Алексей повернулся к другу и оглядел Роберта.
Тот стоял истуканом, сложив руки на груди, и на его лице выразительно читалось, что слова Воронцова прошли мимо парня. Глубокий мыслительный процесс Гризманна рассмешил Алексея, решившего, что в данный момент в калькуляторной башке друга идет подсчёт затрат и убытков на сегодняшнее мероприятие.
Но за целенаправленным взглядом Воронцов всё же проследил.
И завис.
Точно так же, как подвис его друг, который несколько минут, не моргая, смотрел на девушку, сидящую на высоком барном стуле полубоком.
Одна.
Соединив, как школьница, колени и гоняя в пустом стакане лед.
Алексей Воронцов нахмурился и прошелся по оголенным ногам незнакомки прогуливающимся взглядом. Она единственная среди всех сидела кисло и натянуто, словно ее заставляли находиться там. Не разделяя всеобщего веселья и восторга Воронцова, девушка схватила телефон и уставилась в яркий экран, будто в нем было интереснее, чем здесь. То есть он выпрыгивал из трусов и рвал жилы, мечтая о том, чтобы вечеринка вошла в список самых масштабных мероприятий года в то время, как одна царевна скучающе воротила нос.
Воронцов вновь посмотрел на друга, у которого блаженно горели глаза, и в них явно отражалась не сводная экономическая таблица, а незнакомка с длинными волосами.
Че за птичка? уточнил Алексей у подвисшего Роберта. Ты ее знаешь? Гризманн смотрел на девушку так, словно они давние знакомые, которые не виделись несколько лет.
Че? повернулся к нему потерянный Гризманн.
Добрый вечер, говорю. Познакомишь? Воронцов неопределенно махнул головой в зал, но Роберт мгновенно понял посыл.
Первый раз вижу, смутился Гризманн и отвел в сторону взгляд.
Ааа, растянул губы в хитрой понимающей улыбке Воронцов. И че ты притух? Иди, сними.
Гризманн поморщился. Его друг иногда был хамоватым придурком, и позволял себе выражаться как гопник. Удивительно, но с девчонками это работало. Всегда прокатывало, еще со времен студенчества. Нахальный, омерзительно-обаятельный мерзавец.
В семье Гризманн говорили почтенно и нарочито высокопарно. Сам Роберт мог пренебречь семейными постулатами в компаниях с мужиками или за снифтером дорогого бренди, но в большинстве случаев молодой человек высказывался цензурно.
Лёх, захлопнись, а, недовольно свел брови Роберт и оттолкнулся от поручней, направляясь к диванчикам, где приятели отмечали торжество.
Да брось, Роб, Воронцов ухватил друга за предплечье, нормальная зефирка такая. Иди, подкати. Есенина зачитаете друг другу, и весело заржал.
Придурок, озлобленно выдернул локоть Роберт и шлепнулся на диван.
Внутри Роберта бурлила ярость, помноженная на зависть. Молодой человек ненавидел в себе зажатость и скованность. Он мог часами разглагольствовать о политике или инфляции в стране, вести дебаты и споры, и выходить из них победителем, но не мог вот так запросто и расслабленно подкатить к девушке и завести разговор. Эта неуверенность в себе вызывала у Гризманна дискомфорт и чувство мужской неполноценности.
Ответственным «за девочек» в компании парней считался Воронцов. Вот, кто с врожденной легкостью и непоколебимой решительностью склеивал любую, даже самую богобоязненную девчонку. Алексей Воронцов слыл тем самым своим парнем в компании, задававшим жару мужским посиделкам.
И как бы не топил в себе Гризманн чувства досады и зависти к харизме Воронцова, они все равно карабкались и всплывали наружу.
Воронцов взглянул на прикисшего друга, затем еще раз пробежался по ровной спине заурядной незнакомки и решительно двинулся к лестнице, ведущей вниз на танцпол. Он собирался пригласить Несмеяну к ним за столик и облегчить тем сам Гризманну жизнь на сегодня. Не впервые, когда Воронцову приходилось становиться свахой.
Алексей с трудом протискивался между извивающимися телами, потому что толпа не собиралась перед ним расступаться. Вряд ли из них кто-нибудь знал его и Роберта в лицо как собственников этого места. Да и парни не особо афишировали свои персоны, отрываясь в «Карфагене» наравне со всеми: кутили, танцевали, снимали девчонок
Ее белое платье отражало люминесцент. Незнакомку было сложно не найти, потому что она мерцала как дорожный светоотражающий знак на ночной темной трассе.
Воронцов усмехнулся.
Подошел близко со спины и на долю секунды замер. Черт его знает зачем, но чуть подался вперед и прикоснулся носом к распущенным волосам. В темном помещении их оттенок был трудно различим, а вот запах резко ударил в голову.
Улыбнулся. Словно знал. И почему-то был точно уверен яркий, насыщенный, сладко-сладкий аромат шампуня или же ее собственный ванильный зефир. Приторный, что зубы свело.
Девушка, вас случайно не Игорь зовут? прошептал прямо на ушко одно из своих работающих подкатов так, что Несмеяна вздрогнула.
Замерла и уставилась вперед. Не дышала.
Медленно повернула голову и врезалась своим носом в подбородок Воронцова, успевшего турнуть какого-то чувака и примостыриться плечом к барной стойке.
Опешила и отстранилась, испуганно распахнув глаза.
Воронцова торкнуло. Что-то такое щёлкнуло в голове, отдаваясь трепетом под ребрами. Защекотало и вниз соскочило, натягивая трусы.
Алексей вязко очертил взглядом личико, коснулся им же слегка торчащих ушей, за которые были заправлены волосы девушки, и расплылся своей самой нахально-обаятельной улыбкой.
Н-нет, сглотнув, ответила Несмеяна.
Нет? игриво выгнул бровь Воронцов. И меня тоже! Видите, сколько у нас общего?! Тогда можно узнать ваше имя? аккуратно подхватил лежащую на сведенных коленях руку девушки и невесомо коснулся горячими губами тыльной стороны ладони.
Зачем? несмело поинтересовалась Несмеяна, почему-то до сих пор позволяющая вести себя таким своевольным образом с собой.
Я хочу представить его вместе со своей фамилией, невозмутимо ответил Воронцов и прикусил нежное запястье.
Несмеяна нахмурила аккуратные темные бровки. Закусила задумчиво губу, а потом расхохоталась.
Воронцов улыбнулся тоже. Смотрел на Несмеяну, которая, обнажив ровные белые зубки, смеялась звонко и без кокетства.
Полина, с улыбкой ответила девушка, слегка наклонив голову. Ее горячая ладонь горела в руках парня, разнося пожар по всему телу, а очаровательный румянец багровел на юном лице.
Полина имя такое же нежное, как зефир. Легкое и воздушное. «И девушка чистая», почему-то подумалось Воронцову.
Она как невесомое и хрупкое белоснежное перышко. Откуда ты здесь такая? С кем?
Глаза смущённые, несмелые, спрятанные под негустыми темными ресницами. Светло-карие, кажется. Губы алые-алые, не тонкие, и не полные. Обычные. И она сама не красавица. Во всяком случае точно не во вкусе Воронцова. А манкая Какой-то своей невинно-детской непосредственностью и стеснительностью этой, подкупающей. Сыграть так захочешь не сможется.
Такие неженки никогда не привлекали Алексея. С ними проблемно и муторно. Затратно, нудно и долго. Волнами разбиваться перед ними нужно, очаровывать, вдохновлять, удивлять. Чтобы разок другой кувыркнуться и распрощаться. А их натуры ранимые, близко к сердцу принимающие, проклятиями после осыпающие. На хрен ему карма подпорченная? Проще там, где тонко и само предлагается, пусть даже после презентованной бутылки шампанского и пары коктейлей. Иногда, конечно, хотелось поохотиться, поухаживать, но надолго Воронцова не хватало. Утолял жажду рыцарства и обратно возвращался.
Алексей, представился Воронцов, ощущая тот же пожар.
Они безмолвно смотрели друг на друга несколько секунд, пока: