Добрый день. Мне нужна ваша профессиональная консультация, врезался юный голос в мысли молодого человека. Молодой человек настолько увлечённо прибывал в своих размышлениях, что даже не заметил, как к нему подошёл юноша. Он был высокого роста, но щуплого телосложения и вся одежда на нём была на размер больше, это создавало комичность его внешнего вида. И всю эту комичность подчеркивали жирным штрихом очки с толстой роговой оправой.
Простите, конечно. Но вряд ли я вам могу помочь. Я просто продаю диски, сказал молодой человек.
Ну вот. Мне как раз и нужно купить музыкальный диск.
А я его вам продам. Только вот тут нет ничего профессионального, сказал в ответ молодой человек. Юноша задумался.
Простите. Но мне кажется, в любом труде есть профессионализм.
Что ж. Вы определённо заблуждаетесь. Чтобы мыть полы и чем-то торговать, не нужен профессионализм, для это достаточно просто усилия над собой и выработка определённых навыков.
Но, простите. Эти работы тоже можно выполнять скрупулёзно.
Можно. Да, вот только даже если ты прогрессируешь в мытье пола, и он становиться всё чище и чище. Этому есть предел. И как итог, ты всё равно моешь пол, сказал молодой человек. Юноша снова задумался.
Мне кажется вы обесцениваете труд миллионов, а то и миллиардов человек.
Отнюдь. Труд есть труд. Я говорю о том, что если мы дали эту работу хомоэретусу или неандертальцу, то, так или иначе, они бы с ней справились. И в этом точно нет ничего близкого с ницшеанским сверхчеловеком. По всему, мы можем сделать выводы, что не каждый труд обременён наличием профессионализма. И это самая ужасная проблема человека. Нужно как можно скорей искать более гуманные формы социально-экономического строя.
У вас интересная теория, сказал юноша и стал смотреть фонотеку, любезно представленную привокзальной палаткой.
Вы уже знаете в каком направлении пойдёт ваш выбор?
Что вы имеете в виду? сказал юноша и поправил очки.
Ну, с жанром определились?
А вы об этом. Вы можете мне не поверить, но я никогда не приобретал себе музыкальные диски и кассеты. Разумеется, я слышал музыку. По радио там или в телевизоре. Но чтобы целенаправленно что-то послушать, это у меня впервые. В детстве всё больше техникой увлекался. Мне больше было интересно, как устроен магнитофон, чем то, что он может воспроизводить.
Тогда предлагаю начать с самого чистого продукта. Не разбавленного.
Это как?
Очень просто. Примесей никаких не должно быть. В таком возрасте оставить свой музыкальный вкус девственным, это признаться дорого стоит. Редкий случай! сказал молодой человек и бесхитростно улыбнулся. И сразу полез доставать диски, которые недавно ему принесли.
Вот! сказал молодой человек, выложив перед юношей несколько музыкальных дисков кустарного производства. Юноша взял первый попавшийся из дисков и стал его осматривать.
Это Римский Корсаков Симфониетта на русские темы, сказал молодой человек.
И как? сказал юноша.
Очень по-русски. Простым языком говорит о сложном, сказал молодой человек и докурил сигарету.
Хорошо. Я беру. Сколько?
Это произведение искусства. Разве я в праве назначать за него цену. Забирайте так.
Большое вам спасибо. И за диск, и за приятный разговор.
Не стоит благодарности.
И всё-таки они попрощались и юноша пошёл через вокзальную площадь, изредка оборачиваясь в сторону палатки.
«Заметки на полях 10»
«Мы, баптисты, преклоняемся пред абсолютным могуществом Слова Божия, сознавая, что только Один Бог имеет право определять, чем мы, Его творение, должны быть, что мы должны делать или от чего мы должны воздерживаться; чему должны верить и от чего должны отворачиваться. Мы безусловно преклоняемся пред Владычеством Христа, как пред Господом и Царём над всем видимым и невидимым» начитывал текст спокойный мужской голос, который проходил через динамики наушников старенького СиДи плеера. «В разгар проповеди дверь в баптистскую церковь отрывает Иисус, за ним тянется свет, он гневно идёт через проход, осматривая пристально прихожан. Все замирают. Он поднимается на сцену и тут же забирает микрофон. Тут важно, что микрофон проповедник отдает не сразу Иисусу приходится отнимать его с силой из рук оцепеневшего проповедника. «А ну, дай его сюда» говорит Иисус. Взяв микрофон в руки, Иисус говорит с прихожанами о том, что их путь не верен и им нужно вернуться в лоно канонической церкви. Люди начинаю свистеть и улюлюкать Иисусу «Вон со сцены. Если нечего сказать, отдай микрофон», кричат люди с места. Затем проповедник пытается отнять микрофон у Иисуса под овации зала. И тут Иисус и проповедник падают на пол и начинаю бороться за микрофон, катаясь по всей сцене А это ещё кто?», внимание молодого человека привлекла съёмочная группа, которую он заметил на другой стороне привокзальной площади.
Оператор поставил камеру и стал снимать общие планы. Затем камеру переместили, и репортёрша встала перед ней и стала говорить текст. После чего репортёрка стала подходить к разным торговым палаткам, которыми была усыпана привокзальная площадь, а оператор с камерой всюду следовал за ней. Через некоторое время они подошли к палатке молодого человека. Молодой человек, наблюдая за этой картиной, предположил, что очередь может дойти и до него, и предусмотрительно убрал все пустые бутылки, окурки, старые кроссовки под стеллаж и после ещё причесал волосы на бок.
Так давай, иди сюда, сказала девушка репортёрка своему оператору. Здрасте сказала репортёрка высокомерным тоном.
Здравствуйте, сказал робко молодой человек. Он смотрел на неё, взгляд его словно зафундаментировался, молодой человек сидел, практически не шевелясь. В своих фантазиях он часто представлял себе, как даёт комментарий по тому или иному вопросу. Молодой человек окрестил это мыслительно-фантазийное явление, как «Сам себе интервьюер».
Так, по моей команде начнёшь снимать.
Хорошо, сказал оператор, прикурив сигарету. Они вели себя так, будто бы молодого человека там в принципе не было, девушка просматривала свои записи в блокноте, а оператор, поставив камеру на треногу, продолжал курить.
Вы что-то хотели? сказал молодой человек, ему никто не ответил. Чем я вам могу помочь? сказал молодой человек более настоятельным тоном, но вышло у него это не ловко. Девушка закрыла блокнот и бросила его оператору, тот ловким движением поймал его и положил в сумку, которая висела у него на плече.
Так, давай, наверное, снимем проход.
Сейчас?
Да нет, давай завтра. Работаем сказала репортёрка гневным голосом. Оператор выкинул окурок и затем развернул немного камеру, а репортёрка отошла от палатки на несколько метров. Давай, сказала репортёрка, оператор навёл на неё камеру, и она медленными крадущимися шагами стала двигаться к палатке. А вот сейчас мы подходим ещё к одному представителю так называемого ларьково-палаточного бизнеса нашей столицы, говорила, смотря в камеру репортёрка, объектив медленно двигался за ней. Здравствуйте. Как вы могли бы прокомментировать тот факт, что ваш бизнес наносит удар по облику нашего города? сказала репортёрка и перевела микрофон в сторону молодого человека.
Я отношусь сугубо отрицательно. Наш город заслуживает того, чтобы на его красивом лице не было отёков и синяков.
Так стоп, сказал репартёрка и оператор выключил запись. Так, что вы говорите? Как это вообще можно понимать?
А что? Вы спросили, как я отношусь к этой проблеме, и я вам честно ответил. Вы разве не этого ждали от меня?
Послушайте. Это всё выглядит так, как будто вы просто решили размять ваше чувство юмора. Не могли бы вы быть чуточку серьёзней.