Утром артель собралась в дорогу. Им предстояло выйти к селению Махкеты, сдать стоящему там посту пленного и похоронить товарища. Лыков подошел к командиру:
Сергей Михайлович! Разрешите, я останусь.
Зачем?
Осмотрю цепочку следов.
Один? Это глупо, Кормишин дернул себя за седой ус и добавил: Мстить собрался? Их четверо или пятеро. И как будешь мстить?
Алексей упрямо ответил:
Как получится. Одного они точно не ждут. А вдевятером ввосьмером мы их за целый год не поймаем.
Старший унтер-офицер покачал головой, подумал и ответил:
Ну, как хочешь Мы вернемся через два дня.
Махнул своим, и артель ушла. Раздаева поставили в середину и заставили тащить труп Шуры Крупного на волокуше. Лыков замыкал колонну. Когда партизаны скрылись в лесу, он отделился от них и стал медленно спускаться кустарником параллельно тропе. Идти было трудно, еще труднее было не шуметь при этом. Наконец нижегородец вернулся на поляну к оставленному хутору, но не со стороны реки, а со стороны леса. Затаился и стал ждать. Ему казалось, что инсургенты захотят сюда вернуться. Вдруг на хуторе тайник, который русские не нашли?
Так миновал целый день. Никто не пришел. Алексей переночевал вполглаза очень хотелось спать после предыдущей бессонной ночи. Забылся он под утро и благополучно проснулся от лучей солнца, бивших ему в глаза.
Что делать? Он был один во враждебных горах. Страха вольноопределяющийся не испытывал, его подстегивала злость. Умирать погоди, говорил он себе, мы еще поборемся. Одному и впрямь легче: ни с кем не надо советоваться, никто тобой не командует. И противник не ждет одиночки. Может, пойти по тропе в ту сторону, куда уехал вчерашний всадник?
И Алексей решился. Он был одет, как горец. Серый чекмень, серый архалук, шашка и кинжал на поясе и винчестер за плечами. Только кокарда на папахе и погоны с золотым кантом вольноопределяющегося выдавали в нем военного. Ноговицы были дополнены поршнями из буйволиной кожи с железными крючьями горскими «галошами» для лазанья по камням. Сорок восемь патронов в подсумке, баклага с водой, манерка, сухари, горсть сахара и кусок вяленой баранины на два дня хватит. Если не убьют раньше
Еще какое-то время Лыков сидел и прислушивался к своим ощущениям. Вроде бы страха на самом деле нет. Это хорошо. И он двинулся по тропе. Где-то впереди, по словам Кормишина, Аржи-Ахк сливается с Ахкой. Затем единый поток отклонится вправо, к Хулухте. Места дикие, подходящие для укрытия. И уж точно там не ждут одинокого уруса.
Он прошел в выбранном направлении четыре часа без отдыха. Тропа медленно забирала вправо. Вдруг, когда Алексей обогнул валун, на него кинулись двое. Резко развернувшись, охотник показал им тыл и припустил обратно. За ним гнались. Выждав нужный момент, Лыков выхватил кинжал и обратился к противнику лицом. Первый преследователь увлекся и слишком приблизился к нему. И налетел на клинок. Удар в сердце; туземец, хрипя, повалился на землю. А русский уже атаковал второго. Хотели догнать? Ну вот, догнали. Получите! Это за Шуру Крупного!
Второй преследователь, молодой парень с едва пробившимися усами, опешил и затормозил на бегу. Но больше ничего сделать не успел Лыков насадил на кинжал и его. Раз-два и в дамки Разгоряченный боем и необычно быстрой победой, он всмотрелся вперед. На тропе стоял третий горец, постарше, в белом бешмете и желтом чекмене. Он держал одну руку на эфесе шашки, а другую на рукояти кинжала. И разглядывал русского с интересом и даже, кажется, с одобрением. Это был тот человек, которого Алексей не дал Ваське застрелить в спину!
Ты ловкий и храбрый, похвалил русского чеченец. Я еще не видал такого приема, только слышал о нем.
До него было шагов десять, и Алексей начал снимать висевшую за спиной винтовку. Горец укоризненно цокнул языком:
Ца-ца-ца! Только что показал свое мужество, а теперь хочешь убить меня из ружья? Давай драться как мужчины, холодным оружием. С таким противником сразиться честь для джигита.
Голос у чеченца был приятный, наружность мужественная и притягательная. Лыков смешался ему расхотелось убивать этого человека.
А тот продолжил:
Ты ведь меня ищешь? Я Джамболат Алибеков Хатумский. А как зовут тебя?
Алексей Лыков. Скажи, кто убил вчера моего товарища? Ты?
Нет, это сделал вон тот молодой, что лежит на тропе позади тебя. Его зовут Косум. Вернее, звали Но, случись, и я бы убил уруса. И убивал не раз, кстати сказать. Мы же воюем с вами. Так что я твой враг. Давай драться, но со всем уважением друг к другу. Или ты устал? Мы можем перенести поединок на завтра. Ты один, других ваших поблизости нет?
Нет.
В одиночку пошел на всех нас? Я думал, только мы, чеченцы, такие
Алексей слушал и удивлялся. Туземец нравился ему все больше. Почему он враг, а не приятель? По-русски говорит почти без акцента, смотрит смело, но речь его учтива и почтительна. И нижегородец заявил:
Я не хочу с тобой драться. Ну, в том смысле, что убивать тебя.
Ай-яй Но ведь придется!
Давай лучше ты сдашься властям. Будешь живой.
Алибеков прыснул:
Я сдамся? Извини, ты сказал ерунду. Так по-вашему?
Но почему мы должны обязательно резать друг друга? попытался спорить вольноопределяющийся. Пусть не сделаемся кунаками, но останемся людьми. Конечно, тебе придется ответить перед законом за свои злодейства
Ца-ца-ца! В чем же мои злодейства? Не в том ли, что я защищал свою землю от захватчиков?
Но вы помогали туркам!
Конечно. Мы помогали как это у вас? Единоверцам. Мы с ними чтим одного Бога. А вы для нас неверные. Кроме того, несете свои порядки, навязываете их нам. Мы, чеченцы, все равны между собой. У нас нет ни знати, ни черни. А у вас?
Противники помолчали, подбирая новые аргументы для спора. Наконец Джамболат спросил:
Зачем вы пришли на нашу землю? Зачем ты, Лыков, пришел сюда? Чего плохого я тебе сделал, что ты явился меня убивать?
Я подданный своего государя. Нам объявили войну, я взял оружие.
Чеченец слушал, чуть склонив голову набок. Кажется, он пытался понять логику русского.
Однако война закончилась, а ты еще здесь. В наших горах. Ищешь, кого зарезать. Этого требует от тебя твой государь?
Ну присяга
Ступай домой и возвращайся без винтовки и кинжала. И я встречу тебя как почетного гостя и кунака.
Не могу, с искренним сожалением ответил Алексей. Хотел бы, но тогда это будет дезертирством. Я солдат и должен выполнять приказы.
Русские солдаты прошлым летом сожгли мой аул. Они тоже выполняли приказы. Как я теперь должен к ним относиться? Представь: чужие люди пришли в твою страну, в твое селение, уничтожили его, вытоптали посевы, обрекли женщин и детей на голод, а мужчин перебили. Что бы ты сделал в ответ?
Стал бы с ними сражаться
Вот видишь. Так что снимай ружье, берись за шашку. Если устал и хочешь отдохнуть, я пойму. Перенесем поединок на завтра. Удивительно, что ты пришел один, без отряда. Смелый или глупый
Вдруг за спиной горца дрогнула ветка, и показался ствол.
Так вот какой у тебя честный поединок! крикнул Лыков, хватаясь за цевье винчестера.
Алибеков мгновенно повернулся и заговорил по-чеченски резко, повелительно. Из кустов вышел горец, очень похожий на него, но с неприятным злым лицом. Джамболат отобрал у него винтовку, жестом отослал назад и вновь повернулся к русскому:
Извини! Это мой средний брат Самболат. Он не такой, каким полагается быть настоящему джигиту. Я очень сожалею об этом. Младший, Имадин, растет порядочным и радует меня, но он еще молод для войны. Ну? Смотри.
Алибеков-старший взял в одну руку свою винтовку, в другую оружие брата и положил их сбоку от тропы. Отступил на пять шагов и предложил:
Сделай то же самое, и начнем.
А этот?
Он будет смотреть. Не бойся, мы схватимся один на один. Если ты победишь, Самболат тоже сразится с тобой. Если захочет. Но я сомневаюсь в этом.