бог пучин, которого египтяне рисуют с головой крокодила. Думаю, имя свое Зухос заслужил не зря – он холоден и равнодушен, как эта речная тварь. И так же безжалостен. Еще в отрочестве овладел тайным знанием сэтеп-са, мог убивать силой духа или погружать в сон. Он обрел способность невидимым миновать любую стражу, мог заставить кого угодно сотворить что угодно. По его приказу добродетельная матрона становилась развратной женщиной, а купец-скупердяй раздавал свое золото нищим… Император Траян принял Зухоса к себе на тайную службу и направил в Индию – подглядывать и подслушивать. Принцепс лелеял ту же мечту, что и Александр – присоединить к Империи индийские земли. Зухос пробыл в тех краях года три или больше, только не шпионил, а получал образование у тамошних магов. И способности его сделались просто демоническими! Теперь он никому не служит, кроме себя, превращая ближних и дальних в своих слуг. Его опора – это буколы, бродяги-волопасы из Дельты, разбойники и враги народа римского.