Если без ножа, я могу разорвать его руками! прорычал будущий муж его дочери, и Баргуджин наконец понял, что надо ответить.
Если чужак проиграет, его убьют. Поэтому каждый охотник может выбирать любое оружие! громко произнёс он.
Эй, стой! раздался возмущённый голос Богдана. Ты что, хочешь тридцать трупов? он уже не шутил. Видимо, вождю действительно надо было доказать всем остальным, что он нужен племени. Богдану стало понятно, что для сохранения жизни придётся драться по-настоящему. А для этого нельзя было бить дважды. Противник должен был падать после первого удара.
Для туматов его поведение выглядело вызывающим. Никто не смел так говорить с их предводителем. Нурэй толкнул Богдана в грудь, и тот чуть не упал, зацепившись пяткой за жухлую траву. Неприятно заныло в месте ранения. Он поморщился. Это неловкое движение вызвало у туматов смех. Главный охотник пренебрежительно хмыкнул и кивнул на центр. Он готов был сразиться первым.
Ты же справился с уйгурами без оружия. Зачем оно тебе? с насмешкой произнёс он. Туматы радостно загомонили, тыча в сторону Богдана копьями.
Ну ты и дурак! Тэнэг ты, дууран тэнэг! Полный дурак! Теперь понимаешь? Богдан постучал по лбу, показывая, что у Нурэя не всё в порядке с головой. Но тот понял только два слова «полный дурак». Этого было достаточно, чтобы вывести его из себя. Два соплеменника, оказавшиеся на пути, разлетелись в разные стороны. Никто не решился помешать Нурэю. Даже вождь. Итак, бой начался.
Но лучше бы он не начинался Удар копьём пришёлся чужаку в живот. Нурэй уже предвкушал, как поднимет древко с насаженным на него корчащимся телом, но вместо этого провалился вперёд и, не найдя опоры, упал на четвереньки. Через мгновение его правая рука вдруг вывернулась за спину и схватила сама себя за волосы. Так ему показалось. Голова резко откинулась назад, рот открылся, и из горла вырвался громкий хриплый звук. Нурэй был в ужасе: он держал себя за волосы и не мог отпустить. Любое движение дикой болью отдавалось в шее, плече и спине. Он не мог пошевелиться. По рядам охотников пробежал ропот возмущения. Те, кто стоял сзади, спрашивали передних, что произошло, но никто толком ничего не успел заметить. Смотри, вот первый труп, обращаясь к вождю, с сожалением произнёс Билбэт. Убивать его? Ты же сам спрашивал меня. Помнишь?
Помню, хмуро глядя на дерзкого чужака, сказал Баргуджин. Он действительно не знал, что делать. По правилам, Билбэт мог убить Нурэя. Но это был самый сильный охотник в племени, к тому же Баргуджин обещал, что Уйгулана будет жить в его холомо после праздника осенней охоты.
Прости, наверное, я грубый и говорю неправильно, начал Богдан, не отпуская поверженного противника, который уже стал стонать, но по-прежнему ничего не мог сделать. Вождь пребывал в замешательстве, и ему явно надо было помочь. Для этого следовало проявить уважение и показать это всему племени. Давай по-честному? Я слышал, что скоро будет война. Враги придут. Понимаешь? Убивать будут. Всех, после этих слов туматы заволновались, однако вождь сохранял спокойствие. Чужак говорил правильные слова. И это было хорошо.
Говори дальше.
Так вот. Пусть скажет, что сдаётся, и всё. Я его отпущу. Зла не держу. Всякое бывает. Но убивать не хочу. Если придут враги, тебе нужны воины, а не трупы. Так?
Так, согласился Баргуджин.
Ну вот. Значит, тридцать самых сильных воинов точно нужны. Убивать их не надо.
Не надо, подтвердил вождь.
Сдаёшься? спросил Богдан, наклонившись к самому уху Нурэя. Он слегка ослабил хватку, и тумат смог говорить.
Не-ет, раздался хриплый ответ.
Хочешь умереть? спокойно, без издёвки, поинтересовался Богдан.
Не-ет, теперь голос изменился. В нём слышалось отчаяние. Ярость и самоуверенность не позволяли Нурэю сдаться, а боль и бессилие говорили, что другого выхода нет. Надо было смириться. Он молчал и впервые в жизни плакал.
О, точно! Я знаю! выкрикнул Богдан. Его вдруг осенило, что в этой ситуации можно было воспользоваться сказками и предрассудками, в которые так верили туматы. Я слышу голоса! после этих слов над поляной воцарилась полная тишина. Все смотрели на чужака, который вытаращил глаза и замер, как камень. А потом снова заговорил: Души ваших предков сказали мне, что они не примут эту смерть. Но они готовы взять его жизнь под защиту. Они говорят, я могу подарить его смерть врагам. Тем, кто придёт сюда убивать туматов. Любой враг сможет его убить. Смерть этого охотника будет в руках его врагов. А жизнь будет в руках ваших предков. Так они будут его защищать!
О-оо! раздался общий вздох восхищения. Туматы были поражены. Все слова, которые произнёс чужак, были им понятны. Более того, он общался с душами их предков, и те помогали ему. Они даже спасли могучего Нурэя! Это было невероятно.
Один Баргуджин не поддался всеобщему восторгу, хотя тоже был удивлён тому, что услышал. Да, чужак, спас главного охотника, но надо было получить подтверждение шамана. Он повернул голову в сторону Дзэтая и вопросительно поднял брови.
Это так?
Я спрашивал духов леса заикаясь, протянул шаман. С одной стороны, его самолюбию льстило, что вождь в последнее время так часто обращался к нему за помощью. Но с другой стороны, сейчас от него зависело что-то очень важное, даже страшное, что лишало бедного Дзэтая сил и воли. Он не мог думать, составлять слова, говорить, ощущая только безумное волнение и страх. К счастью, это не отражалось на его лице, которое сохраняло торжественный вид человека, посвящённого в великие тайны.
И что они сказали? Они говорили о чужаке? своими вопросами вождь невольно помогал шаману, и тот вдруг почувствовал, что может просто повторять его слова, а там уже будь что будет.
Да, духи леса говорили о Билбэте. Наши предки говорили о нём, медленно и важно произнёс он.
Они говорили о Нурэе? Кому принадлежит его смерть? настаивал вождь.
Жизнь и смерть зависят от духов леса, уклончиво ответил шаман, но потом вспомнил слова чужака и, не думая, повторил их: Они оставляют жизнь Нурэя себе, а смерть дарят врагу. Туматы не умирают просто так.
Эти слова были очень важными, потому что именно их хотели услышать охотники. И даже старейшины, многие из которых хотели бы ещё спросить шамана о душах предков, вынуждены были промолчать, так как все вокруг стали радостно кричать и славить духов леса.
Отпусти его! приказал Баргуджин. Богдан встал и отошёл в сторону, на всякий случай опустив голову на грудь и поглаживая большим пальцем скулу. Привычка. Рука защищала челюсть от неожиданного удара. Однако со стороны противника угроз не наблюдалось. Нурэй с трудом поднялся и, согнувшись, отошёл к краю площадки. Следующий! приказал вождь, и на поляну вышел второй охотник. Он вёл себя намного осторожней, однако вскоре его постигла та же участь, что и Нурэя. Бедняга лежал в пыли и хватал ртом воздух. Удар пришёлся в солнечное сплетение, когда он пытался схватить Богдана руками.
Так продолжалось довольно долго, потому что последняя пятёрка охотников, наученная горьким опытом неудачливых предшественников, не спешила нападать и каждый сначала ходил по кругу, пугая Богдана то копьём, то ножом. Это занимало много времени, но заканчивалось всегда одинаково: звучал вопрос «Сдаёшься?», противник, корчась от боли, кивал головой и уходил к своим сородичам.
Когда все тридцать человек признали своё поражение, наступила небольшая пауза. Вождь думал, как начать разговор со старейшинами, чтобы не обидеть охотников. Но его опередил всё тот же Тоэхай.
Чужак выполнил условие. Но как же он будет учить туматов, если он не охотник? озадаченно спросил старик.