Простыми разговорами можно решить кучу проблем. Столько, сколько зачастую не могут решить и самые здоровые ноги на планете.
Заметку о своих родителях, нехотя признается Ванесса, бегло просматривая ещё одну страницу. Новость об аварии на Грин-стрит двенадцать лет назад или хотя бы некрологи. Что угодно. Мне просто нужно знать, что эта авария не плод моего или бабушкиного воображения.
Она не представляет, для чего бабушке врать. Очнувшись в больничной палате в пять лет Ванесса едва ли что-то понимала: ничего не помнила и даже бабушку свою не узнала. Весь мир был для неё как новая, ещё ни разу не прочитанная книга, и она буквально училась жить заново. Передвигаться и даже общаться. Тогда всё казалось таким чужим, таким ненастоящим.
Бабушка Анна заботилась о ней, помогала свыкнуться с реалиями новой жизни и исправно возила на реабилитацию каждые вторник и четверг. Ванесса до сих пор помнит её старенький автомобиль, где всегда пахло ромашкой и касторкой. Сочетание не из приятных, но когда-то ей даже нравилось. И она не видит ни одной причины, по которой бабушка могла бы скрывать правду.
Ни единой.
Давай сюда, подобравшись поближе, Эрика бесцеремонно сгребает к себе половину газет. Вдвоем побыстрее будет.
Некрологи занимают меньше четверти страницы в конце каждого номера, и пару раз они даже замечают Кларков вот только совсем не тех. Впервые Ванесса жалеет, что носит такую простую, распространенную фамилию. Рядом с ней сидит Эрика Лихтштайнер, и вот её родственников они могли бы найти с одной попытки. Ванесса уверена, что кроме них в их небольшом городке эту фамилию не носит никто.
Тяжело выдыхая, она откладывает в сторону ещё один номер. Разве может такое быть? Она не задумывалась об этом в детстве, но сейчас, после навязчивых кошмаров Неужели о её родителях не осталось ни единого упоминания хоть где-нибудь? Пусть даже это будет авария, верить в которую с каждым днём становится всё сложнее.
Один из номеров городской газеты «Уайт Порт Ньюс» выглядит новее прочих. Бумага плотнее, его будто и не читали вовсе, в отличие ото всех остальных. Ванесса с трудом перелистывает страницы, среди новостей пара заметок об открытии ресторана в центре города, статьи о заблокировавших станцию подростках и забастовке заводских рабочих. Ничего интересного.
Когда она добирается до колонки о дорожных происшествиях, у неё перехватывает дыхание. Вот оно.
«В ночь на двенадцатое июня на углу Грин-стрит и Молтен-авеню черный «шевроле» столкнулся с туристическим автобусом. По предварительным данным, водитель за рулем легкового автомобиля был пьян и не справился с управлением. Сила удара опрокинула автобус, «шевроле» вылетел в кювет. Среди пострадавших пожилая женщина и несколько детей, водитель и один из пассажиров легкового автомобиля скончались», Ванесса с жадностью вчитывается в каждую букву, несколько раз перечитывает написанное.
Двенадцатое июня. Она ещё помнит, что в себя пришла в августе ей было пять, и доктор долго объяснял, что она провела в коме почти два месяца. Говорил о травме позвоночника и о том, что на восстановление уйдёт далеко не один месяц. Тогда ей просто хотелось домой.
Нужные некрологи должны найтись в этом же выпуске. Дрожащими руками открывая нужную страницу, она скользит взглядом по строчкам. Картер, Касл Кларк!
«Джонатан и Алисия Кларк погибли в автомобильной аварии 12-го июня 1972-го года», дальше Ванесса не читает. Не хочет. Кажется, ещё пара строк и ей станет дурно. Что и кому она пытается доказать? Сны это просто сны. Может, и правда стоит обратиться к медсестре и пропить курс снотворного или успокоительного.
Я нашла, Эрика, произносит она безо всяких эмоций, крепко стискивая в руках нужный выпуск «Уайт Порт Ньюс». Газета мнётся. Можешь больше не смотреть. Скинь оставшиеся выпуски мне на кровать, я сложу, а потом Потом, наверное, мистер Джейсон их заберет.
Мистер Джейсон? Эрика цепляется только за имя воспитателя. Ты заставляешь его таскать тебе газеты из городской библиотеки? Ты что, спишь с ним, что ли?
Она похабно, противно хихикает собственной остроте. Ванесса кривится от одной только мысли об этом, и неприязнь наверняка отражается у неё на лице.
Прости, глупая шутка, уже куда спокойнее продолжает Эрика. Тем более с твоими особенностями.
Ты делаешь только хуже, она закатывает глаза. Просто закроем тему. Я его с детства знаю, он мне как родственник, а не то, что ты там себе придумала.
Ладно-ладно. Показывай давай, что нашла, та тянется за газетой и мнёт ещё сильнее. Странная какая-то. Бумага как новая, а ей же двенадцать лет уже. Хотя кто вообще берёт газеты в библиотеке?
Эрика повторяет её собственные мысли. Этот выпуск отличается ото всех остальных он будто бы до сих пор, спустя столько лет, пахнет типографской краской. Он такой же пожелтевший от времени, но не такой тонкий и потрепанный, словно лишь притворяется старым.
С ним что-то не так.
А чего ты просто у него не спросила, если с детства его знаешь? интересуется Эрика. Валится обратно на кровать и теребит в руках «Русалочку». Наверняка он в курсе.
В курсе, кивает Ванесса. И говорит то же самое, о чем написано в газете.
Так и в чём твоя проблема, Несс? Скучно, что ли, сильно? Давай тогда за меня реферат по истории напишешь там как раз столько литературы перерыть надо, что тебе работы на неделю вперёд будет.
Конечно же та не понимает. О своих ночных кошмарах Ванесса не рассказывала никому, кроме мистера Джейсона. Может быть, её соседка по комнате слышала, как она ворочается во сне или как время от времени выбирается в коридор посреди ночи, но и только.
Ванесса уверена, что стоит ей обратиться с таким вопросом к местному психологу тот тоже скажет, будто это игра её воображения. Никто из них не чувствует того, что чувствует она во сне. Дом, коридор и окно второго этажа реальны точно так же, как их тесная комната в «Доме Святой Марии» или библиотека, откуда мистер Джейсон привёз газеты.
Доктор из детства пожилой мужчина с добродушной улыбкой и густыми, словно у моржа, усами наверняка понял бы. Она не помнит ни его имени, ни даже специальности. Для неё он просто доктор. Первый, кого она увидела, когда пришла в себя.
Миллиган? Милфорд? Миллер? Не помнит.
Обязательно, наконец произносит Ванесса с долей иронии. Как только ты напишешь за меня точно такой же по зарубежной литературе.
Уела, хихикает Эрика, прежде чем снова взяться за «Русалочку».
Помятые, но сложенные в аккуратную стопку газеты остаются лежать на тумбочке между их кроватями.
***
Кабинет мистера Джейсона это всего лишь небольшая каморка подле учительской. Здесь тесно и душно, едва умещаются рабочий стол и несколько высоких полок, заставленных книгами, папками и какими-то толстыми тетрадями. Здесь нет даже окна, и Ванесса не перестаёт удивляться тому, что это помещение вообще может быть чьим-то кабинетом.
Она помнит помещение совсем другое. Несколько раз она бывала в кабинете директора: светлом и просторном, с большим, выходящим в тихий двор окном. Там стоит красивый лакированный стол со множеством ящиков, книжные полки стройным рядом возвышаются вдоль одной из стен, а напротив располагается небольшой мягкий диван. Тогда она не придала значения этому всему, но, однажды побывав в кабинете воспитателя, уже не может отделаться от мысли, что о своём комфорте директор Уильямс заботится куда сильнее.
Другим говорит, что это вопрос престижа. Так он обычно выражается.
Вы на прошлой неделе так и не зашли, произносит Ванесса, когда с трудом умещает стопку старых газет на столе. Так что я принесла их сама. Не думаю, что они мне ещё понадобятся. Но вот номер за июнь семьдесят второго Вы его вообще читали?