«Ага, конечно, любит, такую ужасную тварь никто не полюбит», подумал про себя Шелби.
Так и где же эта девочка живет? спросил он.
Улииииица К дооом 8 и 8 квартира 11.
8 и 8? Наверное, 88?
Да! рыкнула Наташа.
Она начинала испытывать дискомфорт от разговоров. Ей хотелось есть и спать, а не разговаривать с этим странным человеком.
Ладно, ладно, я отведу тебя. Только сначала нам нужно поесть и отдохнуть, мы очень далеко от города. Пойдем завтра. Хочешь есть?
Наташа ответила не сразу.
Да.
Тогда пойдем за мной.
У него в голове промелькнула мысль, что ему удастся убежать от этого монстра и позвать на помощь.
Вот сюда, давай, давай, он махал ей рукой.
И она пошла, довольно неуклюже, словно ребенок, недавно научившийся ходить. Разум ее был чист и доверчив, он зародился только сейчас. Она не знала обмана, злобы и предательства. Не знала зависти, предрассудков, осуждений. Наташа была Бенджамином Баттоном Френсиса Скотта Фицджеральда, только что появившимся на свет, с возможностью говорить и мыслить. Вот только без жизненного опыта ребенок в огромном страшном теле. По дороге она указывала на разные вещи и спрашивала, что это и для чего.
Это колесо от автомобиля, чтобы он мог ехать. Это сломанный холодильник, в нем хранили еду. Это порванный ботинок, его надевают на ноги и ходят в нем. Это лыжня, ее тоже надевают на ноги и едут. Да-да, я сказал, что колесо чтобы ехать, но оно для машины, а это для человека, чтобы ехать по снегу. А снег это маленькие кристаллики льда, лед это замерзшая вода. Это ммм презерватив, он нужен для занятий сексом. Нуууу секс это когда мужчина вставляет кое-что женщине и двигает это кое-что взад и вперед. Куда? Да в разные места Затем что им от этого становится приятно.
Шелби не придавал значения этим детским вопросам, он все еще был напуган и отвечал машинально. Для него Наташа была ужасным монстром, убившим его друга и следом желающим убить и его. Сбежать все, о чем он думал.
Шелби привел ее в свою хижину, теперь уже свою: в ней его когда-то приютил Ваня. Внешне хижина напоминала землянку, правда, вырытую не в земле, а в мусоре. Крышу укрывала гора всевозможных старых курток и плащей, накрытых прозрачной пластиковой пленкой. Дверью служила сдвижная дверца от микроавтобуса, она открывалась в сторону. Еще было окошко иллюминатор от кукурузника.
Смеркалось. Шелби открыл дверь и первым вошел. Внутри было очень темно, Наташа стояла у входа. Из темноты раздался голос Шелби, голос был дрожащим и раздраженным:
Где же эта гребаная лампа?! Ага! Вот она!
Помещение залилось тусклым светом керосиновой лампы, и черепаха медленно вошла.
Внутри было не очень просторно, но и не сказать что тесно. У левой стены располагалась двухъярусная койка, стойки которой покрывала ржавчина. Нижняя койка застелена старым матрасом: там спал Ваня. А верхняя койка устлана всевозможными шмотками это место Шелби. В дальнем конце хижины стоял стол, все четыре ножки которого были от разных столов. Около стола два офисных кресла, к которым были приколочены ножки от табуреток. У правой стены стояла прямоугольная буржуйка с отверстием для готовки еды, в ней догорал огонь, который Ваня с Шелби распалили перед уходом. Труба выходила в мусорную стену. А справа от входа разместился старый кухонный шкаф, без дверок, полностью забитый всяким барахлом.