Я подошла к комоду и выдвинула второй правый ящик. И замерла: он не был пустым. В нем аккуратными стопочками были уложены футболки, кофточки, домашние штаны разных расцветок и фасонов. Здесь кто-то жил до меня? Сразу стало понятно, что нет: все вещи были новые, без ценников, но с этикетками.
В ящике под ним обнаружились пижамы и ночнушки: от легких полупрозрачных моделей до уютных байковых комплектов. Верхние ящики: в одном ватные диски, влажные салфетки, баночки с кремами (смело) ночным, дневным, для всех типов кожи. Место в ящике оставалось, видимо, под мою собственную косметику. Соседний ящик вмещал блокноты, ручки, прочие канцелярские принадлежности и зарядные устройства.
А вот следующий ящик оказался позанятнее. Он был заполнен нижним бельем и средствами женской гигиены. При этом белье вовсе не было исключительно прозрачным и кружевным, здесь имелись и вполне практичные хлопковые комплекты. Создавалось впечатление, что тот, кто заполнял этот комод, примерно имел представление о моем росте и комплекции, но не знал моих предпочтений.
Следующий ящик вмещал носки, колготки разной плотности и шерстяные следки, на подобии тех, что мне выдали в коридоре. Два левых ящика пустовали. Спасибо, парни, что оставили мне какой-то вариант для маневров.
Интересно, а что у нас в шкафу?
Шкаф так же оказался заполнен вещами. С ними я решила ознакомиться уже завтра, но вкус того, кто заполнял мой гардероб, оказался вполне пристойным.
Без десяти восемь за дверью демонстративно покашляли.
Да?
Вошел Глеб. На его безразмерной толстовке все еще был приколот значок, на котором значилось, что он Глеб.
Можно? спросил он.
Не думаю, что вопрос уместен.
Глеб зашел, прикрыл за собой дверь, прошел в комнату и сел в кресло напротив меня.
Напрасно вы так упрекнул он.
Проехали.
Вам, наверное, неловко, целый дом незнакомцев?..
Заметно, да?
Вы не переживайте. Вам ничего не угрожает. Халивак Тарнай явно дал понять, что вы наша гостья, даже не просто гостья, а очень-очень важная для него особа. Мы все будем стараться, чтобы вам угодить.
Да неужели? усмехнулась я, вспомнив Антона. Видимо, для каждого из них были чуть-чуть разные инструкции относительно меня. А если бы господин что-то другое приказал, как бы оно завертелось?
Глеб немного смутился. Мое недоверие было ему понятно, но он не знал, как это исправить.
Пока Его нет, проговорил он, может, вы о чем-то хотите поговорить?
Пожалуй. Как ты оказался в этой компании?
Глеб чуть задумался, словно вспоминая.
Было предложение от Господина. Он искал, подбирал команду людей мужчин, чтобы сыграть в одну игру. Да, понятие «игра» больше подходит, хотя Артем сказал «проект». А Антон назвал это все авантюрой, шуткой.
Парень посмотрел на меня, словно пытаясь понять, какое из этих определений более точное с моей точки зрения. Я молчала.
Господин предупредил, что вы не его поклонница.
Какой он предупредительный.
Не уверена, что он услышал этот ответ.
Как изменилось его лицо Опустился подбородок, взгляд исподлобья, кривая ухмылка расползлась по физиономии.
Привет, непокорная! заявил Халивак Тарнай чуть сипловатым голосом.
Когда вы видите одержимость тхентом впервые это бывает даже красиво. Лицо человека становится одухотворенным, чуть втягиваются скулы, глаза становятся словно глубже, умнее Он говорит правильные вещи, он умеет быть ненавязчиво-убедительным. Понимающим.
Но как только тхент осознает, что ты ему не достанешься, как только ему больше не надо прикидываться вот тут и выражения на лицах, и тон его, и манеры резко меняются.
Привет, тхент.
Как тебе моя затея, а? А мальчики? Согласись, хороши! Долго подбирал, для тебя персонально. И все работают, при деле, как ты любишь. Добывают хлеб в поте лица. Это не я такое завещал, но я присоединяюсь к идее предшественника.
Конечно, он имел в виду цитату из Библии. Тхент знал Библию. Он много чего знал.
Кощунствуешь? усмехнулась я.
Кому как не мне?
Он откинулся на кресле и посмотрел на меня почти глумливо.
Что, страшненько тебе, небось?
Халивак Тарнай был вполне предсказуем, хотя и старался оригинальничать.
Я молчала.
Удовольствие видеть тебя этими глазами, сообщил он. Он так мило считает тебя заблудшей овечкой. Так преданно любит МЕНЯ.
А ты не снизошел даже сообщить о своем появлении.
Некогда расшаркиваться. Я очень занятое божество.
Ты не божество, ты тхент.
Многие с тобой не согласятся. Очень многие. И с каждым днем их все больше и больше
Взбаламутил кучу людей.
Ну, они только рады взбаламутиться, чем вам, людям, еще заниматься? отмахнулся Халивак Тарнай в теле Глеба. А мне нужны регулярные беседы, я устаю от работы сутки напролет.
От какой работы?
Построение религии имени меня, приголубливание адептов Всякое. Ну, ты знаешь. Это тяжко, тяжко
Так брось.
Хитренькая, он подался вперед, внимательно меня разглядывая. Знаешь, очень интересно смотреть на тебя разными глазами. Мужчины видят тебя иначе, чем женщины, старые иначе, чем молодые. Но этим парням ты точно понравишься. Почти всем.
Какая нерациональная трата внимания. Все на одну меня.
Он растянул лицо в улыбке, его глаза сузились тхент радовался.
Итак, моя звездочка, воскликнул он, идея простая и понятная: развлекайся! Я так старательно их подыскивал, отбирал, подготавливал. Буду навещать тебя время от времени. Надоело общаться с тобой через продавщиц и дворников. Следить постоянно, не выйдешь ли ты из дома Я ищу постоянных отношений!
Все еще хочешь меня покорить?
Даже не знаю, хочу ли возразил он. Да и зачем это мне? Ты и непокорная такая сладкая.
Что, тебя некому больше ненавидеть? Не такой уж я эксклюзив.
Не каждым разумом я могу овладеть, это да. Но и не все натуры меня манят. И за что меня ненавидеть? Я умею дать то, чего вам, людям, так не хватает.
И что же это?
Неодиночество. Все религии вам нужны только для того, чтобы верить, что во всем есть смысл, всё не зря, и вы кому-то нужны при жизни или после смерти. Вам надо верить, что вы «зачем-то».
Религии нужны не для этого, но я не буду с тобой спорить. Из каких миров ты прибыл? спросила я.
Тарнай усмехнулся губами Глеба.
Так далеко Я падал и падал. Проваливался сквозь мироздания, одно за другим. Это было так скучно. Это очень скучно, падать сквозь мироздания.
В этом месте ожидалось сочувствие, но я молчала.
Ты жестокая, сказал Тарнай.
Нет, ответила я.
Ты не хочешь меня понять!
О, я отлично тебя понимаю.
Почему же тогда ты не принимаешь меня?
Именно поэтому.
Халивак Тарнай недоверчиво посмотрел на меня.
Ты понимаешь меня, но при этом не хочешь принять?
Ну да.
Но ведь я не делаю зла! Мне все-все отдают сами! Я ничего не забираю силой. А ведь мог бы
Он встал с кресла, подошел ко мне.
Я мог бы взять тебя этим телом, и парень даже не узнает об этом.
И что же тебя останавливает?
Он с усмешкой отодвинулся.
Я милосердное божество.
Ерунда. Ты не делаешь этого совсем по другой причине.
Ну-ка, просвети, усмехнулся он.
Во-первых, ты не любишь ломать игрушки. А во-вторых, люди начнут чувствовать, что ты совершил низость. Не сразу, конечно. Но постепенно все сильнее и сильнее. Потому что не получится остановиться на одном поступке, ты поддашься так же легко, как иные твои адепты впадают в благоговейный трепет. Начнешь пахнуть пороком, и вся твоя прекрасная песня о новой религии выльется в унитаз.
Поговорим завтра прошипел он, сел в кресло и покинул чужое тело. Призвал его кто-то, что ли?
Я задумался, встрепенулся Глеб. Простите, о чем мы говорили?
Он даже не заметил прихода Халивака. Это значит, что он доверяет тхенту безгранично Впрочем, кто бы сомневался.
Ты рассказывал о своих друзьях. Но, знаешь, уже поздновато, я бы хотела лечь спать.