Теперь я занялся подготовкой статьи о психологической эволюции обезьяны, которую я надеялся разместить у другого издателя и которая, если бы она была закончена, я не сомневаюсь, имела бы успех; но обстоятельства вмешались до завершения последних страниц, что заставило меня отказаться от работы, и поэтому мир должен был пострадать. Я продолжал работать без остановки больше недели, а затем стал с тревогой ожидать возвращения брата и совершил несколько долгих прогулок в том направлении, откуда, как я полагал, он должен был прийти; но я не встретил его и возвращался домой, каждый раз немного удрученный. В эти вечера я рано ложилась спать, не имея никого в компании и не имея возможности позволить себе развлечений вне дома. По истечении десяти дней я стал настолько экономным, что был вполне удовлетворен состоянием своих финансов и чувствовал себя легче душой, чем когда-либо с момента приезда. Тем не менее, я не нашел ничего, чем можно было бы заняться, кроме как писать, и будущее было неопределенным.
Воскресное утро было темным и мрачным, и, поскольку прошло уже почти две недели с тех пор, как Торренс покинул меня, я начал с растущей тревогой думать о том, что с ним стало. Я вправе был ожидать его появления, но с момента его отъезда я не видел и не слышал от него ни слова. Могло ли что-то случиться? Я не верил в это и, зная, как он не любит писать письма, списал все на то, что он занят; и я искренне надеялся, что с пользой. Тем не менее, я провел день в мрачных предчувствиях и решил отправиться в Грейвсенд на следующее утро. Однако вечером, когда я собирался идти в свою комнату, слуга передал мне письмо, и я не сразу понял, насколько я встревожен, пока не прочитал его. Письмо было следующего содержания:
"20 Узкий переулок, Грейвсенд.
Воскресное утро.
"Дорогой Гурт! Извини, но я не смогу приехать сегодня, как рассчитывал. Постараюсь приехать до следующего дня Господня. Как дела с книгой? Держи язык за зубами и не унывай,
твой, Торри".
Это было не очень-то большое письмо, но это было лучше, чем ничего, и я был благодарен за него. Я положил письмо в карман и на время оставил все мысли о Грейвсенде. Очевидно, Торренс нашел себе занятие, и я не считал его человеком, способным долго трудиться впустую, но чувствовал, что его мучает то, что он не сказал мне, в чем дело. Правда, я никогда не писал ему, что он велел мне делать под опекой Уэтерби, если будет о чем писать, но поскольку этого не было, я чувствовал оправданность своего молчания. Однако теперь я должен был скоро его увидеть и утешал себя мыслью, что все в порядке.
В течение последующей недели я ответил на несколько объявлений в надежде найти работу, так как, несмотря на испытываемое удовлетворение от своей способности экономить, бывали моменты, когда размышления о том, что я совершенно ничего не зарабатываю, настигали меня с такой силой, что я впадал в уныние и с радостью принял бы все, что сулило хоть малейшую прибыль. Но все попытки найти работу были безрезультатны; очевидно, Лондон был переполнен.
Прошла еще одна неделя без Торренса, и когда наступило следующее воскресенье, и он не пришел, я стала не только проявлять нетерпение, но и злиться. Почему он не забежал ко мне? Это, конечно, казалось странным. Если бы он так настойчиво не просил меня оставить его в покое, я бы уже давно уехала в Грейвсенд. Но я едва осмеливалась выходить из дома, боясь, что он придет и уйдет в мое отсутствие.
Через несколько дней после этого произошел случай, поставивший меня в крайне затруднительное положение. Моя хозяйка пришла ко мне со слезами на глазах и сказала, что если я не смогу собрать десять фунтов, то лишусь дома. Она заверила меня, что если я предоставлю ей хоть часть денег, то она предоставит их, но зачем вдаваться в подробности у меня отняли гораздо больше, чем я мог позволить себе потерять; я потерял друга и подорвал свои шансы на успех, и не только хозяйка лишилась собственности, но и все ее постояльцы. Я был вынужден сразу же искать новое жилье, причем с сильно урезанными средствами. Теперь все выглядело очень скверно, и я был твердо уверен, что богадельня находится в соседнем квартале и что я могу столкнуться с ней в любой день без предупреждения. Я сразу же написал Торренсу, чтобы сообщить ему об изменениях в моем положении и обстоятельствах и настоятельно попросил его немедленно приехать для совета. По обратной почте я получил следующий ответ:
"20 Узкий переулок, Грейвсенд.
"Дорогой Гурт! Сожалею, что тебе не повезло, но не переживай из-за пустяка. Горсть золота, более или менее крупная, не стоит и внимания. Нищий может поднять ее на Лондонском мосту, не став от этого лучше, и, как я тебе уже говорил, день или два в оранжерее его величества рано или поздно не будут иметь большого значения в вечности. Я приеду к тебе через день или два и буду искать тебя в твоей новой квартире. А пока радуйся, что так дешево отделался, и не волнуйся. Я был ужасно занят.
С уважением, Т."
Мой брат всегда относился ко всему легко, но в этом письме он просто затмил самого себя. Я не сомневался, что он нашел какую-то работу.
Я снова был вынужден платить вперед за новое жилье, и мои запасы наличных тревожно уменьшались. Если Торренс не придет в ближайшее время, меня арестуют как бродягу.
Примерно через три дня после этого, когда я уже собирался отправиться в Грейвсенд, ничего не зная о брате после его письма, к двери подъехал фургон, и из него вышел Торренс.
Ну, старина! сказал он как можно веселее, рад, что наконец-то нашел тебя. Но что заставило тебя переехать в такое место, как это?
Он с неприязнью посмотрел на грязный, унылый дом, который я выбрал для проживания. Я все объяснил, пока мы поднимались по ступенькам, даже назвал ему до копейки сумму денег, которая у меня осталась. Вместо того чтобы удивиться, он только рассмеялся и, повернувшись к извозчику, бросил ему деньги за проезд с солидным запасом, после чего мы вошли в дом. Расточительность брата всегда удивляла меня, но в наших нынешних обстоятельствах его безразличие к деньгам казалось непростительным.
Торренс с отвращением оглядел мою маленькую комнату.
Мне не нравится это место, сказал он. Нам нужно переехать из него.
Когда? спросил я в изумлении.
Сейчас! ответил он.
Это самое дешевое жилье, которое я смог найти.
Наверное, так и есть! ответил он.
Но даже если ты зарабатываешь какие-то деньги, не будет ли неразумно их тратить? Не забывай, что я ничем не зарабатываю.
Торренс улыбнулся и сказал:
А сейчас, Гурт, не надо читать мне нотаций, а закажи вместо этого четырехколесную машину может быть, лучше сказать, пару, потому что я хочу перевезти все наши трофеи разом, пока они не слишком сильно пропитались этими кварталами, и Ты что-нибудь задолжал?
Я объяснил, что уже заплатил вперед, что однажды мы уже потеряли деньги таким образом, и что я надеюсь, что он не позволит нам еще больше растрачивать наши средства; но Торренс был настроен решительно, и менее чем через час мы оказались в комфортабельном экипаже, с нашим багажом наверху. Когда водитель, собираясь закрыть дверь, на мгновение замер, чтобы принять заказ, я услышал, как мой брат совершенно отчетливо произнес:
Отель "Мустафа"!
Глава IV
Итак, "Мустафа" один из самых шикарных отелей Лондона; сомневаюсь, что во всей Европе найдется более великолепное место для развлечений или более непомерные цены; и когда я оказался в одном из его великолепных коридоров, я, естественно, удивился, зачем мы сюда приехали.
Через несколько минут нам показали апартаменты, состоящие из трех больших смежных комнат двух спален с гостиной между ними, обставленных роскошной мебелью.