Виктор устроился поудобнее в пилотском кресле, надеясь, что кэп наконец-то расскажет о предстоящем полете, осветит трассу и особенности дороги. Но тот щелкнул в одном из зет-окон иконку лунамаркета.
Дверь снова приоткрылась:
Сан Саныч, один вопрос
Капитан даже голову не повернул. Он все так же смотрел на Виктора, только теперь взгляд его посуровел:
Витек. Если я сказал, что двери надо закрывать, значит, их надо закрывать. Они, кивок в сторону геолога, норовят просочиться в самую маленькую щель. Думают, от них прячут то ли сакральную тайну, то ли самый главный артефакт.
При этих словах Виктор вздрогнул. Капитан, на первый взгляд показавшийся недалеким увальнем, на второй, кажется, не так прост. Историю про сдачу выпускного экзамена в Мурашке, где Виктору надлежало найти «самый главный артефакт», знали немногие. Конечно, Сан Саныч накоротке с товарищем Полищуком, но тот Виктор был уверен никому не рассказывал о сдаче экзамена. Любая информация о происходящем в стенах Мурашки являлась согласно уставу конфиденциальной. А товарищ Полищук знал устав наизусть и неуклонно следовал его букве, к чему призывал и своих воспитанников. Нежелание чтить устав, повторял он, есть прекрасный повод покинуть стены разведшколы в кратчайшие сроки.
Двери держи закрытыми, продолжал капитан, вставая. Это тоже твоя обязанность. Держи ключ.
Кэп протянул Виктору серебристый стержень с тремя кнопками.
Значит, запоминай. Вот эта кнопка от машинного, эта от рубки, эта от грузового отсека.
А от каюты? спросил Виктор, вертя ключ в руках.
Каюты на моем корабле не запираются! рявкнул кэп. Никогда! Чтобы в случае чего, аварии там или нашествия злобных иноров, быстренько выковырять вас из норок. А то ведь впадете в ступор, ни тпру, ни ну.
Он уже направился к двери, как вдруг обернулся и сказал:
Если, конечно, будет что выковыривать. Пассажиры они сусчества нежные, он так и произнес это слово: «сусчества», чуть что, лыжи склеивают.
Виктор едва не спросил, много ли уже склеило, но замаячивший призрак товарища Полищука заставил прикусить язык.
Геолог, уже без куртки, но в желто-канареечном джемпере и тех же голубых дудочках стоял возле своей каюты. Оживился, увидев приближающихся космолетчиков.
Что за спешка такая? отечески и даже ласково спросил кэп. Лететь нам с тобой долго, все вопросы успеем обсудить по сто пятнадцать раз и вынести по ним сто пятнадцать различных вердиктов. Так, старпом?
Виктор кивнул.
Кстати, Виктор, сказал он, протягивая руку Эдуарду. Собственно, старший помощник капитана.
Эдуард кивнул и неожиданно крепко пожал протянутую руку. Худой, но сильный, подумал Виктор не без уважения.
Сан Саныч словно не заметил политесов и продолжил все с теми же отеческими нотками:
А если хочешь в гальюн, то бишь, туалет, то потерпи. До Луны, сам понимаешь, санитарная зона.
У Гладилина чуть шевельнулись скулы. Он немного поиграл с капитаном в гляделки, поднял взгляд поверх Сан Санычевой головы и нарочито спокойно сказал:
У меня один вопрос. Всего один. В какой стороне находится солнце?
Виктор и Сан Саныч одновременно вытаращили глаза. Первым отмер капитан:
А тебе на што это понадобилось?
Очень надо. Ведь это не секрет, правда?
Чувствовалось, геолог изо всех сил старается быть вежливым. Молодца, сказал про себя Виктор.
Не секрет. То, что дает нашему кораблю жизнь, свет, движение, что обеспечивает пассажиров необходимыми компонентами для существования это солнце ты имеешь в виду?
Пожав плечами, Гладилин кивнул.
Так вот, оно перед тобой. Здесь, как и на любом другом корабле, все вертится вокруг капитана, ясно тебе?
Обалдевший от такого ответа геолог вновь кивнул.
Решение всех проблем, возникающих у пассажиров, изложено в правилах. Ну, прочти же их, наконец, Эдик. У тебя над койкой прибиты, я ж говорил. Говорил, нет? Ну и все. Чтобы больше не задавал дурацких вопросов. Иди, читай.
И, обращаясь к Виктору, добавил:
Я, Витек, почему на борт женщин не беру. Потому что им же не объяснишь ничего. Правил не читают, а если и соизволят, если, так сказать, снизойдут, то ведь не станут выполнять ни за что. У них аппарат для выполнения природой не предусмотрен. Я правильно излагаю?
Виктор тоже кивнул. Перед ним разворачивалась перспектива лицезреть эту парочку на протяжении ближайших двух-трех лет. Кушать за одним столом, натыкаться в коридоре, обсуждать новости, звереть от надоевших голосов. И сто пятнадцать раз убивать друг друга на почве несовместимости характеров. Товарищ Полищук хмыкнул: «А как ты полагал, курсант Воронин? Это тебе не курорт на планетах родной солнечной системы, где штатных психологов больше, чем отдыхающих. Отныне ты сам себе и психолог, и компания, и даже, если хочешь, кают-компания». Последнего Виктор не понял, но товарищ Полищук уже пропал.
Гладилин повернулся было, чтобы пойти изучить, наконец, правила, но тут дверь соседней каюты открылась, и взорам изумленных мужчин предстала невысокая фигуристая брюнетка в черном сарафане, таком коротеньком, что у Виктора перехватило дыхание. У капитана, кажется, тоже, о чем свидетельствовали издаваемые им хрипы. Геолог же, узрев девушку, улыбнулся, словно говоря: и этот человек, сам себе противоречащий, будет учить меня правилам.
Сан Саныч оправился от первого удара, обрел голос, прокашлялся и рявкнул прямо в девичье лицо:
Немедленно вон с корабля!
Мы в космосе, тихо напомнил Виктор.
В скафандре пусть выметается!
Одна? В голый космос? тоном «вы рехнулись?» спросил геолог.
Ты где-нибудь видел другой? очередной рык адресовался Гладилину.
Тот закатил глаза («однозначно рехнулись») и замолчал.
Значит, выметется в какой есть. Ничего, подберут. Корабли тут косяками ходят. Или сама ввинтится в чей-нибудь закрытый шлюз. Сюда же как-то пробралась.
Кстати, да, кивнул Виктор. Как?
Девушка во время перепалки глядела на мужчин с абсолютно невозмутимым видом. Когда же троица устремила на нее взоры, ожидая ответа, небрежным, но хорошо отработанным движением руки поправила короткую прическу, сменила опорную ногу, продемонстрировав колено приятной округлости и элегантные туфельки с белой опушкой, и спокойно объяснила:
Сан Саныч, вы сами меня впустили.
Гладилин подмигнул и показал девушке большой палец.
Что за чушь?! загрохотал капитан. Ни одна женщина не переступала порог «Маршевого» с моего согласия! Так что марш отсюда! Виктор, тащи скафандр! Или нет, погоди. Лучше тащи к скафандру ее!
Самое удивительное, что дамочка и не думала сопротивляться. Если Виктор пытался возразить, мол, нехорошо это, негуманно, то она совершенно спокойно прошла к шлюзовой камере (и откуда только знает, где расположена!), достала из шкафа скафандр и принялась облачаться. Прямо поверх коротенького сарафана, скинув, впрочем, туфельки. Делала она это умело, очевидно, не в первый раз, а главное невероятно изящно. Мужики замерли, завороженные зрелищем. Геолог даже пробормотал что-то типа «мать моя геопартия».
Закройте за мной, сказала девушка, надела шлем и шагнула в шлюз.
Первым отмер геолог.
Я бы так не смог, восхищенно сказал он, любуясь туфельками тридцать третьего размера. Ух какая.
Эпатажная, хмыкнул кэп. Знает, зараза, что ей ничего не грозит. Кораблей до Луны больше, чем народу на пляжах Венеры.
Геолог молча повернулся к капитану и смерил его ледяным взглядом. Виктора аж передернуло от холодных мурашек.
На Сан Саныча грозный взор пассажира не произвел никакого впечатления:
Хочешь последовать за ней?
Не дождетесь, Эдуард качнул головой. У меня ответственное задание, между прочим. И никому, я повторяю, никому не удастся его сорвать, запомните это. А вы Корабельное солнце, ха, скажите пожалуйста.