Такой финал вдохновляет меня. Но, прежде чем отправиться в Донтр к моему другу Пролу Чиротти, придётся немножко поработать. Надо будет переписать дневник, чтобы он стал понятен для широкого круга читателей: убрать из него непонятную терминологию и скрупулезное описание растений и животных. А для этого нужно время. Вскакиваю с кровати, хватаю телефон и набираю домашний номер шефа. Через минуту слышу в трубке его заспанный голос:
Да, Кларк слушает.
Шеф, это Харрис
Какого дьявола, Стивз, недовольно набрасывается он на меня, ты названиваешь мне посреди ночи!
Смотрю на часы: без десяти три. Вот чёрт!
Извините, шеф, оправдываюсь виноватым тоном, я совсем забыл про время.
Ну что там у тебя стряслось? Говори короче, я хочу спать.
Мне нужен отпуск.
Отпуск? шеф в трансе. Так срочно?
Да. С завтрашнего дня. То есть, с сегодняшнего.
А как же сюжет, который ты обещал сегодня? То есть вчера.
Поручите это Хоксту. Он старательный парень и справится с этим заданием не хуже меня.
Но, Стивз
Мне нужно срочно уладить кое-какие дела, настаиваю я.
Это связано с твоим мордобоем?
Теперь я в нокауте. Вообще-то, шефа трудно провести, и я чистосердечно признаюсь:
Да.
Ну хорошо, парень. Надеюсь, три недели тебе хватит, чтобы уладить свои проблемы?
Вполне!
Тогда спокойной ночи, Стивз. И когда надумаешь позвонить мне ещё раз, не забудь посмотреть на часы.
Бросаю трубку и довольно потираю руки. Ну всё, теперь за работу!
Из дневника профессора Гаросса
12
Вот уже месяц я скрываюсь в трущобах Кохраны. Не думал, что когда-нибудь буду прятаться от людей, но я вынужден это делать и не только ради своей безопасности. Сегодня, выйдя из супермаркета, я наткнулся на очень интересный плакат. С него на меня смотрел молодой и весёлый Гаросс. Таким я был перед полётом на Чиккорию. Надпись под портретом гласила, что я являюсь опасным государственным преступником, и обещала за мою поимку щедрое вознаграждение.
Чуть позже, купив местную газету, я узнал ещё более удивительные подробности своей биографии. Оказывается, по утверждению Космического Общества, я, по возвращении из продолжительной космической экспедиции, сошёл с ума и теперь вооружённый лазерным пистолетом, представляю большую опасность для населения. В связи с этим меня нужно было срочно поймать и изолировать от общества. Если исходить из суммы вознаграждения за поимку, то охота на меня началась не шуточная. Поэтому мне придётся быть крайне осмотрительным. Возможно, это будет излишняя предосторожность, так как я сильно изменился за то время, что не был на Земле, но в том положении, в каком я очутился, иначе нельзя. Слишком многое от меня зависит.
Итак, я государственный преступник. Так Космическое Общество пытается исправить свою ошибку, которую оно допустило, взяв меня в полёт. Я сорвал их гнусные планы и надежды на райскую жизнь на далёкой голубой планете. А если мне ещё удастся обнародовать документы, которые я прихватил с корабля, то «Спейсер» может не только утратить своё могущество, но и полностью прекратить существование. А это, в свою очередь, вызовет большие перемены в стране.
Но опубликовать имеющиеся у меня материалы будет не так-то просто. Не каждая редакция или телекомпания сможет решиться на столь рискованное мероприятие. Замахнуться на «Спейсер», это заранее подписать себе смертный приговор, если дело не выгорит. Вдобавок, человек, на чью помощь я так рассчитывал, первым предал меня. Алчность и жажда наживы оказались для него сильнее родственных уз.
Я перебрал в памяти всех, кто мог бы помочь мне, и остановился на влиятельной и независимой газете «Гедара». Она часто печатала мои разоблачительные статьи и сама не раз подбрасывала мне интересные темы. Да и с её редактором Гиком Дерриком я был в дружеских отношениях.
Но «Гедара» находится далеко, в Данкаре, и добраться до неё сейчас, когда на носу зима, когда днём дуют холодные ветры, а по ночам выпадает снег, да ещё когда тебя разыскивает вся страна, будет очень трудно. И тогда я решил переждать зиму в Кохране. А чтобы не терять зря времени, написать этот дневник, в котором собираюсь рассказать об ужасных планах Космического Общества, о товарищах, погибших на Земле и в космосе, о неведомой цветущей планете в другой галактике, о том, как попали ко мне эти документы.
Документы Они лежат в кейсе, запирающемся на электронный замок и оборудованном микровзрывателем на тот случай, если его будут открывать без хозяина. Сам кейс я спрятал под кучей матрасов. Больше всего меня беспокоит их судьба. Что если меня свалит какая-нибудь болезнь, и я умру? Или какой-нибудь пройдоха узнает во мне Гаросса, и меня схватят? Что будет с ними тогда? Они ни при каких обстоятельствах не должны попасть в руки Космического Общества или Всемогущего Синдиката. Иначе о последствии потом сожалеть будет уже некому.
Получилось так, что сейчас жизнь нашей планеты зависит от одного человека меня. Если я не сумею предать огласке эти документы, то она рано или поздно погибнет. Хватит ли у меня сил выдержать эту тяжёлую ношу? Честно говорю: не знаю. Но я уверен в том, что не отступлюсь ни перед чем, даже если мне будет угрожать смерть.
И вот сегодня в холодный ноябрьский вечер, когда за окном, занавешенным одеялом, завывает ледяной ветер, я, поеживаясь от холода, начинаю этот дневник. В соседней комнате под кучей одеял тяжело спит мой спаситель, старый негр по прозвищу Хирург. Он безнадёжно болен, и это наложило определённый отпечаток на лице. К счастью, его болезнь не заразна, и всё же я всегда стараюсь держаться от него подальше и питаться отдельно. Он ничего не знает о кейсе, на котором спит, и ничего не должен знать об этом дневнике. Бережёного бог бережёт, любил говаривать мой отец. Поэтому вначале я дождался, когда он уснёт, а уж потом только достал письменные принадлежности и вот, прислушиваясь к храпу за стенкой, пишу эти строки
13
Всё началось в тот памятный для меня день, восемь с половиной лет назад, когда ко мне в кабинет ворвался мой дядя Орсон.
Я жил тогда в роскошном особняке в центре фешенебельного района столицы, давал лекции в университете, вёл научную работу и активно боролся за угасающую природу. Мой отец, владелец Уником-банка, умирая, оставил мне, как единственному наследнику, не только весь капитал, но и почётный пост председателя Объединённых Национальных банков. Так что уже в тридцать лет я стал миллиардером и самым богатым человеком в стране. Я неплохо разбирался в финансовых делах. Поначалу мне даже нравилось этим заниматься. Но вскоре мне надоели все эти искусственные улыбки и услужливые физиономии партнеров, деловые встречи, на которых каждый норовил кого-нибудь обмануть, и потому я, не раздумывая, передал все дела дяде Орсону Кректу, младшему брату моей покойной матери, назначив его управляющим, а сам снова занялся наукой.
Это встреча произошла после завтрака. Помню, я только сел за изучение материалов о варварском использовании природы одной нефтяной компанией, предоставленных мне Обществом Защиты Природы, как в кабинет стремительным шагом вошёл мой дядя, коротко стриженный блондин невысокого, как моя мать, роста, но в отличие от неё, крупного телосложения: у него было, как минимум, килограммов сорок лишнего веса. Он был старше меня всего на десять лет, но всегда держался так, словно был мне отцом. Его широкое властное лицо выражало беспокойство. Меня всегда раздражали его манера входить без стука и привычка в любом пустяке видеть трагические последствия. Но переделывать Орсона было уже поздно и бесполезно. К тому же, нередко его бурные появления помогали мне избегать неприятности, и я смирился с этим.