Эдвард мрачно улыбается ему, прежде чем посмотреть на меня, тысячи вопросов горят в этих насыщенных карих глазах, которые так долго преследовали мои сны.
Интересно, что нужно сделать, чтобы они смотрели на меня так, как раньше.
Со смехом, с теплотой, с
Брось, Саммер, ты ведь сбежала не просто так. Были причины. И они никуда не делись.
Вот. Макалистер протягивает каждому из нас по конверту. Она оставила каждому из вас по письму.
Мои пальцы дрожат, когда я тянусь за письмом. Фамильный герб в правом нижнем углу бумаги с тиснением цвета слоновой кости вызывает глубокую внутреннюю боль, которую невозможно игнорировать.
Спасибо.
Есть еще вопросы?
Я качаю головой.
Он смотрит на Эдварда, чьи глаза прикованы к конверту, зажатому в моей руке.
Мистер Фицрой?
Нет. Пока.
Макалистер мрачно улыбнулся:
Я понимаю. Но будьте уверены, ваша бабушка долго и много думала об этом. Она была не из тех, кто принимает легкомысленные решения.
Глаза Эдварда вспыхивают.
Да. Это так.
Что касается твоей матери, дай мне знать, если понадобится моя помощь в том, чтобы передать ей все это. Я удивлен, что она отклонила мое приглашение присутствовать сегодня.
Я нет.
Тон Эдварда становится резким, он засовывает свое письмо в карман куртки.
Спасибо, Чарльз, мы разберемся.
Я бы хотел сопроводить вас в поместье.
Макалистер смотрит на меня, но отвечает Эдвард:
В этом нет необходимости.
Он поднимается, и я следую его примеру, расстроенная тем, что он говорит за нас обоих, но не в состоянии спорить. Я засовываю конверт в сумку и перекидываю ее через плечо. Эдвард стискивает челюсти и жестом показывает, чтобы я шла впереди.
Спасибо, Чарльз. Его голос теплеет от уважения к пожилому человеку. Я буду на связи.
Макалистер встает, по-моему, явно довольный, что аудиенция окончена. Он протягивает мне руку, я пожимаю ее.
Рад снова видеть тебя, Саммер.
Спасибо.
Я улыбаюсь ему, но задаюсь вопросом: когда мы виделись? Наверное, на каком-нибудь светском приеме Кэтрин в поместье, да и многих других, не связанных с обществом. Правда, тогда я положила глаз только на одного мужчину.
А сейчас я втягиваю воздух, поворачиваясь лицом к этому мужчине. Он ждет. И явно доминирует в этой комнате. Доминирует надо мной, и я сдерживаю дрожь. Откуда в нем сила, заставляющая меня чувствовать себя такой маленькой и слабой?
А ведь я сильная, решительная, способная встречать вызов лицом к лицу. Мне просто нужно пространство без него, чтобы учесть пожелания Кэтрин и разработать план игры. План, который станет пищей для мозга и запрет мое сердце.
Вопрос в том, предоставит ли он мне это пространство?
Я выпрямляю спину и прохожу мимо него. Чувствую, как его глаза сверлят мою спину. Моя кожа оживает от его близости. Сердце тоже. Обретение пространства чисто физически, может, и не проблема. А вот ментально, эмоционально
Эдвард
Она на удивление быстро спускается по лестнице, сумка ей ни в малейшей степени не мешает. Это было бы впечатляюще, если бы я не знал, что убегает она от меня.
Снова.
Оказавшись снаружи, она и не подумала замедлиться. Куда она так спешит?
Уходишь, не попрощавшись?
Она замирает на ступеньках, резко выдыхает, прежде чем повернуться ко мне.
Послушай, Эдвард
Не волнуйся, Саммер, ты уже делала так. Теперь я не обижусь.
Она бросает взгляд на улицу, готовая бежать.
Но нам действительно надо поговорить.
Прямо сейчас мне нужно пространство, чтобы подумать.
Я засовываю руки в карманы, стараясь не обращать внимания на боль от ее побега и упрямое желание оставаться на своей орбите. Проклятие. Как же так, прошло двадцать лет, а неприятная потребность быть рядом с ней, несмотря ни на что, осталась!
Внутренняя потребность, настолько глубокая, что стала такой же частью меня, как кровь, текущая по венам.
Тогда когда?
Скоро.
Как скоро?
Я не знаю, Эдвард! выпаливает она, раздраженная. Все это стало для меня огромным потрясением, и мне нужно собраться с мыслями, прежде чем я смогу вести с тобой разумный разговор об этом.
Хорошо. Где ты остановилась?
Какая разница?
Я пришлю за тобой машину, когда ты будешь готова поговорить.
Не стоит.
Это его работа.
Она смеется, и я не выдерживаю:
Рад, что ты находишь это забавным.
Она качает головой, спускается по последней ступеньке, поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Я готовлю себя ко всему, что она захочет сказать. Заставляю себя сопротивляться теплу, которое пульсирует во мне оттого, что она снова так близко.
Мы поговорим в поместье! Это приказ, а не просьба. В конце концов, нам там жить.
По коже бегут мурашки, когда я признаю эту истину, сердце бьется учащенно, призывая ее отказать мне.
Хорошо.
Я сглатываю, игнорируя учащение пульса, вызванное ее неожиданным согласием.
Хорошо.
Но я доберусь до поместья своим ходом. Когда ты собираешься уезжать?
Я смотрю куда-то вдаль. Шум и суета Эдинбурга помогают отвлечься от нее и избавиться от давления, нарастающего в голове и груди. Почему так трудно дышать, когда она рядом? Просто сосредоточиться и ясно мыслить?
Может быть, она права, требуя немного пространства и времени порознь, прежде чем мы обсудим дальнейшие действия.
Скоро. Сначала мне нужно уладить здесь кое-какие дела.
Хорошо. Она уже собирается уйти. Я пришлю тебе сообщение, когда буду готова поговорить.
А тебе не понадобится мой номер для этого?
Ее щеки краснеют, она делает шаг ко мне, роясь в кармане в поисках телефона. Передавая мне телефон, на меня не смотрит. По какой-то причине я позволяю нашим пальцам соприкоснуться и чувствую, как древняя связь согревает меня. Дразнит меня.
Я слышу, как она резко втягивает в себя воздух, вижу головокружительный по своей интенсивности огонь в ее глазах, когда она смотрит на меня. Тысяча давно похороненных желаний вырывается на поверхность, и я хочу притянуть ее к себе. Сделать то, на что у меня не хватало духу все эти годы.
Она отдергивает руку. Я возвращаюсь к реальности. Все дело во мне, а не в ней. Это я хочу и чувствую больше, чем следовало бы.
Я стискиваю челюсти, крепко сжимаю ее телефон, набираю мой номер, чтобы у меня сохранился ее номер, и возвращаю ей телефон. Она настороженно смотрит на меня и облизывает губы.
Спасибо. Прощай, Эдвард.
Прощай, Эдвард. Какая простая фраза. Вот я и получил прощание. С задержкой на двадцать лет.
Она поворачивается, чтобы уйти, а во мне поднимается гнев, уродливый, горький, холодный.
Саммер!
Она поворачивается ко мне полубоком.
Да?
Возможно, ты однажды нашла дом в Гленробине, и бабушка, возможно, снова подарила его тебе, но я не она. И найду способ обойти завещание, даже если это будет последнее, что я сделаю.
Ее глаза расширяются, но я уже отворачиваюсь. Меня не волнует, причинил ли я ей боль. Меня это не волнует. Хотя ногти, впивающиеся в ладони, свидетельствуют об обратном. Я ухожу, высоко подняв голову и расправив плечи.
Так нельзя. Уехала на двадцать лет, а потом вернулась да еще с претензией на наследство. Поместье моей семьи.
Тебя лишь имущество беспокоит?
Я будто слышу голос бабушки у себя в голове, побуждающий меня признать истинный источник беспокойства. Я провожу рукой по волосам.
Вдалеке мой водитель выходит из машины, подбегает к багажнику и достает зонтик. Слишком поздно. Я промок насквозь. И даже не заметил.
Я отмахиваюсь от зонтика, предпочитая барабанный бой дождя паническому стуку сердца.
Глава 3
Саммер
Пальцы зависают над клавиатурой. Я набирала и удаляла его имя несколько раз. Судя по взглядам посетителей кафе, сидящих неподалеку, постукивание по клавишам становится все более агрессивным.
Хотя, возможно, я просто чувствительна к их взглядам, поскольку осознаю, что поступаю неправильно.