Живая Париса пожала плечами, следя за симуляцией.
У меня не такая грудь, сказала она.
Верно, согласился Каллум. И, кажется, Рэйна ошиблась еще кое в чем. Он скосил взгляд на Парису. У тебя вроде шрам в верхней части бедра?
«Да, подумал Тристан, сморщенный рубец в форме солнца с лучами». Он невольно вспомнил, как касался его, нежно обводя большим пальцем.
Это ожог, а ты отвратителен, невыразительно ответила Каллуму Париса.
Каллум, хихикая, немного съехал со стула.
Мне что, ограничивать себя в своих наблюдениях? Ты ведь его не скрывала.
Проекция Парисы шагнула к Рэйне, но та отступила.
В отличие от тебя, сказала она своей версии Парисы, мне, для того чтобы что-то почувствовать, не нужно себя эротизировать.
Верно, сказала Париса-проекция. Тебе для этого требуется куда больше.
В яблочко, пробормотал Каллум.
Заткнись, велела ему живая Париса, хотя в ее голосе по-прежнему слышалась какая-то пустота. Она не спорила. Тристан и рад был бы поломать над этим голову, но тогда Париса точно услышала бы его размышления, поэтому он спешно отказался от своей затеи.
А она скосила на него взгляд и с легкой усмешкой произнесла у него в голове: «Уж будь любезен».
Париса наблюдала за Рэйной, скрестив на груди руки.
Как-то непримечательно, не находите? вслух сказала она.
Почему? протянул Каллум. Потому что все здесь уже видели это прежде?
Нет, отмахнулась Париса. Просто Рэйна остановит это до того, как станет интересно.
И правда, согласился Каллум. Но тогда почему
В том-то и вопрос, перебила Париса.
А, кивнул Каллум.
В последнее время они часто вот так переговаривались и согласно кивали друг другу. Тристана это выводило из себя. Прежде он не задумывался, что стало бы, реши Каллум и Париса объединить свои взаимно дополняющие способности, но сейчас его это раздражало, даже мучило. А еще Тристан был уверен: Атласу не терпится посмотреть на его симуляцию. Как он сотворит нечто, что ему полагалось бы уже уметь и чего он, к вящей своей досаде, пока не добился.
Тристан поерзал и закинул левую ногу на правую.
Нет, плохо.
Он поменял ноги местами, закинув правую на левую. Нет, так еще хуже. Тристан опустил обе ноги на пол и тут заметил на рукаве торчащую нитку. Под ярлычком кофты зачесалось. Да еще и шея заболела. Тристан впился зубами в заусенец на пальце правой руки.
Каллум коротко усмехнулся.
Интересно, снова произнес он.
Непонятно, правда, что именно было интересным: терзания Тристана, Париса, проекция Парисы из головы Рэйны, или же он иронизировал, и все это казалось ему чрезвычайно скучным. Впрочем, оставался шанс, что Каллум и правда заинтересовался происходящим, ведь оно напоминало его любимые игры. Этакие психологические войны, просто подарочек. Тристан снова поерзал и заметил, что Каллум по-прежнему на него смотрит.
В чем дело? пробормотал Тристан.
Уголки губ Каллума резко приподнялись в улыбке, как язычки пламени от зажигалки.
Я мог бы тебе с этим помочь, сказал он.
«Да», подумал Тристан. Атлас определенно наблюдал за ним.
Каллум и Тристан уже давно понимали друг друга чуть ли не с полуслова: Каллум предлагал Тристану избавиться от тревоги, чтобы не дергаться. И этим, падла, только расстраивал Тристана еще сильнее, ведь после того, как пропала Либби Роудс, именно он занял вакантное место человека пороховой бочки. Возможно, он и так это знал: заменяет Либби не Нико, ее зеркальный двойник, а он, Тристан, с которым ее роднила частица вечной неполноценности. Шея под ярлычком зачесалась сильнее.
Тристан стиснул кулак, расслабил руку.
Ты же вроде наказать меня хотел? напомнил он Каллуму, и тот пожал плечами. Теперь помогать спешишь?
Да не собираюсь я тебя наказывать, тихо произнес Каллум. Хотя, если бы захотел, вышло бы довольно неплохо.
Тристан, местный несостоявшийся убийца, в последнее время предавался мечтам или, скорее, фантазиям, где его рука не дрогнула бы. Где бы он просто взял и прирезал Каллума в обеденном зале от имени всего класса, благословившего его на это славное дело. Прошел месяц с той ночи, той самой ночи, когда исчезла Либби Роудс, и вряд ли случайно, а воображение так и не успокоилось. Оно рисовало картины гибели худшего друга и ближайшего врага если не от руки самого Тристана, то по воле несчастного случая. Тристан даже изобрел для себя этакий вид медитации: представлял, как встает с пола и отвешивает Каллуму смачный удар в челюсть.
Всякий раз после этого Каллум смеялся или же отворачивался и, сплюнув кровь, говорил нечто вроде: «А, так у него есть характер». В этот момент Тристан думал: «Ладно, дай мне нож, и мы повторим», но тут понимал, что оружие и так у него в руке. Он до конца жизни не забудет, как пальцы сжимали гладкую рукоять, как билось его скованное сомнением сердце.
В этот момент Атлас пошевелился.
Отстань от Тристана, велела Каллуму Париса. Ему и так дурно.
Сам вижу, ответил Каллум.
Спасибо, Париса, ты мне очень помогла, пробормотал Тристан.
На здоровье, ответила она, не сводя глаз со своей проекции.
В этот момент Нико выглянул из-за бессознательного или, скорее, полусознательного тела Рэйны и вопросительно посмотрел на Тристана: мол, все норм, дружище? Друзьями они, правда, не были, да и вообще после пропажи Либби Нико не спешил ему помогать. Видимо, потому, что, раз они хотели отомстить за Либби командой, от Тристана ждали больших усилий и убедительных эмоций. Ему теперь что, махнуть рукой на жизнь и выть по ночам на луну от разбитого сердца? По крайней мере, взгляд Нико говорил примерно об этом. Или это просто сочувствие? Как будто Тристан в нем нуждался! Вот бы и Нико дать по зубам.
Итак, получается, все хорошо.
Тем временем дела у проекции Рэйны были ненамного лучше. В ее симуляции почти не наблюдалось живости, в отличие от Нико: никого не били, никто не сыпал угрозами. Видимо, поэтому ее ритуал смотрелся так утомительно. Тристан с трудом заставлял себя наблюдать за ним.
Ты ведь хочешь знать, почему я не запала на тебя? произнесла Париса-проекция. Только честно.
Нет. Рэйна соврала, даже Тристан это понял.
Кое-что интересное в тебе все же есть, сказала ей Париса-проекция. Думаешь, я не вижу твоей силы?
Меня не интересует твое мнение.
Неправда. Париса-проекция принялась медленно кружить вокруг Рэйны, словно болотная рысь. Ты сгораешь от любопытства и при этом боишься узнать правду.
Похоже на тебя, заметил Каллум сидевшей рядом с ним настоящей Парисе.
Париса не ответила, но Тристан прямо видел, как вращаются шестеренки ее расчетливого ума. Не первый раз он задумался, каково было бы заглянуть в ее мысли.
Тристан подергал ногой, не отрывая носка от пола, и снова надкусил заусенец на пальце, а потом поймал на себе вопросительный взгляд Нико и решил, что сейчас он бесит его сильнее прочего. Даже с учетом того, что его сейчас раздражало многое: Каллум, который, возможно, все еще хочет убить его; Париса, которая каждый день обвиняет его в остром экзистенциальном кризисе; Рэйна, которая без труда может сказать «нет» Парисе, и поэтому, возможно, сильнейшая из присутствующих.
А еще он. Тристан, как всегда, сам же возглавил список того, что его бесит. Отчасти он верил, будто где-то в анналах вселенной исчезновение Либби вменяется в вину ему. Оказались бы они в таком положении, если бы он убил Каллума? Ему больше нравилось, когда Нико безмолвно винил его в исчезновении Либби, упрекая Тристана в провале лишь тоном голоса, выражением лица и взглядом. А вот эту перемену в отношении будто бы Тристан заслуживает сочувствия терпеть было невозможно. Она приводила в ярость. Да, именно в ярость. Гнев такое знакомое, можно сказать, родное чувство. Его вкус чуть ли не успокаивал. В жопу Нико. В жопу Каллума. Парису тоже в жопу. И Рэйну, почему нет? Серьезно, что он тут забыл? Из него чуть не сделали убийцу, и вот нате, теперь он сам в роли жертвы. Каллум так его и назвал: жертва.