Я не могу назвать тебе причину сказал я, не глядя на неё ведь если есть причина, по которой я пришёл, то исключив её, мне нет смысла здесь быть. А это неправда. Я понял, что в жизни очень мало людей, которых я хотел бы видеть рядом. И я до сих пор не понимаю, почему всё так резко оборвалось.
Как не понимаешь она пересказала тот последний день, когда мы виделись, и что тогда произошло.
Но всё было не так я пересказал ей своё видение. Оба мы шли молча.
Извини, я не знал, что это так всё выглядело, я бы ни за что не ушёл виновато сказал я.
Интересно, как все-таки одно событие каждый человек интерпретирует по-своему. Жизнь не монета, с двумя сторонами, а куда гораздо более сложный и многогранный механизм.
Мы поднялись на холм. Красная заря очерчивала вдалеке верхушки деревьев, опускался туман. Редкие машины, с включёнными фарами проезжали мимо нас, громко шурша колёсами.
Ты надолго приехал? энергичный голос Маши вывел меня из раздумий.
Я приехал на полгода, буду работать в школе засунув руки в карманы от холода ответил я.
В какой? удивлено спросила она, вновь подняв свои аккуратно вычерченные брови.
В нашей, где мы учились, двадцать девятого пойду туда.
Она странно улыбнулась, глаза заблестели. Завязался разговор. Туман сгущался. Дойдя до середины деревни, мы свернули к роднику, где находилась ново поставленная скамейка на краю крутого склона. Родник представлял собой несколько маленьких бетонных колец, поставленных друг на друга, накрытых самодельной деревянной крышкой.
Мы сидели и без умолку разговаривали, как те две женщины в автобусе. С такой высоты нам было видно очертание извилистой узкой реки, обросшей длиной, помятой осокой и высоких елей, возвышающихся вдали. Туман всё сгущался и сгущался и вскоре стало не видно ничего. Только я и Маша сидели на скамейке, словно ничего другого не существовало, только она и я. Словно нас двоих переносило в какое-то другое волшебное измерение где нет никого кроме нас.
Мы разговаривали почти два часа, на улице стало холодать. На небе появились звезды. В городе их не так видно, как здесь в деревне, где улицы освещает лишь пару фонарей, на бетонных электрических столбах. На обратном пути я зашёл домой, взял тёплую толстовку и дал её Маше.
У тебя есть какие-нибудь планы на понедельник? спросил я, пританцовывая от холода, когда мы стояли около её дома.
Нет ответила Маша.
Может выпьем чего-нибудь? Погуляем ещё, поговорим.
Даже не знаю убрав непослушный локон за ухо ответила она я тебе напишу.
Мы обнялись на прощание. Её волосы коснулись моего лица в нос проник знакомый приятных запах. Смесь теплоты и ткани, чего-то родного и глубокого. Вмиг стало тепло, мне не хотелось её отпускать, но я все же сделал это и сейчас наблюдал как Машин силуэт скрывается за редкими кустами сирени.
Я шёл домой среди холодных деревьев, далеких теплых звёзд и думал. Думал обо всем: о прошедшем и предстоящем. Туман начал рассеиваться, подтвердив мои мысли о переносе в другое измерение. Я понимал, что это начало чего-то, начало чего-то нового.
Подойдя к дому меня снова встретил яростный лай Рекса. Его глаза блестели бензином на воде. Я тихо прошёл в свою комнату и крепко уснул.
ГЛАВА 4 «ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА»
29 августа
Прошла неделя, с Машей мы так и не увиделись. На улице вновь светило яркое ледяное солнце.
От дома до школы дорога занимала минут пятнадцать. Я вновь вышел на Полевую, прошёл по узкому мосту, дошёл до кирпичной остановки, повернул на лево и зашагал по зыбкой песчаной обочине.
Большое двухэтажное деревянное здание, обитое уже почерневшими досками, стояло немного под уклоном. Со стороны дороги оно представляло собой перевернутую букву «Г». Большие и частые, когда-то белые, но сейчас посеревшие окна, придавали зданию хрупкую женственность.
Школа имела огромную территорию, огражденную частым, кое-где подгнившем забором. На ней находилось футбольное поле, спортивный зал, длинный домик животновода, напротив его широкие гряды, столовая, кочегарня, новый дровяник, библиотека, и пару заброшенных сарайчиков. Конечно, на всё это обрушилось время и опустошение: гряды заросли травой, спортивный зал и библиотека стали аварийными, домик животновода покосило, на бок, сарайчики потемнели и прижались к земле. Естественно, что-то оставалось жить: столовая работала, как и прежде, дровяник перестроили, на футбольном поле ученики установили новые ворота. Жизнь ещё пробивалась среди владений смерти.
Я открыл хлипкую деревянную калитку, прошёл по замшелой каменной дорожке с трещинами и ступил на коричневое дощатое крыльцо. Высокая, но узкая деревянная голубая дверь была распахнута, внутри было темно.
Шаги эхом отдавались по углам, в длинном голубом коридоре не было ни души. Спереди, из распахнутой двери доносились звуки радио. Оттуда вышла женщина с темно-соломенными кудрями, широким носом и немного опущенными щеками, на ней был одет лёгкий синий спец жилет и серые штаны. Она стояла в позе человека, который увидел на своей территории чужака, совсем как Рекс.
Здравствуйте, Елена Николаевна, я Алек, помните? не дав сказать ей первый внёс ясность я.
Елена Николаевна была уборщицей в школе. Она подошла ко мне немного сощурив глаза.
А, Алек, привет, не узнала тебя, как вырос то, как твои дела? расслабившись и опустив руки с боков с улыбкой сказала она.
Мы побеседовали минут пятнадцать как сверху, со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, послышались приближающиеся шаги. Перед нами появилась средних размеров женщина в тапочках с напряженным лицом. На ней была чёрная юбка, коричневая рубашка, поверх которой был накинут бежевый платок.
О, Алек, здравствуй у неё был приятный деловой голос.
Здравствуйте, Наталья Сергеевна, а мы только вас обсуждали поприветствовал её я в ответ.
Надеюсь, что только хорошее рассмеялась она, взглянув на Елену Николаевну.
А как же подхватывая её смех сказала она.
Наталья Сергеевна дала пару заданий уборщице, и та растворилась среди звука, шипящего радио.
Мы обменялись пару новостями пока поднимались по коричневой двухмаршевой лестнице. Множество слоёв краски, нанесённое на дерево, сделали её гладкой, проводя рукой по периллам, можно было подумать, что проводишь рукой по пластику. Поднявшись на второй этаж, передо мной вновь показался длинный коридор, такой же, как и первый. Свернув на лево, мы оказались в квадратном кармашке, ближайшая к нам дверь на левой стене была открыта, и мы вошли в нее. В учительской было довольно светло и уютно. Всего в комнате находилось четыре человека: Агафья Сидоровна с Анной Васильевной расположились на бардовом темном мягком диване, Михаил Алексеевич в своем фирменном сером свитере, сидел напротив них, на подставленном стулом, а за компьютерным столом сидела молодая девушка, довольно знакомая девушка, да это же Маша!
Баа, какие люди, Алек! вставая со стула и сильно сжимая мне руку радостно поприветствовал меня Михаил Алексеевич. Его пышные седые брови образовали на лбу морщины, а щеки, из-за улыбки прикрыли серые большие глаза.
Да, вот я снова с вами, здравствуйте, Михаил Алексеевич, Агафья Сидоровна, Анна Васильевна, а ты что тут делаешь? последнее было обращено к Маше, которая с хитрой улыбкой смотрела на меня.
Я? Вообще-то я тут работаю сказала она тоном словно я спросил нечто, что всё знают и развела руками не стала тебе говорить, так сказать, устроила сюрприз.
Ну ты конечно.
Да-да-да, но это ещё не конец не дав мне договорить перебила она и ухмыляясь нарочито подмигнула глазом.
Не успел я спросить, что это значит, как меня посадили на диван, между двумя женщинами и закидали вопросами, которыми закидывают всё учителя, встречающие своих бывших учеников.