Работа такая сфера моей жизни, в которой всегда все хорошо. Даже не знаю, есть ли еще такие сферы. Кажется, нет.
Странно, но я никогда не думаю о читателе. Я знаю, как должна быть написана новость. Я делаю ее понятной и правильно составленной. Что с ней будет происходить дальше не мое дело. Мне не интересно, что ее читают сотни тысяч человек, а иногда и миллионы (у нас на сайте стоит счетчик просмотров). Мне не интересно, что ее процитировал «Коммерсантъ» или что она попала в топ «Яндекса». Мне интересен только процесс написания новости уютная кропотливая работа, схожая с плетением фенечек или вышиванием. Что-то простое, понятное, приятное. Мне нравится моя работа, и я делаю ее хорошо.
Вообще-то миллион просмотров у моей новости был только один раз. Миллион человек это население Волгограда или Красноярска. Получается, написанные мной слова прочитали все эти люди. Целые города. Но мне все равно. Никаких эмоций по поводу этого я не испытываю.
Журналисты считаются четвертой властью. Мне сложно оценить, насколько это утверждение соответствует действительности. Иногда и правда удается растормошить какую-то историю или решить какой-то вопрос. Иногда не удается.
Просидев несколько часов за компьютером и отписав пару незначительных релизов день был скуден на новости, я пошла за мармеладками к вендинговому автомату. Когда я нервничаю, мне обязательно надо съесть что-то одновременно кислое и сладкое. Иногда грейпфрут, иногда мармеладки: и то, и то сплошная кислота. Надеюсь, они не прожгут мне желудок.
Отошла от стола и поняла: что-то не так. Все вокруг расплывалось. Я вернулась к столу и надела очки. Мир без них как украденное и слитое в интернет в самом низком качестве кино.
Когда я стала носить очки, то впервые заметила, что в них ходит половина редакции. Вот так. Мы многого не замечаем. И это только очки. А что касается большего?
Проходя мимо международной редакции, я по привычке глянула на ее стул. Он был пуст. Внутри снова шевельнулась тревога.
На этом месте должна была сидеть Настя. Моя как бы объяснить. Моя бывшая лучшая подруга. Глупо звучит, словно я в пятом классе. Но это так.
Вообще-то Настя не просто моя бывшая лучшая подруга. Она еще и моя бывшая соседка. Точнее, ее вещи до сих пор лежат в соседней комнате. Только ее самой там уже нет. И в моей жизни ее больше нет. Некоторое время назад мы перестали общаться, но пока продолжали жить вместе. Мы собирались разъехаться.
Кинув взгляд на ее пустой стул, я снова двинулась к кислым мармеладкам.
И тут меня заметила Луиза. Вот черт. Я умудрилась встретиться с ней взглядом. Дурацкие очки, без них я бы ее и не увидела.
Чтобы вы понимали, Луизе 57 лет, и она выглядит возмутительно классно. Седые кудри длиной до подбородка она явно дополнительно подкрашивает их, потому что ее седина какая-то особенно яркая. Красная помада, огромные очки в черепаховой оправе, куча колец на пальцах. Эпатажная и чудная. Она, похоже, вообще не заметила, что ей уже не 30. Морщинки есть, конечно, но их как-то никто не видит. Я бы тоже хотела каждый день краситься, но я для этого слишком ленивая. Майка, джинсы-скинни, более или менее чистые волосы и сойдет. Из украшений у меня одно кольцо на среднем пальце левой руки, много лет одно и то же. Маленький бриллиант на простом кольце из белого золота, мамин подарок. Такое же было у сестры.
Выбор одежды для Луизы был чистым творчеством. Проходя мимо нее в офисе, я всегда смотрела, в чем она сегодня. В один день грубый комбинезон, в другой длинное платье-свитер. Она надевала необычные серьги и старинные кулоны с блошиных рынков. Она накручивала волосы, рисовала мудреные стрелки, красила губы яркой помадой. Луиза постоянно экспериментировала, и все на ней хорошо смотрелось. Есть люди, максимально уверенные, что они имеют право жить в этом мире и одеваться так, как им хочется. На них одежда всегда хорошо сидит. Я не из таких. На мне все выглядит мешком.
Наверное, Луиза напоминала мне маму. Та тоже ярко одевалась и отказывалась стареть. Правда, мама отказывалась еще и взрослеть. Во всяком случае, пока могла.
Луиза редактор, притом гениальный. Я вообще преклоняюсь перед людьми этой профессии, не выношу редактуру. Писать люблю, а корпеть над текстом ненавижу. Луиза может превратить самую муторную муть в понятный короткий заголовок. И она постоянно чем-то увлекается помимо работы. Каменная мозаика, джиу-джитсу, всякие необычные мероприятия.
Правда, последняя наша вылазка на «необычное мероприятие» закончилась, прямо скажем, не очень хорошо.
У Луизы было шестеро бывших мужей, причем все из силовых структур: полиции, ФСБ, Следственного комитета. Между собой они не были знакомы, она тоже не вертелась в их кругах, но стабильно притягивала один и тот же типаж мужчин малоэмоциональных, закрытых, сильных. Всех своих силовиков, от майора до полковника, она бросила и жила с тремя котами. Но я не удивлюсь, если в будущем появятся новые силовики. От них она до сих пор получала эксклюзивы, которые не хотела оформлять в новости и всегда передавала корреспондентам из редакции ЧП. Со всеми мужьями она дружила. Однажды один из них вытаскивал нас с Настей из отделения (мы тогда выпили шампанского на улице, что было задумано как нечто веселое и богемное, а потом нас забрали полицейские за распитие в общественном месте, и мы сидели в грязном обшарпанном отделении с проститутками). Каждый муж знал, что у Луизы был до него другой супруг из силовых структур. Я всегда подозревала, что правда однажды вскроется, но этого не происходило.
Луиза:
+1 к стилю;
+1 к браку;
+1 к редактуре;
+1 к чересчур долгим обсуждениям с корреспондентом новости и всех ее деталей перед выпуском;
1 к умению думать перед тем, как сказать;
1 к умению не взрываться при общении с корреспондентом;
1 к умению не принимать все близко к сердцу.
Я иногда задумываюсь о том, что у корреспондентов и редакторов должны быть какие-то принципиальные различия в работе мозга. Одни пишут, другие редактируют. Одни создают, другие обтачивают. Интересно, сказываются ли эти различия в других сферах жизни? Удается ли редакторам корректировать свою судьбу так, как нужно? Мне точно не удается.
Краем глаза я увидела, что Луиза встала и направляется ко мне. Притворившись, что не вижу ее, я зашагала к автомату. Не тут-то было. Она догнала меня и пошла рядом.
Надо что-то делать с Настей. Где она может пропадать? тихо сказала Луиза.
Не хочу об этом думать.
Жутко хочется мармеладок. Сладкое и кислое. Теперь еще сильнее, чем когда вставала со стула. Теперь я прямо-таки нуждаюсь в мармеладках. И, пожалуй, в «Твиксе». Да, точно, теперь нужен еще и «Твикс».
Лера, не притворяйся, что не слышишь.
Ты же знаешь, что мы с ней перестали общаться.
Мимо проходили люди, и она еще сильнее понизила голос.
Глупости какие. Вы что, пятилетки? Может, ей помощь нужна.
Мармеладки, «Твикс» и чипсы. И большой латте с карамельным сиропом. То, что надо.
Я попыталась принять некий адекватный моменту понимающий вид. Такой, будто я вроде и согласилась, но ничего не обещала. Не вышло.
1 к актерским способностям.
Луиза, глядя на мое лицо, недоуменно подняла брови и продолжила:
Я пыталась ей звонить. Телефон отключен. Я снова ходила на собрание этих людей, но не встретила тех, с кем мы общались в прошлый раз.
Вот черт. Надеюсь, никто этого не слышал. Мне казалось, что все сразу поймут, о чем она говорит, и никто не поверит, что я была там только один раз и просто из интереса.
Давай сходим туда еще раз. Для очистки совести.
Я молчала. Я «в домике». Пусть она отстанет.
Я не хочу в это лезть. Мне нравится моя простая скучная жизнь. Пресс-конференции, командировки, сидение в редакции, обеды в столовой.