Ах, Инда! неожиданно перебила она. Если бы все было так просто, как в моих письмах! Ты же понимаешь, не все можно доверить бумаге, и Йера Он не желает меня слушать, он считает, что всему виной нервное расстройство Инда, ты должен выслушать меня, ты должен мне поверить!
Ну рассказывай, снисходительно кивнул Хладан. Трудно было не заметить, что в письмах она о чем-то недоговаривает. Он догадывался, о чем. Он приехал, чтобы убедиться в этом. Тебя беспокоит Йока? Но я ответил в письмах и отвечу сейчас: все, что ты пишешь, нормально для четырнадцатилетнего мальчика. Это переходный возраст, Ясна, с этим сталкиваются родители большинства подростков. Даже мои когда-то через это прошли.
Все это было бы так, как ты говоришь, если бы я не могла сравнивать его с другими мальчиками. Лицо ее стало строгим: она вошла в образ матери, отягощенной бременем ответственности.
Может быть, он развивается чуть раньше своих ровесников? Может быть, другие мальчики до него просто не доросли?
Инда, да его со дня на день выгонят из школы! Не думаю, что всех его ровесников ждет та же участь!
Он плохо учится?
В том-то и дело! Он учится очень хорошо. Почти отлично. И это тоже меня настораживает!
Тогда за что его можно отчислить из школы? Неужели за те шалости, о которых ты мне писала?
Инда, это не просто шалости.
Мне кажется, ты драматизируешь. Где он учится? Надеюсь, не в статском корпусе?
Нет, конечно нет! Я была против закрытых учебных заведений, они плохо влияют на детей. Мы с Йерой выбрали Классическую академическую школу при университете. Там очень высокий уровень преподавания и при этом ограничены телесные наказания. Йера же никогда не наказывал Йоку, он считает, что человек должен понимать человеческий язык. Он считает, только так можно вырастить уважающего себя человека. Я всегда с ним соглашалась, но теперь мне кажется, что мы перегнули палку в другую сторону
Брось, перегнуть палку в другую сторону очень трудно! улыбнулся Инда. Нельзя уважать себя слишком сильно.
Но он не уважает никого! Он ни во что не ставит учителей и нас с Йерой, он никого не боится и никого не слушает!
Ах, какая чушь! Неужели Инда ошибся в своих предчувствиях? Неужели беда только в том, что Йока Йелен имеет плохие отметки по поведению?
По-моему, это прекрасно. Ты, наверное, плохо представляешь себе школу для мальчиков. Если бы я никого не боялся и ни во что не ставил учителей, я бы обязательно стал верховодом. В школе для девочек, полагаю, в цене другие добродетели?
Йера твердит мне то же самое, смешалась Ясна.
Вот видишь, значит, в моих словах есть доля истины.
Но почему тогда учителя не разделяют вашего восторга? Почему нам все время угрожают отчислением?
Я думаю, учителя сильно преувеличивают свое желание выгнать мальчика. Меня, помнится, тоже пугали отчислением. А кого не пугали? Если в Славлене есть хоть один человек, которому не угрожало отчисление из школы, то это самый ничтожный из неудачников.
Инда не стал пояснять, что элитные школы с их жесткой дисциплиной привилегия, которую аристократия может вот-вот потерять, и в Афранской Тайничной башне уже давно ведутся споры о начале кампании за демократизацию элитного образования: полную отмену телесных наказаний, школьной формы, армейской муштры, изнуряющей физической подготовки, сокращение учебных часов на общеобразовательные дисциплины. Потому что это не только опыт ума, система знаний, позволяющая смотреть на мир с высоты птичьего полета, но и бесценный опыт выживания, отстаивания своего мнения, умения не ломаться и противостоять противнику, многократно превосходящему тебя и силой, и служебным положением. Аристократия до сих пор составляет чудотворам серьезную оппозицию во многом благодаря традиционному школьному воспитанию, и недаром чудотворы когда-то переняли эту систему для воспитания своих детей. Демократичные школы простолюдинов выпускают в жизнь толпу самоуверенных болванов, которые не видят дальше собственного носа, не умеют ни рассуждать, ни бороться и исповедуют принцип «моя хата с краю». И в Афранской Тайничной башне многие считают, что аристократам давно пора приобрести похожие качества. Среди чудотворов довольно образованных людей, чтобы двигать прогресс без привлечения умов со стороны.
Я вспоминаю институт как самый страшный кошмар в своей жизни Ясна потрясла головой.
Этот кошмар научил тебя владеть собой, контролировать каждый свой жест и каждое слово. И случись что ты выживешь в любой ситуации, в которой сломается видавшая виды простолюдинка.
Я всегда считала, что это наследственность. Меня учили, что это наследственность.
А чему бы еще аристократ стал учить аристократа? Это кастовость: чудотворы чураются аристократов, аристократы чураются простолюдинов А Йока, между прочим, убедительно доказывает, что наследственность тут ни при чем.
Инда Вот об этом я и хочу поговорить. О наследственности. И пожалуйста, не рассказывай об этом Йере. Он никогда не простит мне
Хладан навострил уши. Может быть, он не ошибся?
Инда, с тех пор как родилась Мила, я Ты только пойми меня правильно Я поняла, в чем разница между своим и чужим ребенком Я чувствую себя чудовищем, но я ничего не могу сделать. Мне нужен совет. Нет, неправильно Не совет Мне нужно, чтобы кто-нибудь помог мне. Чтобы кто-нибудь
Простил тебя и сказал, что ты ни в чем не виновата? перебил ее Хладан.
Я не знаю, она замотала головой и опустила лицо. Я действительно чудовище, Инда! Если бы ты знал, какие оправдания я себе придумываю! Мне кажется, я сойду с ума!
Если мальчик ищет авторитета в кругу сверстников и делает это так, что для всех остальных превращается в persona non grata15, хороший педагог сделает вывод, что ребенку не хватает любви и внимания. Инда невесело усмехнулся. Я понимаю тебя, Ясна. Я увидел это в твоих письмах, но не стал доверять бумаге столь тонкие материи.
Выслушай меня! Погоди обвинять меня! она вскочила с места и театрально приподняла сцепленные замком руки. Сначала выслушай! Я и сама могу обвинить себя! Ты принимал в этом ничуть не меньшее участие, чем мы с Йерой! Да, это наше решение, и я несу за него полную ответственность. Но и ты, ты тоже должен отвечать! Хотя бы передо мной! Перед Йерой!
Погоди, погоди, Инда поднялся и взял ее за плечи, кто тебе сказал, что я обвиняю тебя? Кто тебе сказал, что я не несу ответственности за судьбу этого ребенка? Сядь, моя девочка. Сядь и расскажи мне, что ты напридумывала в свое оправдание.
Инда! Я боюсь его! Иногда мне кажется, я не просто его не люблю, я ненавижу его! Я хочу избавиться от него! Я никогда не смогу простить, никогда Ради Предвечного, только никому не говори об этом!
Сядь, моя хорошая. Чего же ты не сможешь ему простить?
Ты помнишь, что случилось восемь лет назад? Я писала тебе. Я я потеряла ребенка.
Да, конечно. И в чем же виноват Йока?
Я подняла его на руки. Я подняла его на руки, но он оказался слишком тяжелым
Любой бы на моем месте сказал тебе, что вины ребенка в этом нет. Но я хорошо тебя понимаю. Родное дитя оказалось принесенным в жертву чужому. Расскажи мне поподробней, как это случилось, и мы разберемся.
Мы были в гостях у Сва́танов, Ясна вздохнула, отмечали день рождения его дочери. Ей исполнилось то ли десять, то ли одиннадцать, я не помню точно, но Йока был еще мал, чтобы играть с девочками такого возраста, они пытались избавиться от него и гнали из детской. Мы с Йерой сидели в это время в гостиной, вместе со всеми взрослыми. Понимаешь, я в последнее время вспоминаю этот день все чаще и чаще, я перебираю подробности и ищу, где мне следовало поступить по-другому. Не подумай, я не снимаю с себя вины. Не стоило оставлять его со старшими детьми, но нам не пришло в голову, что с ребенком что-нибудь случится в доме доктора.