Насмешники повредились в уме. Сам экспериментатор, стоявший подальше от своего творения, отделался испугом, но братия решила выжить из монастыря паршивую овцу, да к тому же по городу поползли слухи, что некий хронист угробил двух своих врагов при помощи тёмной магии, а миряне жуть как не любят, чтобы в рясе расхаживал чернокнижник. Пришлось поспешно покинуть обитель, да и Аойне в целом. Хорошо ещё, аббат помог. Сказал: уж если где прятаться, то непременно в Ведерской марке, и отправил с протекцией в Ланциг, велев помалкивать о своих свершениях. И Айдан в самом деле строил из себя обычного хрониста, целых два года продержался, да только вот с языка на язык вести о той злосчастной ночи добрались даже до северной глухомани, седмицы три назад зазвучав в трапезной, а оттуда, надо полагать, перепорхнув и в замок.
Швайгер, может, ему ещё подлить?
Хватит с него. Так что же?
Э-э, простите. А о чём я?.. В общем, я сконструировал вновь чародейский механизм и воспроизвёл, как мог, точные обстоятельства его применения. Тогда
Швайгер, переведи для обычных людей.
Выходит, он всё-таки колдун.
Да не колдун я!
Как так?
Это мог сделать любой. Даже вы, эм, даже вы, если бы не были столь добрыми детьми Света, смогли бы. Если бы ещё умели читать в смысле, понимать запутанные, загромождённые специальной терминологией тексты на эльфийском и толковать значение некоторых неочевидных Айдан откусил хвост неудавшейся фразе и обессиленно замолчал. Наверное, вели сейчас даже Генрих травить его собаками, хронист не нашёл бы в себе воли, чтобы сбежать. Одно желание: скорей бы
Не пойму: он меня оскорбляет?
Не думаю. Не надо было ему вообще наливать.
Тьфу. Говорил тебе: в Аойне одни пропойцы, барон схватил кость и принялся угрюмо тыкать ей в стол, словно надеясь выковырять из деревяшки ещё одного хрониста, более вменяемого. Не преуспев, Генрих приподнял взгляд на Айдана и, тут же уронив, проговорил: Правду говорят, что ты прикончил кого-то?
Ох, да нет. В смысле, не совсем. Да в смысле нет, не прикончил! разозлившись на себя ещё даже больше, чем на давящегося смехом Швайгера, крикнул Айдан. Они живы, просто Не в себе. А зачем было лезть и мешать эксперименту?
Кхм. Если бы кто-то стал мне мешать на охоте, задумчиво изрёк барон, я бы тоже не стерпел. Скажи, Швайгер? и неспешно покивал остаткам рульки. Значит, говоришь, ты не колдун Айдан не стал отвечать, чтобы не вспылить ненароком. Как-то всё сложно у тебя, прижав глаза ладонью, простонал Генрих. Темнишь, по-моему. Ох. Ты, Швайгер, что думаешь? Справится?
Кастелян выпучил глаза и развёл руками, но когда барон надавил на него взглядом, повернулся к Айдану и промолвил:
То есть я правильно понял, что ты спёр эльфовы записки, разобрался в них и смастерил такую же колдовскую штуковину, как у него, да?
Ну, не то чтобы спёр. Я
Это называется «спёр», Швайгер по-отечески улыбнулся и кивнул.
А в остальном да, так.
Ясно, кастелян посмотрел на барона.
Кхм. Он сразу не мог сказать по-нормальному?
Айдана тряхнуло: страх ослабил немного свою хватку, и напряжение затекшей спины разрешилось неудержимой судорогой. А что это в глазах одного из близнецов? Уж не любопытство ли?
Да чтоб тебя ненадолго прояснившись, лицо барона вновь оплыло, и, страдальчески посмотрев на кастеляна, Генрих воскликнул: Я думал, он колдун!
Зато он исследователь! бодро возразил Швайгер.
Посмотри, трясётся, как осиновый лист!
Осмотрительность лучшая подруга рыцаря!
Он мямля!
Но вдумчивый! радостно гаркнул кастелян.
Скажешь, у него получится?
У меня получится! уязвлённый и претензиями одного, и дурачеством другого, воскликнул Айдан. Сразу понял, что лучше было молчать, но Швайгер уже простёр к нему руку и возвестил так, словно представлял на турнире знаменитого смутьяна:
Да он рвётся в бой!
Кхх пхх, скривившись, как от кислятины, с чувством произнёс Генрих.
А что надо делать?.. запоздало вставил Айдан. Вы расскажете?
Он меча в руках не держал.
А что вы теряете? парировал Швайгер. В худшем случае всего лишь одного хрониста. Ланциг не оскудеет; когда я последний раз считал, их было две дюжины с гаком один туда, один сюда, не заметите даже.
Айдану весьма не понравилось, что цвет гевинтерского монашества считают на дюжины, как яйца, и намёки кастеляна тоже не вселяли уверенности. Крохи здравомыслия робко шептали, что надо валить, пока ещё не получил роли в баронских пьяных выдумках, но, с другой стороны, почему хотя бы не послушать предложение? Интересно же.
Попытавшись осадить близнецов, которых раззадорили арифметические упражнения с хронистами, и ничего не добившись, Генрих снова уставился на гостя. Под поверхностью затуманенных глаз мелькали очертания несформулированных вопросов, но этот рот был больше рад вину, чем разговорам и, щёлкнув пальцами, барон велел всем выметаться, оставшись наедине с Айданом.
Есть у меня к тебе дело, повозив ладонями о штаны, Генрих ковырнул зуб и тем же, заново изгвазданным пальцем показал на противоположную стену, где, как уже было известно Айдану, красовался портрет его родителя. Это был если верить художнику, конечно, впечатляющий мужчина. Кажется, всё, что в нынешнем правителе нелепо, преувеличено, в нём сочеталось в оптимальных пропорциях: мощь без тяжести, суровость без грубости, фатализм без усталости. Длинные тёмные волосы, взгляд с хитринкой, чуть закруглённый нос, воронёные доспехи, рука в перчатке, покоящаяся на рукояти меча истинный рыцарь, особенно в сравнении с тем, кто нынче сиживает напротив его портрета. Вот и золочёная надпись на коричневом однотонном фоне прославляла Ульриха как величайшего из рыцарей современности.
Знаешь, что было с моим отцом?
Генрих фон Ланциг не знал своей матери, она, вроде бы умерла при родах, зато отца он просто боготворил; кроме этого, прижизненного портрета заказал себе ещё один, конный, в спальню, а другой повесил в спальне жены, совершенно не считаясь при этом с её мнением. Поэтому быть в курсе обстоятельств его исчезновения обязан был каждый обитатель замка. На счастье, обстоятельств этих известно было совсем немного. Так что и Айдан пришёл подготовленным:
Он отправился с Дейермером в его поход и не вернулся.
Ага, в глазах полыхнуло. Не вернулся. А ты знаешь, куда они держали путь?
Вниз по течению Ведера. Учёные люди сходятся в том, что их целью был провал, Туманный ров подле Чёрной и Белой Крепости, который предположительно ведёт на Обратную сторону.
А ты выучил много умных слов, парень, барон помотал головой, будто отгоняя незваную учёность. А что они там забыли, а? Почему отец всё бросил и помчался с этими нищебродами? Да вообще, они сделали то, зачем шли, или он сгинул напрасно?
Этого никто не знает.
Не знает, барон стукнул по столу кулаком. Не знает. А ты узнаешь! Вот тебе моё поручение, парень, первое и единственное.
С учётом того, что добрый Генрих приходился ланцигскому монастырю светским аббатом, в его праве отдавать монахам поручения вряд ли кто-то мог усомниться. Даже если поручение это абсурдно и заведомо невыполнимо.
Но мастер Бернхард, начальник над хронистами
Твой мастер Бернхард просто старый кретин, он ничего не понимает! Знай себе болтает, что мир ещё не готов к этому знанию. Тьфу! Трус он, как и все монахи. А ты не знаю, может, разберёшься.
А почему бы вам не пригласить настоящего чародея? вымолвил Айдан, и сразу сам себе ответил: королевская гильдия магов за такое не возьмётся, а даже если бы и взялась, то столько бы запросила всех ланцигских земель с привилегиями не хватит. Не то что скромный хронист, ему и вовсе платить не обязательно.
История моего отца, история Дейермера это книга, написанная кровью и прахом. А кто прочитает книгу лучше, чем монах? Попробуй, в общем, разберись, что к чему. Как тогда разобрался. А если нет, то лучше бы тебе поискать другое место. Усёк?