Не спится, честно признается Ванесса. Смотрит внимательно, щурится от непривычно яркого света. Вам никогда не снились кошмары? Знаете, одни и те же, как будто зацикленные.
Нет, он останавливается в нескольких шагах от неё, поглядывает сверху вниз и хмурит брови, но глаза у него такие, будто врёт. Или ей просто кажется? Тебе обратиться бы к медсестре, а не спасаться прогулками по коридору. Ты же понимаешь, что будь на моём месте любой другой воспитатель и в лучшем случае тебя отправили бы к куратору?
Конечно. Но никому другому я бы об этом и не рассказала, она едва заметно пожимает плечами и поправляет накинутую на плечи поверх пижамы кофту. Ночами в коридорах прохладно. Мне кажется, это не просто кошмары.
Она не знает, зачем рассказывает об этом. Единственный человек из детства, мистер Джейсон, ей стоит звать его просто Лиамом, но язык не поворачивается он кажется ей почти своим. По-настоящему близким, родным Нет, родным не кажется. Ванесса знает точно.
Ей просто хочется поделиться с ним своими мыслями. Он знает о ней так много, он почти вырастил её когда-то помогал бабушке, а потом устроился в интернат и едва ли кто-то, кроме него, стал бы её слушать. Разве что соседка по комнате.
Знаете, это как она пытается подобрать нужные слова, но на языке вертится одна чушь. После сна тяжело собрать мысли в кучу. Как будто я что-то вспоминаю. Сон повторяется, но обрастает новыми деталями. Как книга. Если я дочитаю до конца, то точно узнаю, что там происходит. Только страниц в ней не хватает. Обидно даже.
Несколько мгновений они молчат, просто глядя друг на друга. Ей начинает казаться, что она ошиблась, и тема оказалась слишком уж личной. Наверняка он теперь считает её глупой, полной несбыточных надежд и слепого желания вернуть хоть частичку потерянного прошлого.
Родителей она вернуть не сможет, бабушку тоже, но на воспоминания-то понадеяться можно? Теперь ей не хочется слышать ответ. Не хочется рвать тонкую нить надежды. Единственную нить, что у неё ещё есть.
Неужели ты до сих пор хочешь вспомнить аварию? наконец-то выдыхает он. В его голосе слышатся усталость и легкое недовольство. Об аварии они говорят уже далеко не впервые. Поверь мне, Ванесса, нет в таких воспоминаниях ничего хорошего.
Мне снится не авария, она качает головой и невольно, почти инстинктивно тянется своей рукой к его сжимает крепко, едва ли не до боли. Это всегда какой-то коридор, свет, а потом кто-то велит мне прятаться, и через несколько мгновений я падаю из окна своей комнаты, когда ко мне подходит кто-то другой. Не знаю, кто во сне не разглядеть.
Тишина становится почти осязаемой. Ванесса слышит глухой вой сигнализации за окном, свои шумное дыхание и биение сердца. То грозится выскочить из груди от страха, от волнения и от желания быть понятой правильно. Мистер Джейсон старше почти на семнадцать лет и мыслит совсем другими категориями.
Пожалуйста, не называйте это глупостями. Не отвергайте мои догадки. Не отбрасывайте в сторону настолько важные вещи.важныеПожалуйста, не называйте это глупостями. Не отвергайте мои догадки. Не отбрасывайте в сторону настолько важные вещи.
Он сжимает её руку в ответ.
Ты слишком много об этом думаешь, Ванесса, он качает головой и передает ей фонарик. Когда он толкает вперёд коляску, она уже догадывается, что будет дальше. Хочешь, я достану для тебя газетные архивы в местной библиотеке? Наверняка сохранились какие-нибудь выпуски, где об этом писали.
Не таких слов она от него ждала. Ванесса с любопытством поворачивается в кресле, крутит в руках фонарик, но делает только хуже в этом ярком свете его лица не разглядеть, да и светит она ему прямо в глаза. Мистер Джейсон щурится и недовольно морщится.
Простите, она вновь направляет фонарик вперёд. Вы серьёзно? Одну меня не выпустят, да и неудобно
Говорить об этом тоже неудобно. В интернате она знает каждый угол и прекрасно передвигается сама, но за его пределами Даже на каникулах она предпочитает гулять проверенными маршрутами там, где точно не застрянет вместе с коляской. Ближайшая библиотека находится в нескольких кварталах от «Дома Святой Марии», и добираться туда нужно либо на автобусе, либо на машине, а ехать на автобусе Ванессе хочется в последнюю очередь.
Даже если вдруг отпустят.
Знаешь, ты можешь обращаться ко мне на «ты», когда вокруг никого нет, усмехается вдруг он. И да, я серьёзно. Если дело дошло до ночных кошмаров, то с этим нужно что-то делать. И съездить в библиотеку или попросить у медсестры снотворное меньшее из того, что я могу сделать. Как твой воспитатель и не только.
«И не только», Ванесса несколько раз повторяет про себя эти слова. Что значит «и не только»? Она гадает, считает ли он себя её другом, а может, думает, будто заменяет ей отца или старшего брата. Или Нет, от последней мысли она отказывается сознательно.
Так бывает только в фильмах, и то в неправдоподобных. Она на героиню фильма уж точно не похожа.
А потом отвлекусь и «тыкну» прямо при Мегере. Она же мне после этого голову открутит!
Ванесса смеётся.
Звать Донован Мегерой ты, значит, просто так не боишься, и мистер Джейсон смеётся в ответ. Точно так же тихо, как и она сама. Ещё и в беседе с другим воспитателем. Тебе должно быть стыдно, Несс.
Стыдно ей не становится, зато становится спокойно. Их короткая беседа словно сбрасывает с её плеч груз жуткого сна. Когда Ванесса оглядывается по сторонам, тени уже не кажутся зловещими, а окна пугающими.
Она знает, что никто не станет толкать её вниз.
Останавливаются они у дверей комнаты. Она возвращает Лиаму фонарик. Спустя столько лет ей странно звать его по имени даже в своей голове. Как будто так они становятся друг к другу ближе; как будто «мистер Джейсон» это серьёзный и взрослый воспитатель, а «Лиам» просто друг. Лиамом можно назвать кого-то из сверстников или хорошего знакомого, а он Он должен оставаться мистером Джейсоном.
Спасибо, что подбросили, мистер Джейсон, улыбается Ванесса.
Не за что, мисс Кларк, он подыгрывает ей. Не забудьте зайти ко мне за газетами на следующей неделе. И не разгуливайте больше после отбоя. Я прослежу.
Она слышит, как он глухо смеётся себе под нос, когда уходит. Иногда ей кажется, что они с ним одного возраста.
Вернувшись в свою комнату, Ванесса хочет выбросить из головы эту глупую мысль. Не выходит. Она почти уверена, что только та и помогает ей уснуть и не видеть навязчивого, из раза в раз повторяющегося кошмара.
Настоящее: правда или ложь
В комнате нет стола, и Ванесса раскладывает пожелтевшие от времени, потрепанные страницы газет по кровати. Первые полосы неизменно заняты крупными происшествиями или громкими новостями: об открытии железнодорожной станции, об аварии на путях, даже о разводе когда-то живущих в городке звезд. О чём угодно, только не об авариях.
Она не замечает, как нервно перебирает пальцами по колесам и двигает свою коляску то вперёд, то назад. Аккуратно, с осторожностью откладывает в сторону одну страницу за другой, но не видит ничего из того, что действительно хочет увидеть. Вот какая-то авария на другом конце города мужчина и двое детей разбились насмерть; а вот ещё одна по вине пьяного водителя столкнулись на перекрестке несколько автомобилей, но никто не погиб. Ни одного знакомого имени.
Что ты ищешь-то? Эрика её соседка по комнате отрывается от чтения книги и поднимает на Ванессу взгляд. Я же и помочь могу. Книга всё равно скучная, такое впору детям читать.
У неё в руках «Русалочка» сказка Андерсена, и когда-то Ванесса зачитывала ту до дыр. В двенадцать лет она не могла понять жертвенности самой русалочки, но понимала другое понимала, что с удовольствием променяет и голос, и что угодно ещё на здоровые ноги. Сейчас всё воспринимается гораздо проще: она прекрасно понимает, что жизнь в инвалидной коляске полна ограничений, но представить себя немой ей куда сложнее.